Министерство экономики России

     Стремительно на этот раз развивались события. 14 июля 1993 года Председатель Совета Министров В.С. Черномырдин подписал распоряжение № 1267-р: «Назначить Фурманова Бориса Александровича заместителем Министра экономики Российской Федерации». Только накануне я ответил согласием на предложение О.И. Лобова стать его заместителем, и уже состоялось решение.

Местом моей новой работы стало здание на улице Охотный ряд, на фасаде которого в верхней его части красовались с давних времён герб Советского Союза, а под ним надпись «Дом Совета Министров СССР». Теперь в нём размещалось Минэкономики России.

Быстрое оформление назначения обернулось накладкой, давшей о себе знать позднее. Дело в том, что распоряжение о моём освобождении от предыдущей должности в Экспертном совете Президент России Б.Н. Ельцин подписал только 26 июля. Перечить ему никто не мог, но сомневаюсь, что за эти дни перехлёста мне выплатили заработную плату в двух местах. Такой ошибки бухгалтерии допустить не могли. 

В здании Минэкономики, а до перестройки его занимал Госплан СССР, бывать мне приходилось. Я хорошо знал его планировку и неторопливость устаревших лифтов, на замену которых не находились средства. Ожидать посадки в эти дряхлые устройства порой не хватало терпения, и тогда отправлялся по лестнице вверх пешком, хотя высота этажа превышала четыре метра. Только для тех моих лет это не являлось препятствием.

Когда из Свердловской области по производственным делам приезжал в столицу, то проходил в здание по разовым пропускам, заказываемым нашим министерством; после переезда в Москву на постоянное жительство входил в него по удостоверению заместителя министра Минтяжстроя СССР. В том и другом случаях в этом здании я был просителем, а с продвижением по службе лишь повышалась важность решаемых вопросов.

Правильнее будет сказать, что увеличивались запросы, с которыми обращался, а что касается решений, то они не были ни торопливым, ни удовлетворяющими желания в полной мере. Таким уж был этот ведущий орган управления, занимавший здание: всё знал, держал в руках, увязывал и балансировал, являясь на протяжении десятилетий рачительным хозяином в стране.

Строгим и официальным было это здание, его фойе, парадная лестница, длиннющие коридоры, вместительные кабинеты и похожие друг на друга чиновники. Сходство их состояло в том, что они не замечали просителей. В остальном же разницу между ними подметить было легко.

Чем выше ранг имел руководитель, тем увереннее была его походка, тем ближе к центральной оси коридора он держался, тем большую озабоченность выражало его лицо, тем больше сослуживцев его сопровождали, и больше было желающих поздороваться с ним из числа тех, кто попадался навстречу. Клерки держались ближе к стенам коридора, но оставляли место для ходоков, слонявшихся в ожидании приёма.

На разных этажах и в разных кабинетах мне пришлось побывать, защищая интересы тех организаций, которые представлял, а вот к министру судьба не заводила. Уж больно крупными, известными и недоступными были руководители Государственного планового комитета СССР: Н.К. Байбаков, Н.В. Талызин, Ю.Д. Маслюков.

Только на отретушированных фотографиях, которые порой появлялись на страницах центральных газет, можно было увидеть их лица. Однако снимки для этой цели делались в специальной студии, что размещалась рядом с Красной площадью, а не в рабочем кабинете. Не только в кабинет, но даже на этаж, который занимал руководящий состав Госплана СССР, допускался не каждый.

Но пришли перестроечные времена, в министерском кресле оказались уже не государственные мужи, если судить по годам, опыту и образу мышления, а люди относительно молодые, к тому же они сменялись так часто, что их лица не успевал запомнить не только трудовой народ, а даже сотрудники аппарата.

Сабуров Е.Ф. продержался в должности министра четыре месяца, Гайдар Е.Т. - три. После них с февраля 1992 года 13 месяцев министром был А.А. Нечаев, который до назначения на этот высокий пост, заведовал лабораторией одного из институтов экономической направленности.

В тот период и я работал министром строительства России. Минстрой и Минэкономики занимали здания, располагавшиеся в непосредственной близости параллельно друг другу, их соединял крытый переход в нескольких уровнях, и чтобы навестить коллегу, даже не требовалась верхняя одежда. Только не лёгкая доступность, а производственная необходимость привела меня к Нечаеву. 

Министерский кабинет был огромным, в плане он приближался к форме квадрата, его наполняли столы, стулья, книжные шкафы, напольные часы с боем, обтянутые кожей мягкие кресла и журнальный столик между ними, поражавшие новичка добротностью и солидностью.

Думаю, что на момент моего посещения кабинета вся мебель в нём сохранилась с советских времён, что все предметы оставались на прежних местах. Уж больно рационально они были размещены, да и у хозяев перестроечной волны, несмотря на их революционный настрой при решении проблем, просто не хватало времени на вмешательство. Они не успевали заняться переделкой интерьера, созданного предшественниками, чтобы оставить свой след, как это им удалось в экономике народного хозяйства.

Полагаю, что кабинет я застал таким, каким он был тогда, когда навестить его мне не позволяла занимаемая должность. Что же касается хозяина кабинета и коллег, с которыми он беседовал перед моим появлением, то они прежних руководителей Госплана, какими их рисовало моё воображение, не напоминали. Это были пришельцы из иного мира. Только заславшая их сюда цивилизация, если сравнивать с нашей, имела не столь заметную разницу в умственном развитии индивидуумов, сколь непохожесть в поведении. 

О встрече с Нечаевым я договорился заблаговременно и не думал, что она может пройти в такой обстановке. Кроме него в кабинете находилось ещё четыре сотрудника примерно одинакового с ним возраста. Двое из них полулежали в мягких креслах, словно находились на отдыхе в санатории. Остальные, включая Андрея, так все обращались к министру, перемещались по кабинету без пиджаков, оставленных на спинках стульев.

Они со смехом обсуждали какую-то проблему, представлявшую интерес и для молодой девицы, подававшей кофе. В общем гвалте был слышен её голос и кокетливый смех. Мы поздоровались с Нечаевым, он представил меня коллегам, для которых я оказался существом прозрачным, так как они продолжали меня не замечать, предложил кофе и пригласил к рабочему столу, а сам отправился к креслу, давая тем самым понять, что разговор наш можно начинать.

Я показал взглядом Андрею на неуместное присутствие при разговоре посторонних, но он не согласился со мной. Атмосфера «вечеринки» сохранилась, мы перешли к обсуждению хозяйственных вопросов, существовавших между нашими организациями. Он и его команда, а Нечаев постоянно обращался к ней за советом, понятия не имели об этих проблемах. Они были теоретиками, по крайней мере, таковыми себя считали, и их интересовала макроэкономика, постичь тайны которой без присутствия особ женского пола не удавалось.

В последующие годы судьба не раз сводила меня с Андреем Алексеевичем Нечаевым на международных симпозиумах и совещаниях в зарубежных странах и в России. Он уже не выступал от имени государственного органа, а только представлял самого себя - специалиста по вопросам экономики. На содержании его сообщений это никак не отражалось. Держался на трибуне Андрей свободно, говорил складно и образно, иронизировал, срывая порой аплодисменты, с лёгкостью делал анализы ситуаций и давал прогнозы на будущее.

О практической их ценности судить не стану, но наблюдал за ним с удовольствием. Андрей отлично разыгрывал перед участниками встреч маленькие спектакли. Он, как и наши «известные» экономисты той поры, остался при том мнении, что ему с коллегами выпала великая миссия по обновлению России, и они с задачей справились успешно.  

Знал я по прежней работе руководителей отделов министерства, занимавшихся координацией подрядных работ, вопросами социальной сферы и жилищного строительства, строительной индустрии и строительных материалов. Это были специалисты высокой квалификации.

Менялось руководящее звено министерства, а они оставались на прежних местах, возглавляя то комплексы, то управления, то отделы, то департаменты, в зависимости от того, в какую сторону брали крен реформаторы, совершенствуя структуру управления народным хозяйством. Трудились они в аппарате десятки лет, их ряды редели от естественной убыли и от регулярных сокращений штатов, которые на численном составе министерства сказывались всё же мало.

Отклонение от основной темы позволило мне, если не убедить читателя, то показать ему, что Минэкономики России не было для меня далёкой и чужой организацией. 

***

     Поначалу меня разместили вместе с заместителем министра Л.А. Запальским, а, спустя несколько дней, я уже имел свой кабинет № 702 на седьмом этаже. Ко мне прикрепили помощника Есакова Ю.А. и технического секретаря. Она была яркой представительницей старой школы: усердная, обязательная, знающая и уважающая строгие порядки. Вскоре появилась вторая секретарша, так полагалось по штатному расписанию. Эта молодая, пышная особа, с длинными распущенными волосами смотрела на работу иначе, чем большинство людей в ту пору. 

Она сама установила себе распорядок дня, а вскоре утром по прямому телефону мне позвонила её мать, и настойчиво попросила объяснить, почему дочь не ночевала дома. Утренние звонки повторились, я оправдывался, что, к сожалению, ничего об этом не знаю. Однако как-то перешёл в наступление и на вопрос родительницы ответил вопросом.

- Почему Вашей дочери второй день нет на работе?

Матери юной особы весьма лёгкого поведения стало плохо, и она выронила из рук телефонную трубку.

 Я написал представление на увольнение прогульщицы, но кадровик просил потерпеть, так как это дочь одного очень большого человека, что она направлена в наш крепкий трудовой коллектив на перевоспитание, что уже заметны сдвиги в лучшую сторону, но я устоял, сославшись на появление «сдвигов» у коллектива. Технический секретарь сказала мне, что она готова без дополнительной оплаты работать за двоих, лишь бы нам больше никого не направляли. Так дальше и получилось.

Кабинет оказался в том углу здания, который выходил одной стороной на главную площадь страны и Кремль, а другой - на Манежную площадь. Легко догадаться, что из окон открывался великолепный вид на архитектурные ансамбли центра столицы, и экскурсовод, не сходя с этого места, мог бы рассказывать о достопримечательностях города.

При желании мне можно было целыми днями простаивать у окон, созерцать удивительные красоты и наблюдать за постоянно меняющейся обстановкой на улицах, но характер новой работы к этому не располагал. Только один раз за время пребывания в должности я провёл возле окон около часа, и внимательно смотрел на то, что происходило внизу. Тот день 4 октября 1993 года выдался особенным.

Накануне было воскресенье, мы с женой вернулись из коллективного сада «Минтяжстроевец», где ночевали в брусчатом домике, возведённом своими руками, и завершали подготовку скромного хозяйства к зиме. Телеведущие, пьяные от восторга, захлёбываясь словами, сообщали о беспорядках в городе.

Никогда не понимал журналистскую братию, которая оживает и светится счастьем, когда случаются события, не доставляющие удовольствия обывателю. Неужели для них трагические минуты являются единственной возможностью  чаще напоминать о своём существовании?

Обстановка накалялась, вечером Е.Т. Гайдар обратился к жителям Москвы с призывом выйти на улицы для защиты завоеваний революции и нарождающейся демократии. Большинство граждан у телевизионных экранов следили за развитием событий, но нашлись и энтузиасты, кто не остался равнодушен к происходящему.

Они митинговали, собирались в отряды, строили баррикады, чтобы не допустить ввод регулярных войск в центр столицы. В городе слышались выстрелы. В десять вечера домой позвонил дежурный и передал, что, учитывая особую ситуацию, министерство завтра работать не будет, каждый сам определяет программу своего дня.

Тем не менее, утром 4 октября я в 7.15 оставил дом. У подъезда меня ждала машина, чего совсем не ожидал. Оказывается, беспокойный водитель ещё вчера перегнал «Волгу» из гаража в центре Москвы к своему дому, чтобы приехать за мной без опоздания.

Только в этот день пользоваться транспортом в центре города было нельзя. Мы доехали до киноконцертного зала «Россия», а дальше проезд преграждали завалы из всякой рухляди. Для военной техники препятствием они не были, а гражданский транспорт одолеть их не мог.

Кстати, до полной расчистки стихийных баррикад общественный и легковой автотранспорт внутри Бульварного кольца не появлялись. Пришлось распрощаться с водителем и отправиться к министерству пешком вниз по  Пушкинской улице, ныне Большая Дмитровка.

Было прохладно и безветренно, словно природа замерла в ожидании чего-то значительного, было непривычно тихо и пусто. Не встретил ни пешеходов, ни транспортных средств. Город без выхлопных газов даже лишился своего привычного запаха. Теперь в нём пахло также, как в провинциальном Первоуральске, когда по утрам я с ребятами спешил на рыбалку. Такой же тогда была и тишина.

Москва, если судить по времени, уже давно не спала, но не хотела предстать бодрствующим городом. Жители выжидали. Дорога шла под уклон, двигаться по ней было легко, не мешали даже завалы, встречавшиеся через каждую сотню метров, так как у стен домов оставались проходы.

Весь хлам и крупный мусор, который годами скапливался во дворах, оказался теперь на проезжей части. Металлолом, доски, старые кровати и мебель разных времён перегораживали улицу. Пострадали ближайшие строительные площадки, с которых было унесено всё, что поддавалось перемещению, включая малую технику. Коллективными усилиями горожан перетаскивались такие вещи, что в это трудно было поверить.

В те минуты на эти детали я обращал внимание меньше всего. Сознание сковывал вид  вымершего города, и долетавшие издалека глухие звуки выстрелов, а также временами ближе, то с одной, то с другой стороны  гулко щёлкали короткие очереди и одиночные хлопки. Было не по себе видеть город, созданный для обитания людей и их покоя, совершенно пустым и опасным. Это было противоестественно, в это не верилось. В прежние времена даже в глухое ночное время он не казался таким чужим, настороженным и безразличным к людям.

Наконец, добрался до Охотного ряда. Парадный, он же центральный вход в министерство наглухо закрыт, изнутри к стеклу прикреплена записка, она подсказывает, что войти в здание можно с противоположной стороны. Надо возвращаться назад. Я оглядываюсь по сторонам. Непривычное испытываешь ощущение, когда оказываешься один в том месте, которое нельзя было до этого представить себе пустующим, совершенно безлюдным и свободным от машин.

Обернулся на шум шагов, это из-за угла гостиницы «Москва» со стороны Красной площади вышла группа граждан, она пересекла улицу Охотный ряд и скрылась за зданием министерства. У некоторых на плечах лопаты, кое у кого - винтовки. Прошли молча, не строевым шагом, но держались чёткой группой. Видно, были на ночном дежурстве и порядком устали, не до разговоров.

Пришлось и мне, проводив взглядом шествие, идти к другой проходной. На вахте скучал дежурный. Пусто и гулко в переходах и коридорах министерства. Добираюсь до кабинета и задерживаюсь у окна. Оживления на улице нет, порой слышны звуки выстрелов. В 9.00 по центральному каналу телевидения передавался специальный выпуск новостей. Президент призывал сограждан к спокойствию и выдержке, к благоразумному поведению в той каше, которую он заварил. От этого Президента я уже ничего хорошего не ждал.

Он разрушитель по складу характера, это у него получилось сейчас и получалось в те годы, когда работал в Свердловской области. Ему приходилось раньше играть роль созидателя, когда беспрекословно проводил в жизнь линию партии и правительства. Проводил её даже творчески, с инициативой, чтобы выслужиться. А своей созидательной линии, как оказалось на поверку, у него нет. Откуда она может быть у верного ленинца, воспитанного на подчинении меньшинства большинству?

Сейчас же он решал судьбу большинства. Эта роль им ранее даже не репетировалась. Потому премьера пошла со сбоями и огрехами, потому не вяжется эта роль с образом, созданным им в предыдущие годы. Не его оказалось амплуа. Уже большинство людей это поняли и осуждают его действия, а он не может остановиться, он продолжает напрягаться изо всех сил. Просто стыд.

В 9.30 я пригласил к себе руководителей подведомственных управлений. Представители старой закалённой гвардии вышли на работу все. Это опора министерства, которую государство расшатывает. Наконец, в 11.00 заместителей министра, членов коллегии, руководителей ведущих комплексов пригласили в зал заседаний коллегии. Гайдара, который две недели назад вновь стал министром, правда, исполняющим обязанности на четыре месяца, в зале не было.

Встречу проводил один из его первых заместителей В.А. Михайлов. Все ждут чего-то необычного и, конечно, подробностей, а он краток:

- Точки, представлявшие опасность, локализованы. Отпустить с работы всех женщин, технических работников и персонал. Рассмотрение с регионами планов на очередной год сдвинуть на два дня.

После этого все разошлись по кабинетам.

Поручения, естественно, были выполнены, через час я уже проводил встречу с директором Карачаево-Черкесского цементного завода. Он рассказал о сложной ситуации на предприятии:

- Объём производства уменьшился на 40 процентов, автопокрышки используются в качестве топлива, имеющийся клинкер не выбирает Азербайджан, есть договорённость об отгрузке клинкера в Туапсе, предприятию крайне необходимы кредиты.

За получением кредитов он приехал в Минэкономики, но попал в тот момент, когда всем было не до него.

В тот день я как раз и имел возможность время от времени подходить к окнам, было и желание это делать, чтобы не пропустить происходящие перемены. Город медленно возвращался к обычному ритму жизни. Появились пешеходы, коммунальные службы начали робко разбирать завалы на улицах. Домой я возвращался пешком. Меня не оставляла мысль о том, что равновесие в отношениях между людьми легко нарушить, что не составляет большого труда столкнуть между собой тех, кто придерживается разных точек зрения, что неосторожные действия властных структур могут привести к трагическому исходу.  

***

     Такими последствиями для города и его жителей, невольным очевидцем которых я стал, завершился бунт Верховного Совета, не согласного с политикой Президента страны. Белый дом, в котором последнее время располагался законодательный орган, был окружён военными подразделениями, осада «повстанцев» продолжалась почти неделю, велась перестрелка, жертвами которой оказались, в основном, мирные жители, а в довершение всего по верхним этажам здания было произведено несколько выстрелов из танка, поставивших точку в противостоянии сторон.

Законодательная власть сдалась на милость победителя. С места событий все эти дни велась прямая трансляция по телевидению на нашу страну и за рубеж. В этот раз бывшие ближайшие соратники Ельцина вице-президент России А.В. Руцкой и спикер Верховного Совета Хасбулатов Р.И. оказались на другой стороне «баррикад».

Интересные с политиками происходят метаморфозы. Ровно два года назад они вместе были в этом здании и, занимая круговую оборону, противостояли Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), писали сообща воззвание «К гражданам России», призывали народ к неповиновению «реакционным силам» и к проведению всеобщей забастовки. Были и такие слова в их воззвании: «Мы считали и считаем, что силовые методы неприемлемы».

Тогда обитатели Белого дома трое суток находились в ожидании штурма, однако ГКЧПисты, которые в воззвании назывались «путчистами, потерявшими всякий стыд и совесть» не отдали приказ на применение силы, они уступили, отказавшись от притязаний на власть, и оружие тогда  молчало. Ельцин, Руцкой, Хасбулатов вместе праздновала победу, а когда улеглись страсти, то не смогли поделить лавры, хотя «демократическая» пресса называла причиной последовавших раздоров расхождение во взглядах.

И вот спустя два года после этих событий, о которых я ранее рассказывал подробно, Ельцин-демократ отдал распоряжение о применении оружия против оппозиции, что привело, как всегда, не к смерти зачинщиков и главарей, а к гибели десятков людей, не имевших прямого отношения к конфликту. Желание властвовать некоторых лишает рассудка, и тогда их не останавливает чужая кровь.         

Те трудные для страны дни имели долго не стихавшие отзвуки. Коснулись они краем и меня, хотя я держался на удалении от политики. Получилось так. Уже 5 октября Президент подписал Указ «Об официальной резиденции Совета Министров - Правительства Российской Федерации».

Этой резиденцией определялись «здания на Краснопресненской набережной, дом 2 и на улице Рочдельской, дом 2», комплекс которых я называл до этого Белым домом. Указ устанавливал и сроки окончания восстановительных работ. Если судить по дате подписания Указа, вопрос о резиденции, т.е. о будущем хозяине Белого дома, обсуждался до того, как Верховный Совет прекратил сопротивление.

Ответом Правительства России было постановление  «О восстановлении зданий...», вышедшее в свет 12 октября с грифом «Не для печати». Оно имело солидный объём страниц, поскольку, руководствуясь Указом, определяло решение вопросов текущего момента и перспективы. Упомяну лишь основные положения документа. Функции генерального заказчика возлагались на Главное социально-производственное управление Администрации Президента, генерального подрядчика - на акционерное общество «Моспромстрой».

Разработка проектно-сметной документации и авторский контроль поручались комитету по архитектуре и градостроительству Москвы. Была создана «правительственная комиссия по координации деятельности организаций, занятых в восстановлении зданий». Её председателем стал В.И. Ресин - первый заместитель премьера правительства Москвы, первым заместителем - П.С. Суров - заведующий отделом инвестиций, строительства и жилищно-коммунального хозяйства аппарата Совета Министров, которому присваивался «ранг министра Российской Федерации».

Заместителями значились Бородин П.П. - начальник Главного социально-производственного управления Администрации Президента и Мороз В.В. - генеральный директор АО «Моспромстрой». В состав комиссии вошли также 6 заместителей министров и 12 руководителей комитетов, департаментов и отделов различных ведомств и структур.

От Минэкономики в состав правительственной комиссии ввели меня. Нашему министерству устанавливалось задание по выделению в 1994 г. генеральному заказчику лимитов государственных капитальных вложений на проектирование и выполнение восстановительных работ, включая рублёвое покрытие валютных затрат на закупку по импорту материалов, изделий, оборудования и услуг, а также валютных средств в рамках критического импорта на 1993 - 1994 годы.

Финансировать работы в 1993 году предлагалось за счёт средств резервного фонда правительства на ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций, а также специального фонда, созданного Указом Президента от 5 октября «О мерах по ликвидации последствий попытки вооружённого государственного переворота». Конечно, правильнее было бы назвать этот Указ «О мерах по ликвидации последствий вооружённого подавления депутатов (народных избранников) Верховного Совета, не поддержавших политику Президента». Насколько мне известно, наполнения этого фонда не последовало. 

Заказчику совместно с генеральным подрядчиком давалось задание привлечь для отделочных работ «турецкие строительные фирмы «Гама» (восстановление подвала и стилобата в полном объёме до 1 января 1994 года) и «Энка» (восстановление высотной части до 15 февраля)». По поводу этого задания хотелось добавить, что фирмы «Гама» и «Энка» были подсказаны московским правительством, которое уже несколько лет на выгодной основе для отдельных лиц сотрудничало с ними. Оно предложило эти фирмы без проведения обязательного в таких случаях тендера. Что же касается установленных сроков исполнения работ, объёмы которых только предлагалось определить, то они были взяты с «потолка».

На вторые сутки после подписания постановления, т.е. 14 октября, состоялось первое заседание комиссии в малом зале Белого дома. Почти год не доводилось мне бывать в этом громадном комплексе зданий, тогда как до этого не проходило дня, чтобы по служебным делам я не наезжал сюда, не ходил по бесконечным коридорам и не посещал кабинеты руководителей правительства и аппаратных служб. От прежней строгости, порядка и чистоты здесь не осталось и следа.

Везде мусор, грязь, битое стекло, осыпавшаяся штукатурка, пыль, следы от пуль в окнах и внутренних стенах. Довершали разрушение сотни солдат, они не извлекали треснувшие стёкла, а лопатами и ломами разбивали их, заодно выбивали и уцелевшие, рушили облицовку, перегородки.

Строительный мусор совковыми лопатами сгребали в кучи. Действия солдат были варварскими, поскольку большую часть материалов можно было использовать повторно на других объектах, но они исполняли волю командиров. Те, в свою очередь, следовали чьим-то бессмысленным указаниям.

Входы в здание были закрыты, сквозные проёмы охранялись, войти можно было только через центральный подъезд со стороны дворового фасада, имея специальный пропуск или правительственное удостоверение. На верхние этажи и в подвальную часть не пропускали даже по удостоверению заместителя министра.

Особые меры по охране были введены не случайно, так как началось хищение компьютеров, мебели и оборудования, и тут уже все без разбора оказывались под подозрением. В здание не подавалась электроэнергия, не работали лифты, системы отопления, вентиляции, кондиционирования, связи. Только крепкие нервы помогали справиться с подавленным состоянием, которое сразу же наступало, когда оказывался здесь.

 Заседание правительственной комиссии открыли Ресин и Суров. До появления среди руководителей московского строительного комплекса Пётр Сергеевич Суров работал в каком-то строительном главке на периферии. Руководителем он оказался жёстким, требовательным и настойчивым, от него доставалось подчинённым.

Весте с тем он был знающим специалистом, с цепкой памятью, выдержанным и справедливым. С таким характером у него не было шансов задержаться в составе московского строительного комплекса, где угодливость и подхалимство зачастую ценились выше деловых качеств работника.

Вскоре он оказался в аппарате правительства. Формально его служебное положение (ранг министра) теперь было выше, чем у Ресина, и он, наверняка, не забыл об отношении к нему москвичей, чтобы их не жаловать. Со временем он станет на восстановительных работах первым лицом и доведёт их до успешного завершения, покажет себя на этой стройке великолепным организатором производства и заслужит много похвал от коллег.

Кроме членов правительственной комиссии и её рабочей группы, расположившихся на стульях первых рядов, в заседании участвовали представители многочисленных структур организационного плана, руководители генподрядных, субподрядных, военных и проектных организаций. Только в список официальных участников восстановительных работ было включено около 150 человек, поэтому свободных мест в зале не было.

Руководители разных уровней охотно откликнулись на приглашение, они истосковались по большой работе, где есть объемы, задания, спрос, накал и требовательность, где можно проявить себя на глазах у представителей власти. К этому времени крупных строек, которые учили подлинному мастерству, в стране не осталось. А здесь давалась возможность окунуться в атмосферу старых, добрых времён. Совершенно не случайно с первого совещания в той строгой и напряжённой обстановке на время возродилось в обращении слово «товарищ», находившееся до этого под негласным запретом.

Было объявлено, что заседания комиссии будут проводиться ежедневно в 10 часов утра, включая субботы и воскресенья. Потом докладывал представитель отряда минёров о результатах обследования этажей и прилегающей к зданию территории в радиусе одного километра. Поиск мин и взрывных устройств с помощью собак ничего не дал, но сам факт того, что он проводился, был крайне необычен.

С первоначальными выводами об удовлетворительном состоянии несущих конструкций, что исключало их разборку и усиление после разрывов снарядов и возникавших очагов пожара, знакомили представители институтов НИИЖБ и «Моспроект - 1».

Были доведены до сведения присутствующих распределение объёмов восстановительных работ. К ним привлекалась 31 организация разных министерств и ведомств, включая министерство обороны, метростроевцев и строителей специального назначения.

Акционерному обществу «Корпорация Монтажспецстрой» поручалось восстановление остекления, временная зашивка сквозных проёмов, обследование систем отопления и поэтапный их запуск по временной схеме. Между бывшими министерствами общестроительного профиля предлагалось распределить этажи высотной части комплекса.

Рассматривались вопросы приёма, проживания, питания и медицинского обслуживания рабочих. Конкретные сроки исполнения пока не оговаривались, так как не во все места ещё можно было проникнуть, чтобы определить объёмы работ, но было понятно, что сроки окажутся минимальными, если исходить из определённой в Указе даты полного завершения работ. Замести же следы осады и штурма здания Президент потребует немедленно.

***

     На следующем заседании к Ресину и Сурову, занимавших импровизированный стол президиума, присоединились Мороз и Бородин. Павел Павлович Бородин появился в аппарате администрации за полгода до случившихся событий, т.е. по продолжительности работы в этой должности был совершенным новичком. Однако он быстро вошёл во власть и своим поведением, возможно, не желая того, показывал, что она ему пришлась по душе.

Рассказывали, что Ельцин познакомился с ним во время посещения Якутии, где не обошлось без выпивки, бани и анекдотов. Местный лидер произвёл на Президента доброе впечатление, и тот пригласил его в Москву. Бородин начинал работу в Главном социально-производственном управлении заместителем у Фёдора Михайловича Морщакова, который меня с ним тогда и познакомил, но вскоре стал первым лицом. При нём управление укрепилось и превратилось в могучее подразделение, так как в его ведении находилась вся недвижимость, подконтрольная Администрации Президента.

Далеко не все члены комиссии раньше видели Бородина, но были наслышаны о нём. Он уселся на стул, который перед этим отнёс подальше от стола президиума. Таким образом, получил возможность наблюдать за всем происходящим со стороны. Бородин на этом объекте представлял заказчика, а, значит, имел особые полномочия, и потому не хотел смешиваться с остальными.

Держался он самоуверенно и независимо, решения по вопросам, касавшимся его компетенции, принимал быстро, твёрдо и с потрясающим размахом. Объём предстоящих затрат на проведение восстановительных работ его не интересовал. Это должно было беспокоить других. Он умел сорить государственными деньгами и не вести им счёт.

Лицо Бородина в зависимости от особенностей восприятия человека, наблюдавшего за ним, могло одновременно показаться улыбчивым, строгим, простым, хитрым и плутоватым, но в любом случае оно оставалось в целом приятным.

Со стороны он смотрелся заводным коренастым мужиком и хватким хозяйственником, явно не обделённым талантами. В его речи встречались странности, которые напоминали о том, что он недавний выходец из далёкой глубинки. На заседании правительственной комиссии однажды так обратился к одному из заместителей министров: «Ты приехай ко мне. Там и поговорим».

Появившись на заседании, Бородин напомнил присутствующим, что официальную резиденцию Правительства Российской Федерации должен отличать высочайший уровень качества отделочных работ, передовая оргтехника, надёжные коммуникации, отличная мебель и достойный дизайн. И в дальнейшем от Бородина будет исходить информация по всем принципиальным вопросам.

При очередной встрече приняли решение, что кроме заседаний правительственной комиссии, обсуждающей принципиальные проблемы, в этом зале часом позже станут проводиться оперативные совещания с участием непосредственных исполнителей.

18 октября организации, привлечённые к восстановительным работам, уже докладывали о состоянии дел на закреплённых за ними помещениях. Этажи были так распределены между акционерными обществами: «Росюгстрой» - 8 и 15, «Росевзапстрой» - 9 и 16, «Корпорация Трансстрой» - 7 и стилобат, «Роснефтегазстрой» - 19, «Росагропромстрой» - 20 (технический), «Росуралсибстрой» (бывший Минтяжстрой СССР) - 10 и 17, «Мособлстрой» - 12, «Мосэнергострой» - 13 и 14, Трест № 1 - 11 и 18.

Оплата работ не обсуждалась, все пока трудились в долг, уверенные в том, что правительство со временем рассчитается с ними. Нужно прежде определить физические объёмы и составить сметы. К этому моменту окончательно прояснилось, что отечественные организации, собранные в аварийном порядке, будут, в основном, разбирать завалы, выносить строительный мусор и готовить помещения к чистовой отделке. Будут заниматься тем, что не требует высокой квалификации рабочих. У турецких фирм они оказались подсобниками.

Руководители ведущих строительных организаций страны, а, вернее, то, что к этому моменту от них осталось, претендовали на равноправное участие в тендерах с турецкими фирмами. Но какие могли быть торги, когда фирмы в постановлении Правительства уже были названы поимённо. Инициаторы такого решения доказывали, что отечественные организации не имеют опыта работы с иностранными поставщиками материалов и оборудования, слабо ориентируются на внешнем рынке.

Они добавляли, что при отечественных поставщиках, преимущество имели бы российские организации, но сроки исполнения работ в этом случае оказались бы слишком продолжительными, что в данной обстановке недопустимо.

В следующий раз Бородин проинформировал, что подписание контрактов на приобретение импортных материалов, мебели и оборудования правительство поручило Министерству внешних экономических связей России. Его представлял заместитель министра М.Е. Фрадков, оказавшийся рядом со мной.

Мы познакомились и на всякий случай обменялись телефонами второй правительственной связи. Его номер 6330 я вписал в записную книжку, но воспользоваться им мне не пришлось. Сейчас Михаил Ефимович возглавляет Совмин России.

Могу добавить к сказанному, что он не произвёл на меня никакого впечатления: его внешность не запоминалась, в нём не чувствовалось внутренней энергии и характера. Он не высовывался, не прятался за чужими спинами, а просто присутствовал, помечая в блокноте указания Бородина по закупкам мебели, оборудования и прочего.

Заседания правительственной комиссии я посещал регулярно первые две недели, а потом и встречи проводились реже, да и вопросов к министерству не стало. Было жаль тратить впустую время, и я приезжал уже от случая к случаю. Когда присутствовал, то старался занять место рядом с заместителем министра финансов по фамилии Черноморд, так как вопросы, адресовавшиеся нашим министерствам, были, как правило, взаимосвязаны.

Мой новый знакомый оказался знающим специалистом, но после начала заседания держался скованно, словно собирался отражать нападки, тогда как к министерствам адресовались лишь просьбы в вежливой форме.

Тот, кто первый раз слышал столь редкую фамилию, обязательно поворачивал голову в его сторону, надеясь увидеть чем-то примечательного человека. Однако любопытного ждало разочарование, так как Черноморд оказывался обыкновенным мужчиной среднего роста.

***

     Нужно сказать, что решение о передаче Белого дома аппарату правительства, оставило без помещения законодательный орган. Он, конечно, провинился перед Президентом, но вопрос о размещении нового состава после перевыборов всё равно предстояло решать. И вот в январе 1994 года Бородин озвучивает свои проработки по этой проблеме:

- Парламентский центр будет! Приступить к строительству нужно в марте этого года, а ввести в эксплуатацию летом 1995. Генеральным проектировщиком выступит институт «Моспроект. Площадь помещений составит 150 тыс. кв. м. Стоимость объекта 500 млн. долларов. Место застройки выбрано напротив Поклонной горы на другой стороне Кутузовского проспекта. В январе следует подготовить тендерное задание и открыть финансирование. Минэкономики предусмотреть на эти цели расходы в бюджете по кварталам. Оперативные совещания будут проводиться каждую среду в 15.00.

Это смелое и полное конкретности рассуждение, смахивавшее скорее на авантюру, последствий не имело из-за огромной стоимости работ, на оплату которых у государства не было средств. Позднее кем-то было подано предложение о передаче законодателям комплекса на улице Охотный ряд, занимаемого аппаратами Минэкономики и Госстроя. Как не упирались эти структуры, какие расчёты и обоснования, а я имел отношение к их подготовке, не направлялись Президенту, но в той обстановке другого выхода он не придумал.

К середине года Минэкономики было, можно сказать, выдворено в неприспособленное здание на Новом Арбате, а Госстрой оказался и того дальше - в районе станции метро «Вернадская» на улице Строителей, что было слабым утешением.

Слово «выдворено» я употребил не случайно, так как документы и мебель расторопными хозяйственниками законодательной власти выносились из кабинетов принудительно. У меня на этот период пришлась командировка, когда я возвратился, то мои деловые бумаги уже перевезли на новое место.

Однако вернусь несколько назад, чтобы отметить, что восстановительно-ремонтные работы разворачивались активно. В конце октября Суров утвердил акт обследования зданий и инженерных сетей, составленный дирекцией по восстановлению комплекса, управлением по эксплуатации и АО «Моспроект».

Когда я знакомился с ним, то не мог представить себе события, которые разворачивались в Белом доме, хотя вместе со всей страной следил за ними по телевидению. Кто и как мог довести здания до такого состояния?

Приведу некоторые цифры. В зоне «А»  разрушения составили 55% (выгорели этажи с 14 по 20 с частичным разрушением и повреждением междуэтажных перекрытий, стен и перегородок). В зоне «Г2» - 40% (выгорели этажи с 3 по 7 с теми же разрушениями). Четыре другие зоны имели повреждения от 15 до 20%. Повреждены 35% фасадов и 60% оконных блоков (!) и витражей.

Водопровод, канализация, отопление, вентиляция, кондиционирование, системы связи, энергоснабжения, автоматики, сигнализации в зоне «А» разрушены на 90%, в зоне «Г2» - на 60%, в остальных зонах - до 20%. Суммарные повреждения составили 30% от общего объёма зданий и инженерных сетей. На основании этих данных составлялся расчёт затрат.

9 ноября Бородин пишет мне письмо: «Уважаемый Борис Александрович! Направляем Вам ориентировочный расчёт затрат на восстановление зданий для осуществления финансирования восстановительных работ в 1993 и 1994 годах. Окончательный расчёт стоимости указанных работ будет представлен после завершения разработки и утверждения проектно-сметной документации и сметно-финансового расчёта».

Объём затрат по ориентировочному расчёту составил 135,1 млрд. рублей  (1 доллар США - около 1200 рублей). На восстановительные работы приходилось 96 млрд. руб., в том числе на те, которые выполняют инофирмы, - 45 млрд. руб. Расходы на специальные виды связи, средства охраны, благоустройство оценивались в 49,5 млрд. руб. Имелась одна странная статья, именовавшаяся «содержание иностранных фирм», по которой затраты оценивались в 17,8 млрд. рублей.

Я попросил передать для ознакомления контракты с фирмами «Гама» и «Энка», чтобы понять, почему, оплачивая выполнение работ, нужно ещё нести расходы на содержание фирм. Это же был нонсенс. Ознакомиться с контрактами мне возможности не дали.

Миновал месяц, служба Бородина стала Управлением делами Президента России, ориентировочный расчёт переименовали в ориентировочную смету, и она пришла в министерство «для осуществления финансирования». При рассмотрении выяснилось, что разница оказалась не только в названии и не в том, что строчки печатались теперь вдоль листа, а не поперёк, как было прежде.

Главное отличие было в итоговых суммах: рублёвые затраты составили 181,9 млрд. руб. и дополнительно валютные - 120 млн. долларов США. Таким образом, затраты по ориентировочной смете превысили первоначальные в 2,5 раза. Это походило на беспредел.

Не стану вдаваться в детали запутанной истории, а перейду сразу к концовке. Я отказался согласовывать новый документ, так как не получил ответов на свои вопросы даже по первой его редакции. Уговаривать меня никто не собирался, а просто обошли стороной, не ввязываясь в дискуссию. В окончательном расчёте, поскольку аппетиты составителей никто не ограничивал, стоимость восстановительных работ опять подскочила, но налогоплательщики взвалили на себя и это бремя. Их мнением не интересовались.

Для уточнения стоимости восстановительных работ требовалось время, а строительные организации срочно нуждались в средствах, чтобы платить заработную плату, приобретать материалы. Если отечественные коллективы проявляли выдержку, то инофирмы трудиться в долг не хотели. Поэтому финансирование правительству приходилось решать этапами. Покажу на примере одного из этапов, каким был порядок принятия решения о выделении средств.

Бородин обращается с письмом к Председателю Совмина Черномырдину: «Для обеспечения первоочередных платежей иностранным фирмам, прошу Вашего указания Минэкономики России и Минфину России о выделении на 1993 год Главному социально-производственному управлению Администрации Президента Российской Федерации валютных средств в сумме 50 млн. долларов США в рамках критического импорта на 1993 год».

26 октября Черномырдин подписывает поручение Минэкономики и Минфину: «Прошу решить в рамках критического импорта на 1993 год. Исполнение доложите. Срок пять дней». Это поручение с дополнительной резолюцией первого заместителя министра экономики Я.М. Уринсона получает В.Д. Тепленичев - руководитель службы внешнеэкономической деятельности. Он привлекает «для подготовки предложений» отдел экспортно-импортных и платёжных балансов (Серов В.С.) и подотдел технического содействия, строительства и машинотехнических поставок (Саморуков Е.А.), которые непосредственно занимаются проблемой.

29 числа я подписываю ответ в Совет Министров: «В соответствии с ... Министерство экономики РФ рассмотрело поручение ... об изыскании валютных средств для выполнения восстановительных работ и импортных закупок ... и докладывает. Учитывая сжатые сроки восстановления ... , министерство считает возможным выделить ... 50 млн. долларов США, в том числе 20 млн. долларов в ноябре 1993 года. В этих целях предлагается внести изменения в постановление Совета Министров ..., уменьшив закупки за наличные валютные средства джута на 5 млн. долларов, сахара-сырца на 20 млн. долларов, каучука натурального на 15 млн. долларов, задних мостов для автобусов и троллейбусов на 5 млн. долларов и товаров, закупаемых по указанию Минэкономики России, на 5 млн. долларов. Проект распоряжения Совета Министров прилагается. С Роскомпищепромом (Пауковым В.С.), Роскоммашем (Огурцовым А.П.), А.О. «Росконтракт» (Вожаговым В.К.), Минфином России (Головатым А.И.) согласовано. Б.А. Фурманов».

В приложенном к письму проекте распоряжения Правительства есть пункт: «Принять предложение Минэкономики России о выделении Главному социально-производственному управлению Администрации Президента Российской Федерации в 1993 году 50 млн. долларов США на закупку по импорту материалов, изделий, оборудования и оплату услуг за счёт сокращения на эту сумму импорта товаров для неотложных государственных нужд во втором полугодии 1993 г. согласно приложению». Повторно обращаю внимание на слова: «за счёт сокращения на эту сумму импорта товаров для неотложных государственных нужд».

В конце декабря 1993 года на комплексе было занято более четырёх тысяч человек. Работали отечественные организации и турецкие фирмы, внимательно приглядываясь друг к другу. Квалификацией рабочих турки похвастаться не могли. Вообще-то, их рядовые исполнители разочаровали: выглядели они забитыми, передвигались медленнее сонных мух.

От южного темперамента в наших погодных условиях не осталось и следа. Не для каждого человека труд в радость, но для них он оказался каторгой. Однако нельзя было не отметить инженерную подготовку производства, качество материалов, заводскую готовность изделий и конструкций, укомплектованность строительным инструментом и жестокий спрос за нарушение трудовой дисциплины.

Итогом общих усилий строителей явилось завершение восстановительных работ к середине года. Уже 11 июля 1994 года состоялось торжественное мероприятие по случаю приёма объекта государственной комиссией в эксплуатацию. Для нескольких сотен приглашённых был дан роскошный ужин. Много говорилось о трудовом вкладе руководителей разного уровня, но больше всего заслуженных комплиментов досталось Петру Сергеевичу Сурову.

***

     12 декабря 1993 года Ельциным были одновременно подписаны Указ и распоряжение, касавшиеся реконструкции и технического перевооружения здания №1 в Московском Кремле, в котором размещалась резиденция Президента Российской Федерации. Таким образом, приняв незадолго до этого решение о создании резиденции, достойной уровня аппарата Правительства, он не забыл о себе и своём аппарате. В экономическом отношении этот период был исключительно трудным для страны. Правители скатывались в долговую яму, хватая без разбора за рубежом всё новые и новые кредиты, население душила инфляция, но это не препятствовало созданию резиденций.

Реконструкцию предлагалось провести в 1993 - 1995 годах, функции заказчика возлагались на Управление делами Президента, возглавляемое Бородиным. Генеральным подрядчиком выступало акционерное общество «Моспромстрой» (В.В. Мороз), генеральным проектировщиком - муниципальное предприятие «Моспроект-2».

Совету Министров поручалось «включить в объёмы поставок для федеральных государственных нужд импортируемые в Россию для обеспечения реконструкции здания № 1 материалы, оборудование, мебель, механизмы, транспортные средства, освободить их от таможенных платежей». Организации, участвующие в реконструкции, освобождались от налога на добавленную стоимость, работники получали надбавку к тарифным ставкам и должностным окладам в размере 50 %, а норматив средств на премирование за выполненные работы устанавливался в размере 8 %.

Управление делами получило право утвердить техническое задание на закупки по импорту, а МВЭС России - на заключение соответствующих контрактов с инофирмами. Была образована комиссия  по «координации деятельности организаций, осуществляющих реконструкцию и техническое перевооружение здания № 1» во главе с Ресиным. Комиссии разрешалось «привлекать к работам строительные организации и предприятия Российской Федерации». Естественно, решения принимались комиссией не коллегиально, а её руководителями, что вело к правонарушениям.

Ещё раз вернусь к фразе из распоряжения Президента и приведу её полностью: «Разрешить комиссии привлекать к работам по реконструкции и техническому перевооружению здания № 1 в Московском Кремле строительные организации и предприятия Российской Федерации». Стоит вдуматься в эту фразу.

Не случайно, после успешного завершения кампании по реконструкции здания № 1 и других объектов Кремля, начались нападки на Бородина и других лиц за крупные финансовые нарушения, допущенные при расходовании государственных средств. Но проведённые тогда расследования таковых фактов не выявили, что не доказывало отсутствие злоупотреблений.

В составе комиссии оказались и я, и М.Е. Фрадков, и другие лица из списка членов правительственной комиссии по восстановлению резиденции Правительства. В нескольких первых заседаниях комиссии, прошедших в декабре в Кремле, я принимал участие, и моя фамилия упоминалась в присылаемых мне протоколах, а потом посещать заседания перестал. Не хотелось терять время и полтора часа созерцать Ресина, его манеру поведения, выслушивать дифирамбы в адрес Лужкова и первых лиц государства.

Выглядело это некрасиво. Чтобы не плеваться по поводу каждой подобной сцены, лучше было оставить его и тех членов комиссии, которые в силу обстоятельств не могли уйти вслед за мной. По поводу моего отсутствия не только не последовало упрёков со стороны руководителя комиссии, но меня даже не потревожили напоминанием о необходимости принимать участие в заседаниях. Значит, что-то и в моём поведении было такое, что не располагало к визуальным контактам. На том эта история для меня завершилась, а для здания № 1, много повидавшего на своём веку и спокойно созерцавшем происходящее, она продолжилась и имела приятное окончание.     

***

     По распределению обязанностей между заместителями мне поручалась координация деятельности комплексов и отделов министерства по вопросам социально-экономического развития строительства, строительной индустрии и стройматериалов, производства строительных конструкций, изделий и материалов.

Кроме того, я отвечал за распределение государственных централизованных инвестиций, направляемых в строительный комплекс, базу стройиндустрии и стройматериалов, за основные направления текущего и перспективного развития строительства. Моей обязанностью также была организация разработки, рассмотрения и контроля над реализацией федеральных целевых программ по жилищному строительству, автомобильным дорогам и Нечерноземной зоне.

В моём непосредственном подчинении находился комплекс инвестиционной политики и инвестиционных программ в части трёх отделов: ресурсного обеспечения государственных программ и координации подрядных работ, инвестиционных программ социальной сферы и жилищной реформы, экономики и развития строительной индустрии и строительных материалов.

Многолетняя предыдущая работа в строительной отрасли не могла пройти для меня бесследно, она дала достаточный опыт и знания, чтобы я не чувствовал себя новичком в министерстве экономики. Тем не менее, некоторые специфические особенности жизнедеятельности у этой организации существовали. Главная из них состояла в том, что министерство экономики занималось планированием, распределением средств, и было очень далеко от реального влияния на процесс реализации.

Такая оторванность от производства, медлительность реагирования на происходящие события, так как установление очередных заданий или их корректировка происходили с годичным циклом, трудно переносятся человеком, имевшим до этого более оперативный характер работы. Вот и мне на новом месте приходилось постоянно сдерживать свою активность, привыкать к тому, что скорость принятия решений особого значения не имеет.

Руководителем комплекса инвестиционной политики и программ был А.Е. Федченко. Работал он в министерстве давно, пользовался авторитетом в коллективе за разносторонние знания, обстоятельность при рассмотрении вопросов, оперативное и творческое выполнение заданий. К его мнению с уважением относились заместители министра.

На самом начальном этапе между нами возникло недопонимание позиций, но после состоявшегося объяснения по этому поводу, разногласия не повторились. Более того, наши производственные контакты с Александром Ефимовичем продолжались много лет после моего ухода из министерства, когда их определяло не служебное положение, а товарищеское расположение друг к другу.

Заместителя Федченко Метнёва В.В. называли штабным работников. Грамотный, вдумчивый, знающий специалист. Он, в основном, занимался разработкой и составлением программ, нормативных актов и документов, предложений, анализов и т.п., без которых работу министерства представить невозможно.

Из руководителей отделов и их заместителей не могу не упомянуть Н.Е. Бородина и В.В. Соколова, В.А. Самощенко и А.Н. Зайцева, А.Я. Анпилова и С.В. Коляду. О совместной работе с этими высококлассными специалистами, о взаимопонимании и поддержке у меня остались самые приятные воспоминания. Не могу ещё раз не отметить, что существовавшая тогда система подбора, расстановки и повышения квалификации кадров давала великолепные результаты.

Скажу уж к слову о том, что аппарат министерства был большим. Лобов имел десять заместителей, в том числе трёх первых. Штатное расписание министерства, подвергавшееся постоянным изменениям, сокращениям численности работников, предусматривало 14 основных комплексов, в которые входило 60 отделов. Кроме того, при министерстве  работало десять центров и научно-исследовательских институтов, министерство также имело представителей в экономических районах России.

Аппарат Минэкономики был действительно большим, и в перестроечные годы он продолжал заниматься планированием производства огромнейшей номенклатуры товаров и продукции в целом для страны. Я вот упоминал выше про сахар-сырец и задние мосты для автобусов и троллейбусов, а, наверняка, были и передние мосты, и детали не только для автобусов и троллейбусов. Имелась и другая техника, нуждавшаяся в импортных поставках. К тому же отечественных поставок было несравнимо больше.

Эта система приводила к масштабному обмену письмами. Каждый день на столе была новая кипа бумаг, она могла оцениваться не только количеством обращений в штуках, а весом почты в килограммах, высотой стопки в дециметрах. Обращения доходили до конкретного исполнителя и возвращались обратно ко мне на подпись ответов.  

***

     Важным направлением в работе было рассмотрение на совещаниях, которые я проводил, вопросов принципиального характера. Как правило, для участия в них приглашались представители министерств и ведомств, руководители строительных и проектных организаций, предприятий строительной индустрии и материалов, руководители отделов и служб нашего министерства. Решения совещаний оформлялись протоколами и были обязательными для исполнения всеми участниками.

Одну группу тем, выносившихся на обсуждение, составляли федеральные целевые программы. По направлению моей деятельности заданиями правительства предусматривалась разработка программ «Совершенствование и развитие автомобильных дорог», «Жилище» и «Развитие отраслей агропромышленного комплекса Нечерноземной зоны России на период до 2000 года». Они были рассмотрены в первоочередном порядке, дальнейшая работа исполнителей находилась под контролем до передачи завершённых материалов, согласованных с заинтересованными сторонами, в аппарат правительства на утверждение.

Эти программы в конечном итоге увидели свет, но оказались в числе сотни других. Правительство переоценило свои финансовые возможности, к тому же не подтвердились его расчёты на долевое участие в достижении намеченных рубежей самих предприятий и получение ими кредитов.

Инфляционные процессы в стране, политическая нестабильность, растаскивание собственности, которая оказывалась в руках тех, кого интересовало лишь быстрое получение прибыли, а не перспектива развития, практически, сводили на нет усилия разработчиков.

В другую группу тем входили перечни важнейших строек и объектов на 1994 год для государственных нужд, которые финансировались за счёт централизованных капитальных вложений, включая республиканский бюджет и инвестиционный кредит.

Они рассматривались в начале ноября 1993 года по машиностроительному комплексу, транспорту, связи, металлургии, химической промышленности, лесной, медицинской, микробиологической и другим. Материалы представлялись соответствующими отделами и службами Минэкономики, а в обсуждении принимали участие представители разных министерств и ведомств.

Цель рассмотрения сводилась к сокращению количества одновременно строящихся объектов, максимальной концентрации капитальных вложений на пусковых стройках 1994 года и на тех переходящих объектах, которые по разным причинам не будут введены в 1993 году. На совещаниях вскрывалось много недочётов, ошибок, случаев распыления средств на большое количество строек. Исполнителям предлагалось с учетом высказанных при обсуждении замечаний откорректировать перечни строек. 

Следующая группа рассмотрений касалась, так называемого, прогноза капитального строительства на 1994 год по строительному комплексу, топливно-энергетическому, металлургическому, химическому, машиностроительному и другим отраслям хозяйства. Эта работа была проведена в феврале 1994 года и преследовала решение нескольких задач.

Надо было побудить отраслевые министерства и ведомства уточнить перечни строек и объектов, частично перераспределить объёмы государственной поддержки, уточнить средства, направляемые на стройки из других источников финансирования (внебюджетные фонды, собственные средства предприятий).

По итогам этих уточнений Минэкономики готовило для представления в Минфин и Центральный банк России окончательные перечни строек и объектов на 1994 год, а также объёмы их финансирования за счёт республиканского бюджета и кредита. Эта работа была хлопотной, поскольку отраслевики стремились получить максимальную поддержку из федерального бюджета, а дряхлеющее государство не имело возможности удовлетворить просьбы даже частично из-за пустеющей казны. Неразрешимое противоречие приводило к остановке строительства объектов по всей стране, количество брошенных строек резко возрастало.

Наконец, на совещаниях регулярно рассматривались вопросы, связанные с поддержкой строительного комплекса страны: сохранение объёма централизованных капитальных вложений и реализация объектов незавершённого строительства для продолжения их финансирования за счёт средств новых собственников.

Решение проблемы по первому направлению виделось в том, чтобы добиться отнесения финансирования объектов строительной отрасли к защищённым статьям бюджета. Капитальные вложения имели в бюджете самостоятельный раздел, правда, с пометкой о том, что средства на эти цели выделяются по остаточному принципу. Поскольку доходная часть бюджета в те годы не исполнялась, дефицит был огромным, то это приводило к значительному уменьшению объёма капитальных вложений, выделяемых государством.

При этом никто не знал в течение всего финансового года, какие же в конечном итоге будут даны средства и будут ли они вообще. В таких условиях заказчики и подрядные организации нормально вести стройки не могли. Заказчик обещал строителям оплату выполненных работ, надеясь на получение денег от государства на свой плановый объект, а подрядчик вёл эти работы до тех пор, пока не разорялся.

Задолженности заказчиков перед подрядчиками тогда были неимоверно большими и не погашались годами. Строительные организации рассыпались и переставали существовать. Это был период краха могучего в прошлом строительного комплекса страны.

Решение вопросов по второму направлению действий свелось к образованию межведомственной комиссии для координации работ по совершенствованию нормативной базы и нормализации незавершённого строительства. Комиссию в составе Можаева В.П., Александрова Л.И., Кочерова А.Д., Жуковского Ю.Б., Огаркова А.П., Росляка Ю.В. и других я собирал неоднократно. Она обобщила накопленный на местах опыт по продаже строек и объектов незавершённого строительства в Москве и Пензе.

Затем подготовила предложения по совершенствованию нормативной базы и нормализации незавершённого строительства, разработала и утвердила положение о порядке продажи объектов незавершённого строительства, находящихся в федеральной собственности, организационный план первоочередных мер по нормализации незавершённого строительства, рассмотрела и рекомендовала для использования разработки Госстроя по информационной базе в этой области.

Выработанные предложения передавались в аппарат правительства, министерствам и ведомствам по линии заказчика и подрядным организациям. Однако принципиально изменить положение уже было невозможно. Проводившаяся в предыдущие годы экономическая политика хаоса, а она не менялась, парализовала строящиеся мощности и объекты производственного, культурно-бытового, социального назначения и в большой степени строительство жилья. Распродажа  незавершённых объектов шла за бесценок, и новые собственники не спешили вдохнуть в них жизнь.

Важно отметить, что у названных мною выше направлений было два периода, чётко разделённых между собой. Пока министром экономики был О.И. Лобов, министерство вело поиск таких решений, которые бы способствовали строительству объектов. Именно он добился рассмотрения на совещании у председателя правительства В.С. Черномырдина 21 июля 1993 года вопроса «О состоянии дел в капитальном строительстве».

Тогда по итогам обсуждения Минэкономики совместно с Госстроем было поручено принять участие в подготовке Минфином предложений по отнесению централизованных капитальных вложений к защищённым статьям федерального бюджета, а также порядка получения и погашения авансов. Тогда для выполнения этого поручения мною были привлечены отделы сводного финансового прогнозирования, кредита и денежного обращения, ресурсного обеспечения государственных программ и координации подрядных работ нашего министерства.

Именно при Лобове Совет Министров дал поручение Минэкономики о создании межведомственной комиссии для оказания содействия по реализации незавершённого строительства. Работы по обоим направлениям велись одновременно.

С приходом в сентябре 1993 года на должность министра Е.Т. Гайдара, а в январе 1994 года - А.Н. Шохина, в сфере внимания руководителей осталось только одно направление - поиск путей и способов распродажи объектов незавершённого строительства. О мерах по стабилизации работы строительного комплекса они не вспоминали. Разве имеют значение какие-то частности, когда идёт смена общественного строя? Цель должна быть достигнута любым путём! В жертву можно принести всё! Это извечные лозунги революционеров.

И я не консерватор, не держусь за прошлое, оно не должно было дальше оставаться таким, но считаю, что и в более простых ситуациях надо всё-таки прежде думать, а потом вершить, и быть готовым ответить перед людьми за сделанное. 

***

     Должность первого заместителя Председателя Правительства и одновременно министра экономики давала возможность О.И. Лобову привлечь внимание ведущих министерств страны к положению дел в строительном комплексе. Такие же возможности потом будут у Гайдара и Шохина, но они либо недооценивали значение капитальных вложений для стабилизации экономики страны, либо не знали особенностей функционирования этой отрасли, и поэтому избегали рассмотрения её вопросов.

В их выступлениях слово «инвестиции» встречалось часто и во всевозможных вариантах в сочетании с другими терминами, например, «иностранные инвестиции», на которые ими делался основной упор. Что же касается наращивания возможностей отечественных источников финансирования и состояния строительного комплекса, то они не предпринимали активных действий в этом направлении.

Проблемы же существовали, и были пути их решения. Хочу показать, какие шаги в этом направлении предпринял Олег Иванович. Он добился того, чтобы состояние дел в строительном комплексе было рассмотрено Черномырдиным. Председатель правительства 21 июля 1993 года провёл совещание с участием его первого заместителя Лобова О.И., заместителей министра экономики Шаповальянца А.Г., Запальского Л.А., Фурманова Б.А., председателя Госстроя Басина Е.В. с заместителями Бабенко А.А. и Фоменко О.С., заместителей министра финансов Вавилова А.П. и Дубинина С.К., председателя Центрального банка Геращенко В.В., заместителя председателя Промстройбанка Дегтярёва С.И. и министра обороны Грачёва П.С.

Интересно отметить характер обсуждавшихся вопросов, и в каком порядке они следовали: «О выполнении постановлений правительства России по Северо-Осетинской ССР и Ингушской Республики», «О реализации программы жилищного строительства и обустройства выводимых войск из Германии» и, наконец, «О состоянии дел в капитальном строительстве». Решение первых вопросов зависело от состояния строительной отрасли, но рассмотрение началось с них, ибо политические аспекты, находившиеся под контролем Ельцина, для Черномырдина были важнее.

Не стану останавливаться на двух первых темах, хотя о строительстве жилья для выводимых войск и о Грачёве я уже упоминал ранее, а перейду к третьей. В информации Лобова, предварявшей обсуждение, приводились данные о том, что прежде капитальные вложения составляли 17-18 процентов от валового внутреннего продукта. В 1991 году этот показатель был на уровне 16, в 1992 году - 9, в 1993 году - 8 процентов.

При этом произошло значительное снижение объёма самого валового внутреннего продукта, а восполнение капитальных вложений из других источников произведено не было. Он предложил Минфину следить за долей капитальных вложений при подготовке бюджета на очередной год, а также увеличить объёмы централизованных ассигнований на строительство жилья, автомобильных дорог и важнейших строек до конца текущего года.

В итоговом протоколе совещания значилось: «Строительство производственных объектов, финансируемых из федерального бюджета, осуществляется неудовлетворительно из-за недостаточного и несвоевременного выделения средств. До настоящего времени не решён вопрос финансирования предприятий, на которых создаются производственные мощности за счёт льготного инвестиционного кредита».

Далее шли поручения: «Минфину России в 2-недельный срок обеспечить финансирование объектов, строящихся за счёт средств федерального бюджета и льготного инвестиционного кредита. В кратчайшие сроки принять меры по ликвидации дебиторской задолженности за выполненные работы». Дубинин С.К., который тогда произвёл на меня впечатление очень толкового специалиста, в таких указаниях не нуждался, поскольку Минфин не имел средств на эти цели.

Черномырдин это понимал и заготовил отступление: «Минэкономики, Госстрою, Минфину в 10-дневный срок дать перечень объектов, строительство которых должно осуществляться в первоочередном, безусловном  порядке в объёмах, обеспечивающих непрерывность строительства и ввод их в эксплуатацию в текущем году, с учётом ранее принятых правительством приоритетов и степени готовности этих объектов».

Был ещё самостоятельный пункт: «Одобрить работу отдела аппарата Совмина, Госстроя, Минэкономики и Минфина по выпуску пакета постановлений и распоряжений правительства России, направленных на улучшение работы организаций строительного комплекса. Продолжить работу по данному вопросу, подготовить и внести в Совмин дополнительный блок нормативных документов, направленных на совершенствование финансово-кредитной политики и структуры управления строительным комплексом. Внести в правительство согласованные предложения по вопросу отнесения бюджетных ассигнований на централизованные капвложения к защищённым статьям федерального бюджета».

В заключительном слове, содержание которого по понятным причинам осталось за рамками протокола, Черномырдин, словно прозрев, горячо агитировал заниматься капитальным строительством, тогда как от него ждали принятия принципиальных решений. Потом произнёс.

- Надо посмотреть с Виктором Степановичем (подразумевал себя) что и как, разобраться с разрядом незащищённых, объекты 1993 года выделить, и, что надо для этого, валютные дела - часть бросим сюда, кредитные дела по 700 млрд. рублей завтра с Банком. Что выносить на президиум?

И завершил он вполне осмысленно.

- Не будет производства - будет развал.

Наверное, он имел в виду развал государства, но сдержал эмоции, и последнее слово не произнёс. Полных четыре часа длилась встреча, от долгого обсуждения можно было начать заговариваться. Однако премьер  выдавал шарады и в начале совещания.

Спустя неделю Лобов, по инициативе которого готовились «блоки нормативных документов» и совещание у Черномырдина, уже сам провёл встречу по трём вопросам: финансово-кредитная и налоговая политика в капитальном строительстве, структура управления строительным комплексом и размещение органов государственного управления строительством.

Участие принимали представители Минфина, Центрального банка, Сбербанка, Госстроя, аппарата правительства, а также руководители всех ведущих акционерных обществ строительного комплекса, которые к Черномырдину не приглашались.

Далее я процитирую выдержки из протокола совещания у О.И., дающие представление о положении дел в строительном комплексе на тот момент и мерах, которые могли его исправить. Принятые решения были встречены строительной общественностью с одобрением, протокол отражал и личную позицию Лобова, которую не разделяло «демократическое» крыло в правительстве. Этот документ в совокупности с другими привёл через два месяца к вынужденному переходу Лобова на другую работу, а другими словами - к его отставке под давлением активистов перестройки.

По первому вопросу:

«Отметить, что финансовое положение большинства строительных организаций и предприятий стройиндустрии и строительных материалов продолжает оставаться неудовлетворительным.

Положение усугубляется нерешением до настоящего времени вопроса о финансировании строек и объектов за счёт льготного инвестиционного кредита, кризисом неплатежей, невыполнением решения правительства об авансировании подрядных строительных организаций.

В целях нормализации финансового положения организаций и предприятий строительного комплекса считать необходимым подготовить в кратчайшие сроки комплект правительственных решений по данному вопросу:

Минфину, Минэкономики (для сокращения текста не стану приводить фамилии исполнителей и сроки) ускорить представление предложений об отнесении бюджетных ассигнований на финансирование государственных инвестиций к защищённым статьям бюджета.

Минфину обеспечить представление в Совет Министров «Основных положений финансирования и кредитования капитального строительства».

Госстрою ускорить согласование проекта постановления Совмина «О дополнительных мерах по стабилизации деятельности строительного комплекса России» с Госкомимуществом.

Госстрою совместно с Минфином, Минэкономики, руководителями акционерных обществ внести в правительство предложения по упорядочению налогообложения организаций и предприятий, имея в виду устранение многократного взимания налога на добавленную стоимость (НДС); установление порядка взимания налоговых платежей, исключающего изъятие средств до оплаты заказчиками выполненных работ (такие казусы встречались повсеместно); освобождение от НДС работ по строительству объектов для государственных нужд.

Минфину с участием Банка подготовить проект Указа Президента «О нормализации расчётов в народном хозяйстве», имея в виду ограничить срок проведения банковских операций по обеспечению платежей 10 днями (задержки случались на месяц и более).

Минфину, Минэкономики, Госстрою подготовить проект решения правительства «О мерах государственной поддержки строительства жилищно-строительных кооперативов, молодёжных жилищных комплексов и индивидуального жилья», предусмотрев необходимые средства в бюджетном послании на 1994 год и установление льготной ставки платы за кредит.

Госкомсотрудничеству, МВЭС, ГТК, Госстрою подготовить проект многостороннего межправительственного соглашения со странами СНГ об отмене таможенных пошлин при взаимной поставке для нужд строительства материалов, машин, механизмов и оборудования.

Минфину совместно с Банком России завершить финансирование объектов за счёт льготного инвестиционного кредита, и о результатах проинформировать правительство.

Принять к сведению заявление Минэкономики о том, что согласованный с Минфином проект постановления Совета Министров «О мерах по поддержке инвестиционной активности» передан в правительство.

Направить подготовленный проект Указа Президента «О разработке и внедрении внебюджетных форм инвестирования жилищной сферы» на рассмотрение заинтересованным министерствам и ведомствам.

Минфину ускорить представление предложений «О льготном налогообложении прибыли, направляемой на пополнение оборотных средств».

По второму вопросу:

«Отметить, что в настоящее время одной из причин недостаточной работы строительного комплекса является потеря его управляемости, практически полное отсутствие государственного регулирования в этой важнейшей отрасли для народного хозяйства страны.

Всем заинтересованным организациям, принимающим участие в совещании, представить свои предложения по вопросу совершенствования структуры управления строительным комплексом.

Госстрою на следующем совещании доложить по данному вопросу предложения по государственному регулированию деятельности строительно-монтажных организаций и предприятий.

Акционерным обществам доработать с Госкомимуществом проект постановления Совмина «О реализации государственной политики в промышленности строительных материалов при приватизации государственных предприятий».

По третьему вопросу:

«Согласиться с решением о размещении Комитета по муниципальному хозяйству в здании 12/5 по Фуркасовскому переулку.

Госстрою освободить помещение по указанному адресу для размещения работников Роскоммунхоза. Госстрою и Роскоммунхозу оформить закрепление занимаемых комитетами площадей».

Надеюсь, что человек, работающий или работавший ранее в строительной отрасли, оценит значимость принятых решений. Ведь многие осложнения были вызваны сбоями в работе правительственных структур, руководители которых не имели элементарного практического опыта, безответственно относились к выполнению своих прямых обязанностей, не могли управлять подведомственными коллективами. Они в реальную жизнь переносили выводы теоретических рассуждений и споров, годных лишь для проведения эксперимента в масштабе лаборатории, но никак не страны.

Если бы не скоропалительная отставка Лобова, на которую пошёл Ельцин под нажимом «демократических» сил, которые в прессе и по другим каналам развернули открытую травлю Олега Ивановича, то положение в строительной отрасли и в экономике страны ещё можно было бы поправить. Только этого не случилось, ему не простили попытки притормозить победную поступь «демократических преобразований», в том числе и введение в оборот понятия «государственное регулирование». Развёрнутые работы захлебнулись, и спасать тонущий строительный комплекс никто больше не брался.

***

     Совмещение Лобовым двух высоких должностей, первого заместителя председателя правительства и министра экономики, давало большие преимущества. Роль Минэкономики могла заметно возрасти, этот орган имел возможность вернуть часть былого влияния на развитие отраслей народного хозяйства страны. В подготовленном проекте положения о министерстве закреплялась ведущая роль Минэкономики среди других исполнительных структур правительства. Однако утверждение этого документа не состоялось.

Ещё не миновал месяц с момента назначения Лобова, как в средствах печати, являвшихся рупором реформаторов новой волны, появились заказные статьи с грубыми нападками на проводимую им политику. Авторы статей, щеголяя друг перед другом броскими заголовками, нелестными оценками его работы на  предыдущих государственных постах, грубыми сравнениями и намёками, стремились столкнуть его с Черномырдиным, противопоставить Ельцину, внушить общественности, что немедленная отставка вице-премьера уже назрела.

Названия статей говорили сами за себя: «Кадровая политика правительства противоречит курсу реформ», «Лобовой ход первого вице-премьера», «Операция по удалению Лобова назрела». Приведу из газетных материалов той поры несколько абзацев, наиболее тактичных по содержанию, которые раскрывают суть нападок: «Согласно этому проекту министерство сосредотачивает в своих руках всю экономическую власть. При этом вверенное ему ведомство Лобов намерен наделить функциями бывшего Госплана и нынешнего Совета Министров. Откровенно говорит о необходимости возврата к централизованному управлению экономикой, возрождения плановых начал, государственного регулирования», «Видимо, нужно особое состояние духа, чтобы Борис Ельцин решился подписать документ, который расколет правительство», «Удаление Олега Лобова из вице-премьеров можно считать событием уже вполне предрешённым».

Не теряю надежды на то, что наступит время, когда будут объективно проанализированы действия правительства в период перестройки, и позицию Лобова по структуре управления хозяйством страны, принципам приватизации, предложенным им, и другим вопросам, которые он не обошёл вниманием.

Вместе с тем, занятие двух руководящих постов имело и тот недостаток, что руководителю было сложно выкраивать время на работу с аппаратом министерства. Однако Олег Иванович находил его, регулярно приезжая из Белого дома в кабинет министра. Он систематически собирал своих заместителей, информировал их о результатах поездок, о решениях, принимаемых правительством, давал новые поручения, заслушивал отчёты о ходе выполнения заданий. 

Он проводил заседания коллегии Минэкономики с заранее объявлявшейся повесткой дня, с широким кругом участников, среди которых были известные в Советском Союзе учёные-экономисты. Я имею возможность об этих заседаниях и встречах рассказать подробнее, но не стану этого делать, чтобы не перегружать раздел специфической информацией.

При Олеге Ивановиче я проработал в Минэкономики только два месяца. В середине сентября он был назначен Секретарём Совета безопасности, входившим в состав аппарата Президента России. Такое перемещение по службе задолго до официального решения предсказывали вездесущие журналисты, представлявшие «демократические» силы в стране. Их осведомлённость свидетельствовала о том, что это была не воля Президента, направившего Лобова совсем недавно на работу в Совет Министров, а требование реформаторов, которое он вынужден был удовлетворить. Именно они занимались расстановкой кадров на ключевые посты в государстве.

Министром экономики и заместителем премьера стал Е.Т. Гайдар. Я не удивился назначению и повторному приходу Егора во власть. Меня больше поразила способность Черномырдина предвидеть события. Такой простоватый на вид человек, казалось, что он лишён такого качества, как прозорливость, а видел-то как далеко. Ведь в декабре 1992 года, меняя Гайдара на посту премьера, он сказал:

- Мы ещё увидим Гайдара.

- Куда же он денется? Конечно, увидим, - подумал я, подразумевая возможные случайные встречи, но ошибся. Он вновь стал моим непосредственным руководителем.

Мне ещё была памятна работа с ним в составе правительства. Егор Тимурович был лидером тогда в группе молодых реформаторов, но держался намного скромнее своих сподвижников. Он не был заносчив, внимательно относился к обращениям членов правительства, выслушивал их, старался понять смысл предложений, а не отмахиваться от них, не разобравшись.

Он был доступен в том смысле, что к нему можно было подойти в перерыве заседаний, задать вопрос и договориться о встрече. Он не изображал из себя руководителя, занятого делами сверх меры, как поступали некоторые члены команды, хотя его загрузка была исключительно высокой.

Гайдар легко схватывал главное в разговоре, даже если к обсуждаемой теме раньше не имел отношения, и она не была ему знакома. Припоминается по этому поводу один случай. В работе строительного комплекса в середине 1992 г. накопилось много проблем, к решению которых надо было привлечь внимание премьера. Настаивали на встрече и руководители крупных акционерных обществ строительного комплекса. Егор на моё обращение дал согласие, и разговор состоялся. Я доложил о состоянии дел, перечислил вопросы, их добавили ещё участники совещания.

Гайдар уточнял по ходу некоторые моменты, но при этом все чувствовали, что разговор идёт с человеком, который прекрасно понимает их и хочет оказать содействие. Та встреча и решение о принятии специального постановления правительства, предусмотрев в нём меры помощи строительным организациям, оставили приятное впечатление не у меня одного. Кстати, решение правительства по затронутому кругу вопросов затем состоялось. 

Он не чурался сам позвонить, чтобы дать поручение и делал это в вежливой форме. Был случай, когда он подписал документ о размещении на производственных площадях, занимаемых Минстроем, аппарата федеральной миграционной службы. Ко мне подъехала руководитель службы Т.М. Регент, которая, имея на руках решение Гайдара, уже рассматривала наши помещения, как собственные. Пришлось разочаровать её.

Какое-то время спустя, позвонил он сам, я объяснил ему на цифрах, что министерство не имеет возможности поделиться площадями, и ответил отказом. Потом мне подсказали из аппарата правительства, что решительно настроенная дама средних лет, как я отозвался о ней, является какой-то родственницей Гайдара, и надо бы пойти ей навстречу. Это не возымело действия. Обиды со стороны Гайдара не последовало. Но это было раньше.

Представление Гайдара состоялось в зале коллегии министерства 20 сентября 1993 года в середине дня. Он был в хорошем настроении, выразил сожаление по поводу злой судьбы Минэкономики, которая часто меняла структуру и ещё чаще министров. Действительно, с ноября 1991 по январь 1992 года Гайдар возглавлял министерство экономики и финансов, а теперь это было министерство экономики, за период до его второго прихода сменилось три министра.

Говорил он долго, упомянул о смене приоритетов, о неопределённости с финансами, о необходимости получения зарубежного кредита, о предстоящей реорганизации структуры аппарата и кадровых перестановках, о пяти главных направлениях деятельности. В их числе назвал прогнозирование процессов, нормотворчество, инвестиционные проекты, региональную политику и анализ рынка.

Вечером того же дня меня пригласил Лобов и сказал о том, что перед отставкой встречался с Президентом, что в связи с предстоящими кадровыми перестановками в министерстве замолвил слово обо мне. На это Президент сказал:

- Фурманова не трогать.

Я поблагодарил Олега Ивановича. Не ожидал, что в такой трудный для него момент он не забудет обо мне, и побеспокоится о моём трудоустройстве.

Меня никто не трогал ни при Гайдаре, ни при Шохине, но понимание того, что за мной сохраняется рабочее место по воле всесильного защитника, удовлетворения не приносило. Больше того, положение «навязанного» кадра меня угнетало, в подобной ситуации я ни разу не оказывался за всю производственную жизнь.

После представления в должности Гайдар за три последующих месяца лишь дважды виделся с коллегами в министерстве. Эти встречи не предполагали обсуждение заранее подготовленных вопросов, а использовались им для информации, даче замечаний и установок по готовившимся программным документам.

Вот пример установок к «Прогнозу на 1994 год»: торможение инфляции и спада производства, ускорение структурной перестройки, проблемы занятости населения, стабилизация капитальных вложений, сближение цен внутренних и внешних (при этом внутренние могут превысить внешние), освобождение предприятий от финансирования объектов социальной сферы.

А вот дополнения к ним: разработка основ жилищного законодательства, система кондоминиумов в обслуживании жилья, бесплатная передача жилья, рекомендации по реализации незавершённого строительства, система долгосрочного кредитования.

Названные темы подтверждают ходившее тогда мнение о том, что Гайдар мыслил исключительно макроэкономическими категориями. Прошло более десяти лет, а некоторые вопросы, названные им в 1994 году, перешли в нынешние дни. Всё остальное время Гайдар проводил в Белом доме, будучи ещё и заместителем Черномырдина.

***

     Представление Шохина А.Н. аппарату министерства я не застал. С 24 января в Берлине при поддержке Федерального Министерства экономики Германии по соглашению между Экономической академией «Восток-Запад» и Минэкономики России проводился трёхдневный семинар на тему: «Возможности кооперации между Россией и ФРГ в области технической политики».

В российскую делегацию численностью 25 человек входили представители Минэкономики, Миннауки, Госстандарта, Роспатента, Минтопэнерго, Госстроя и руководители инновационных предприятий.

Старшим делегации определили меня, поэтому пришлось делать доклад при открытии семинара и подписывать итоговый протокол с президентом академии Клаус-Генрих Штандке. Мы договорились  о «распространении информации о проектах возможного сотрудничества в области технической инфраструктуры и кооперации инновационных предприятий».  Немецкая сторона  заявила о готовности довести предложенные ей инновационные проекты до заинтересованных фирм и содействовать установлению контактов с ними.

Происходящее в России новоиспечённая академия «Восток-Запад» представляла смутно, или делала вид, что запуталась в материалах, публиковавшихся в нашей прессе, но желание глубоко разобраться с положением имела, и тему доклада задала Минэкономики не с бухты-барахты, а крепко поломав голову.

Обстоятельная всё же нация, когда у нас пошла ломка всего, что попадало под руку, немцы тут же создали Экономическую академию, чтобы изучать с позиции Запада то, что творят реформаторы на Востоке, не обращаясь к помощи российской академии и академиков. Звучала тема так: «Основные моменты российской экономической политики. Результаты и проблемы изменения структур российской экономики».  

         Нет, чтобы их интересовали только «основные моменты» и «результаты», им ещё подавай и возникающие при этом «проблемы» и живое общение. Дотошные люди, словно наш опыт повторять собираются. На самом же деле их выводы много значили для фирм, желающих сотрудничать с российскими предприятиями, они как бы давали «добро» на контакты и оценивали степень риска.  Доклад продолжительностью около часа я писал сам, используя данные разных служб министерства.

Говорить только плохое было нельзя, хотя меня никто не наставлял перед поездкой и не интересовался тем, что я собираюсь там докладывать. Каждый тогда существовал сам по себе. Первый заместитель министра Я.М. Уринсон, подписывая командировку, был, как обычно в общении со мной, приветлив, вежлив и не забыл пожелать успехов в работе. Из заместителей он единственный, кто с коллегами держался ровно, без заносчивости, несмотря на то, что в команде реформаторов занимал не последнее место. В 1997 году он станет министром экономики, и проработает в этом качестве какой-то срок.

Говорить только о хорошем при всём желании не получалось, так как слишком много времени отведено на доклад, которое никак не заполнить положительными фактами и примерами. Нужен был объективный баланс. Этой схемы и придерживался, что хочу подтвердить отдельными фразами из выступления:

«Мы не стали корректировать название доклада и сохранили его в заказанном виде. Только на самый поверхностный взгляд может показаться, что его направленность не имеет прямого отношения к теме данного семинара о возможностях технико-экономических коопераций Российской Федерации и Федеративной Республики Германия, ибо совершенно очевидна зависимость между возможностями по кооперации и экономической ситуацией в стране.

Не ставил задачу обойтись в докладе общими словами, а, наоборот, хотел привести больше конкретной информации. Буду придерживаться лаконичности в изложении, приводить цифровые показатели в подтверждение фактов и прогнозов. Заранее приношу извинение за возможную в этой связи сухость доклада, но если такое ощущение возникнет, то давайте будем обоюдно считать, что оно кажущееся.

В 1993 году продолжались рыночные преобразования, которые способствовали становлению нового для России типа экономики. Были продолжены демонтаж административно-командной системы управления, трансформирование государственной собственности, либерализация цен, коммерциализация сферы производства, торговли, услуг. Активно формировалась банковская система, закладывались основы рынка ценных бумаг, недвижимости и жилья.

Укреплялся частный сектор, что способствовало формированию конкурентной среды. В негосударственном секторе экономики уже занято более 30 млн. человек, это 40% работающих. Всего приватизировано 8 млн. квартир или 23% от подлежащих приватизации. Приватизацией охвачено 70% предприятий торговли, общественного питания, бытового обслуживания. В промышленности более трети крупных и средних предприятий, выпускающих 40% продукции, находятся в частной и смешанной формах собственности.

На долю сельскохозяйственных предприятий с государственной формой собственности приходится 15% сельхозугодий и продукции. В сельском хозяйстве на конец года было почти 270 тысяч фермерских хозяйств. Продолжала создаться двух звеньевая банковская система. Наряду с Центральным банком функционирует около одной тысячи коммерческих банков.

В 1993 году при продолжавшемся спаде производства по ряду направлений экономического развития положение несколько улучшилось. Восстановлен и активно функционирует потребительский рынок, который был полностью разрушен к концу 1991 года. Реальные денежные доходы населения за год увеличились на 10%. Выросло натуральное потребление мяса, яиц, картофеля, хлебопродуктов, сахара, кондитерских изделий. В целом были неплохие результаты сельскохозяйственного года.

Сейчас практически нет дефицита в торговле продукцией производственно-технического назначения, вытесняется бартер. При всех имеющихся проблемах государственного бюджета финансовое положение многих предприятий нельзя оценивать как катастрофическое.

Серьёзной проблемой оставались быстрорастущие неплатежи. На 1 ноября просроченная задолженность поставщикам по отношению к денежным средствам на счетах предприятий составила 130%. Относительная величина неплатежей была почти вдвое ниже, чем в 1992 году, но чувствительность предприятий к ним существенно возросла.

Однако в 1993 году не удалось устранить инерцию экономического спада. Валовой внутренний продукт уменьшился за год на 12, а произведённый национальный доход - на 13%. Темп снижения по промышленности составил 16%. Показатели ниже этого уровня имеют топливно-энергетический комплекс, чёрная металлургия. Топливно-сырьевые отрасли сократили производство в меньших масштабах благодаря экспорту.

Физический объём капитальных вложений предприятиями всех форм собственности был на 15% меньше уровня 1992 г. К уровню 1991 года капитальные вложения за счёт всех источников финансирования составили 51%, в том числе по объектам производственного назначения - 45 и непроизводственного - 65%. Существенно сократился основной источник капитальных вложений - амортизационные отчисления. Из-за задержки принятия решений по переоценке основных фондов размер амортизационных отчислений сильно отстал от роста цен.

Тяжёлое финансовое положение предприятий не позволило им компенсировать снижение амортизации средствами из прибыли. Собственных средств у предприятий было недостаточно даже для простого воспроизводства основных фондов. Высокие темпы инфляции делали невозможным заимствование предприятиями средств у банков, которые давали только краткосрочные кредиты. По итогам года из собственных средств предприятий финансировалось 60% всех капитальных вложений, из республиканского бюджета - 15, из местных - 16, из инвестиционных фондов - 4, по льготным кредитам - 2%.

Приток иностранных инвестиций составил 400 млн. долларов США, против 290 в 1992 году. Число зарегистрированных предприятий с иностранным капиталом возросло вдвое и достигло 12 тысяч. Однако доля их производства в общем объёме промышленности не превысила 2,5%, на них пришлось 6% российского экспорта и около 13% импорта.

Активизировалось привлечение иностранных инвестиций в сферу конверсии предприятий оборонной промышленности, прежде всего в авиацию, производство средств связи и медицинской техники. По числу предприятий и объёму инвестиций в 1993 году на первом месте оставался американский капитал, на втором - капитал Германии. Образовано Международное агентство по страхованию иностранных инвестиций в России от некоммерческих рисков.

За январь - октябрь приватизировано 30 тыс. предприятий. Из них в частную собственность путём акционирования перешло 30%, путём продажи - 70%. Сформировалось более 30 промышленно-финансовых групп в сфере производства, торговли, услуг (250 предприятий, 5 млн. рабочих мест). Фондами имущества принято у населения 41,5 млн. ваучеров. Чековые инвестиционные фонды аккумулировали 45,5 млн. чеков.

За год цены повышались десять раз. Динамика инфляционных процессов имела переменный характер со снижением темпов инфляции к концу года до 112% за месяц. Число городов, в которых регулировались цены местными органами власти на часть товаров, снизилось с 92% до 62% в конце года. Цены на основные продукты питания возросли в 9,4 раза, в 1992 г. - в 21,3 раза. Рост цен на непродовольственные товары был различен: от 10 раз на строительные материалы, до 4-5 раз на ковры, часы, электротовары, табачные изделия.

Тарифы на платные услуги за междугородную телефонную связь, жилищно-коммунальные и бытовые расходы, медицинское обслуживание и транспорт возросли более чем в 20 раз. В этих условиях проводилась индексация доходов главным образом трёх категорий населения: имеющих фиксированные доходы (пенсионеры, инвалиды), работающих в бюджетных предприятиях и организациях и работающих в тех отраслях, в которых цены на продукцию регулировались государством.

В 1993 году четырежды повышалась минимальная оплата труда. С 1 декабря она равна 14620 рублей в месяц. Минимальный размер пенсии к концу года составил 26320 рублей в месяц. Средняя заработная плата в отраслях экономики составила в декабре 130 тыс. рублей, а начинался год с 15,3. В пересчёте на доллары США средняя зарплата в декабре была выше 100 долларов. Быстрыми темпами в 1993 году шло расслоение общества на бедных и богатых. Доходы 10% наиболее обеспеченных граждан в 11 раз превышали доходы 10% наименее обеспеченных.

Каждый третий житель России имеет среднедушевой доход ниже прожиточного минимума. Ниже прожиточного минимума имеют доходы 40 млн. человек, ниже физиологического - 8 млн. человек (5 процентов). Общая численность лиц, не имеющих работы и ищущих её, или имеющих неполную занятость, составила на начало декабря 7,6 млн. человек, или около 10% от экономически активного населения. Из них классифицируются как безработные по методологии Международной организации труда 3,8 млн. человек. Официальный статус безработного имеют около 0,8 млн. человек (1 процент).

От объективной констатации положения можно было бы перейти к прогнозной части, к основным составляющим курса развития экономики на ближайшую перспективу, на 1994 год. Если сказать об этом курсе кратко, то это курс на стабилизацию экономики в текущем году.

Хочу назвать основные составляющие принятого курса: продолжение умеренно жёсткой финансовой и денежной политики, реформирование государственных предприятий и обеспечение селективной государственной структурной политики».

Далее я раскрыл содержание «составляющих курса развития», рассказал о прогнозах, что было необходимо сделать после информации о положении дел, чтобы снять стрессовое состояние у представителей немецкой стороны. В прогнозах на очередной год чаще всего встречались слова о стабилизации темпов падения экономических показателей. Затем представил в общих чертах несколько интересных на наш взгляд инновационных проектов.

Во время доклада и некоторое время спустя немцы хранили молчание, а их лица выражали сочувствие членам российской делегации. Они не совсем понимали, как при такой обстановке в стране мы ещё разговариваем, пытаемся острить и стараемся поддержать настроение немецких коллег своим оптимизмом. Это и на самом деле было странно. Зачем мы здесь? На какую помощь, кроме милостыни, можем рассчитывать? Какой серьёзный фирмач, после услышанного на семинаре, станет торопиться в Россию?

Не хотел я приводить в этой главе выдержки из доклада. Скучно воспринимаются цифры, какой-то заунывный тон и беспросветность в них. Стоит ли возвращаться в те дикие времена дележа общей собственности на глазах народа наглыми и лишёнными моральных принципов людьми? Может быть, и не стоило, чтобы лишний раз не расстраивать тех, кто застал этот период, но для представителей поколения, которое не захватило в сознательном возрасте шоковую терапию перестроечных лет, цифры могут рассказать о многом. Был бы только интерес к ним.

После семинара я имел возможность по приглашению немецких фирм несколько дополнительных дней, на которые получил разрешение, посетить предприятия ряда других городов Германии. Это было моё седьмое по счёту пребывание в стране, которая на меня почему-то всегда оказывала положительное воздействие. 

На моём отчёте о командировке в ФРГ, где было и предложение о проведении ответного семинара в России, Шохин напишет: «Согласиться. Ознакомить заинтересованных. 05.02.1994г.».   

***

     Вернувшись из Германии, я вскоре оказался у Шохина на его встрече со своими  заместителями. Он говорил о предстоящем проведении круглого стола с ведущими экономистами старшего поколения для выявления альтернативных путей развития до принятия «Программы экономических реформ и социально-экономического развития страны», подготовленной министерством совместно с институтами. Программу должно было утвердить правительство на очередном заседании, а отдельные её положения намеревался использовать Президент в своём ежегодном послании к гражданам России.

Расширенное заседание коллегии министерства, на которое были приглашены известные экономисты советской поры, состоялось 9 февраля 1994 года. Пожалуй, это был первый случай за годы перестройки, когда правительство интересовалось их мнением. На мой взгляд, обращаются к опыту предшественников в тех случаях, когда оказываются в тупике. Представил программу первый заместитель министра экономики Я.М. Уринсон, бывший руководитель института при Минэкономики, который специализировался на разработке подобных документов.

В качестве её ключевых моментов он назвал умеренно-жёсткую финансовую и денежную политику, своевременность планирования и исполнения, перевод казённых предприятий на принципы хозяйственного расчёта, поддержку малого бизнеса, селективную структуризацию производств, выборочную поддержку слоёв населения и другие. Он высказался за включение в разработанную программу позитивных альтернативных предложений, которые появятся при обсуждении.

По всему чувствовалось, что присутствовавшие светила экономики польщены вниманием и не настроены на агрессивные нападки, которым они в своих статьях и выступлениях подвергали молодых реформаторов. Я не берусь утверждать, что в сделанных мною набросках зафиксированы наиболее принципиальные моменты из их выступлений. Записывал то, что меня заинтересовало не как экономиста, которым я не был, а как обычного человека.

 С.С. Шаталин:

- Сейчас то время, когда спокойные и нормальные люди берутся давать рекомендации правительству. Главной особенностью политики должна стать её социальная направленность. По сырью и тарифам центральная проблема состоит в нормализации положения путём контроля над доходами и ценами. В приватизации надо видеть не идеологию, а экономический смысл. Во внешних экономических связях следует убрать политику из российско-белорусских отношений. Надо отказаться от официального биржевого курса. Государственное регулирование на самом деле является дешёвкой, которая ничего не даёт. Структура правительства не адекватна проблемам, а хозяйственно-экономический блок выстроен плохо.

Д.С. Львов:

- Следует отражать общественное мнение и пора прекратить поверхностную критику. Допущенные ошибки в программе сводятся к следующему. Неверно определены источники инфляции, в действительности она является следствием монополизации. Игнорируется структура, которую мы имеем в производственной сфере. Недопустимо выбрасывать за борт предприятия. Сложилась порочная идеология налоговых реформ. У России есть фундаментальный источник - налогообложение ренты, что резко не повлияет на темпы инфляции, так как не тащит за собой цены на всю продукцию. Регулирование цен при либерализации является ошибочным шагом. Необходимо уйти от принципа трудовой приватизации.

В последующие годы на экономических симпозиумах и конференциях в Санкт-Петербурге, Москве и других городах мне доведётся неоднократно слушать выступления Дмитрия Семёновича. Его позиция молодыми реформаторами не разделялась, а я в душе всегда соглашался с ним. Он говорил именно так и то, что я чувствовал, но подобным образом изложить не мог при всём старании.

Л.И. Абалкин:

- Ситуация очевидна настолько, что не хочется говорить. Идёт проедание основного капитала, платёжный кризис основывается на той же базе. Подготовленный доклад не соответствует реалиям. Социальные вопросы надо ставить на первое место. По финансовой стабилизации раздел написан не профессионалами, игнорирована проблема инвестиционного кризиса, созданного искусственно. Фактор стабильности налогов важнее их качественного уровня. Верность курсу реформ можно сохранить путём обновления стратегии и тактики.

С.А. Ситорян:

- Мы начинаем слушать друг друга. Мои советы: системный взгляд на явления, введение индикаторов тревоги.

В апреле 1996 года, когда я работал уже в Государственной инвестиционной корпорации, мне доведётся принимать участие в международном семинаре по проблемам экономического и научно-технического сотрудничества между Россией и Тайванем, проходившем в Тайбее. Руководителем российской делегации из четырёх человек был Степан Арамоисович Ситорян, возглавлявший тогда институт внешнеэкономических исследований Российской академии наук.

Была возможность неделю непосредственно общаться с ним, участвуя в работе семинара и в переговорах, проводившихся в залах, офисах, а также во время ужинов в ресторанах, куда приглашали нас гостеприимные и любопытные хозяева. Ситорян воспринимался ярким и талантливым человеком, словно был выходцем из другой среды, в которой людям подвластны громадные пласты знаний в политике, экономике, науке, технике и в других областях. При этом он держался с коллегами просто и демократично, не претендуя на роль исключительной личности, каковой, по моему мнению, являлся.

Хотя светила социалистической экономики в стенах министерства вели себя сдержанно, я потом на конференциях и симпозиумах неоднократно слышал их хлёсткую критику в адрес реформаторов, тем не менее, замечаний принципиального порядка они высказали много. Шохин, вращаясь в кругу единомышленников, привык к поддержке проводимого курса, поэтому, выслушивая критические замечания, нервничал, ёрзал в кресле и менял цвет лица.

Видимо, в студенческие годы он изучал экономику по учебникам и книгам, написанным этими учёными, а теперь от него зависело, какие оценки выставить преподавателям. Его положение осложняло и то обстоятельство, что он не мог предать своих нынешних единомышленников.

Пришлось ему пускаться в многословие, а он и без того всегда говорил долго, назидательно и занудно, чтобы достойно выйти из создавшегося положения. Я приведу только выжимки из выжимок:

- Нужен механизм связи министерства с интеллектуальной элитой. Необходима социально-этическая база дискуссий. Не настаиваю на едином курсе, следует вносить коррективы в разделы о роли министерства и его прогнозах. Прогнозы должны быть на разные ситуации в жизни.

Смысл его слов о «механизме связи» и «базе дискуссий», надеюсь, мною был понят правильно, но ему не стоило так закручивать выражения, когда говорил об элементарных вещах. Какой, спрашивается, надо вырабатывать «механизм связи» для поддержания контактов министерства со светилами экономики. Возьми телефонную трубку и соединись при помощи этого «механизма» с тем, с кем хочешь вступить в «связь». Главное, чтобы было желание это делать. 

***

     Уже через две недели масштабные темы заслонила бытовая проблема, на совещании у министра на первый план вышел вопрос о передислокации аппарата Минэкономики численностью 1770 человек. Теперь задачи ставились простым житейским языком: обосновать техническими соображениями и финансовыми выкладками непригодность здания на Новом Арбате для размещения министерства. Не хватает, мол, по нормативам производственных площадей, отсутствует стоянка для автомашин и тому подобное. Претензий к новому месту жительства выдвигалось много, но они не рассматривались вверху.

Обсуждению внутренних проблем была посвящена и встреча 21марта. Предлагалось срочно завершить разработку положения о министерстве, сократить на 20 процентов численность аппарата, курирующим заместителям обсудить с Шохиным структуру каждого подразделения.

Было сказано о предстоящем сокращении количества заместителей министра и членов коллегии. Шохин объявил, что с сегодняшнего дня мы являемся бомжами, так как решение о выселении вступило в силу, а новых площадей пока нет. Он попросил коллег не дёргаться, показывая своим спокойным видом, как нужно держаться.

У него это получалось хорошо, чему способствовало то обстоятельство, что он имел кабинет в Белом доме, как вице-премьер правительства. В этот же раз прозвучала информация о «приземлении идеи президентских программ», на которую инвестиций не будет. С этого дня Шохин работал в доме правительства, а аппарат вверенного ему министерства, бросив на произвол судьбы экономические проблемы государства, занялся решением мучительных проблем, связанных с великим переселением. В круговерти тех дней я Шохина больше не видел.

23 мая Черномырдин подписал распоряжение: «Для участия в работе Международной практической конференции по проблемам привлечения иностранных инвестиций в развитие России (первый этап) направить в г.г. Мадрид и Барселону с 28 мая по 5 июня 1994 года делегацию Российской Федерации». Руководителем делегации был назначен председатель Государственной инвестиционной корпорации Ю.В. Петров, я - заместителем.

В состав делегации вошли десять членов: В.А. Береснев - зампред Госкомпрома, Д.В. Васильев - зампред Госкомимущества, А.П. Огарков - зам. министра сельского хозяйства и продовольствия, Т.В. Парамонова - заместитель председателя Банка России и другие. Делегация оказалась представительной по положению, занимаемому её членами в обществе.

Наиболее же заметной фигурой в ней была Парамонова - очень крупная женщина, о ярких способностях которой много слышал, возможно, от тех людей, кто рассчитывал на тесные контакты с Банком. Я не был финансистом, поэтому по поводу дарований не высказывался, а что касается  физических данных, то признавал в ней «крупного» специалиста.

Встречи с предпринимателями и представителями государственных структур Испании прошли в Барселоне и Мадриде, интерес к ним познавательного свойства был проявлен большой. Пришлось с докладами дважды выступать и мне. Содержание их из уважения к российским коллегам значительно корректировал, но всё равно он получался скучным. Уж такая была тема:

«Условия инвестирования иностранного капитала в России регламентируются законом «Об иностранных инвестициях в РСФСР» от 4 июля 1991 года и Указом Президента №466 от 27 сентября 1993 года «О совершенствовании работы с иностранными инвестициями». Действуют нормы межправительственных соглашений о поощрении и взаимной защите капиталовложений, подписанные с 23 странами.

Юридическим и физическим лицам других государств разрешено ввозить капитал в любом виде для предпринимательской деятельности в любых формах на территории России. Режим для иностранных инвесторов не может быть менее благоприятным, чем режим для российских юридических и физических лиц. Предусматривается возможность создания двух типов предприятий с участием иностранного капитала - предприятие со 100 процентным иностранным капиталом и совместных предприятий со смешанной формой капитала.

Иностранные инвесторы могут осуществлять любую деятельность, не запрещённую законами России. Им обеспечивается полная и безусловная защита: их капиталовложения не подлежат национализации, реализации и конфискации. Они имеют право на возмещение убытков, включая упущенную выгоду, причинённую им. По закону иностранным инвесторам после уплаты соответствующих налогов, пошлин и сборов гарантируется беспрепятственный перевод через границу прибыли, дивидендов, процентов, лицензионных и комиссионных вознаграждений».

Выступали с докладами и другие члены делегации. Вопросов задавалось много, и нам казалось, что отдача от конференции может быть, но не так скоро, как бы хотелось. Основным препятствием для прихода в Россию иностранных инвесторов было не состояние нормативной и законодательной базы, а политическая и экономическая нестабильность в стране. С этими проблемами государство справиться не могло.

***

     Работа в министерстве не сводилась, как могло показаться, к зарубежным командировкам и участию в заседаниях различных комиссий. Она была намного разнообразнее и содержательней.

Однако упомяну уж к слову, что по решению Правительства России я также являлся членом Межгосударственной комиссии по развитию сотрудничества в Баренцевом/Евроарктическом регионе, председателем которой был министр иностранных дел А.В. Козырев.

Комиссия создавалась как постоянно действующий орган для участия в Совете Баренцева/Евроарктического региона и использования возможностей международного сотрудничества для оказания содействия в решении социальных, природоохранных, здравоохранительных, транспортных и многих других проблем российской части региона. В регион входили Республика Карелия, Мурманская и Архангельская области.

Первое заседание комиссии провёл сам Козырев в зале коллегии МИД 8 апреля 1994 г. Более близкое знакомство с министром благоприятное впечатление не произвело, не понравилась обтекаемость фраз, не выражавших его позицию, и улыбчивая насмешливость в совсем неподходящих случаях.

Глава администрации Мурманской области Е.Б. Комаров, мой давний знакомый по работе в составе правительства, в надежде на поддержку международного Совета и вновь созданного органа, экономическую ситуацию во флоте и военном округе, а также положение с захоронением радиоактивных отходов и утилизацией подводных лодок назвал критическими.

Ему вторил коллега из Архангельской области Балакшин П.Н. Они видели выход в отмене налогов, снижении таможенных пошлин и тарифов. Адмирал от имени флота поддержал руководителей и завершил выступление мистической фразой, подчеркнувшей трагизм положения:

- Воз поныне и там.

Такой обстановке улыбки министра Козырева, который, видимо, лучше других знал, что не надо строить иллюзий, не подходили. Бывший премьер правительства И.С. Силаев, с которым я имел возможность переговорить, выступал с идеей создания свободной экономической зоны. Были и другие предложения, и другие встречи членов комиссии, а затем они прекратились, оставив проблемы без решения.

Участие в заседаниях комиссий было не главным. Основное внимание уделялось работе с документами и организациями. Происходило это так. Получаю, например, задание Уринсона распределить инвестиционные ресурсы, выделенные на развитие метрополитенов в городах России на 1994 год. Обсуждаю эту тему с участием Госстроя и корпорации «Трансстрой», ведущей их сооружение по всей стране. Исходя из объёма инвестиций, вырабатываем подходы к финансированию: несколько увеличить финансирование для городов с развитой сетью метрополитенов, и для тех, где возможен ввод линий или станций.

После детального рассмотрения состояния дел по городам, получается такая картина. Из 750 млрд. рублей направить на развитие Московского метрополитена 400. Это обеспечивает ввод в эксплуатацию участка Тимирязевской линии от ст. «Отрадное» до ст. «Алтуфьевская», протяжённостью 2,03 км. Продолжить сооружение Люблинско-Дмитровской линии, а также линии в районы Митино и Бутово. Вести работы на вторых выходах на станциях «ВДНХ» и «Белорусская - кольцевая».

Таким образом, рассматриваются все девять городов России, где имеется метро. Общий возможный ввод линий составил 9,06 км. Затем итоговый документ направляется Уринсону «для принятия решения по предложениям».

Много внимания уделялось анализу проектов постановлений и всевозможных  программ. Исходные материалы, подготовленные коллективами институтов при министерстве, направлялись на отзывы заместителям. Требовалось в короткие сроки дать по ним замечания и предложения. Приведу отдельные мои замечания по проекту постановления Правительства «О положении российской экономики и перспективах её развития на 1994 год»:

«Учитывая, что проект постановления рассматривает перспективы развития экономики на 1994 год, шестая часть которого уже прошла, нельзя включать в него пункты, предусматривающие два, три и более месяцев на разработку механизмов решения проблем. Эти поручения должны найти отражение в другом документе.

О повышении ответственности банков уже столько принималось решений, что в очередной раз давать поручение по подготовке новых «предложений», является неуважением власти к самой себе.

Считаю, что следует хотя бы до конца года остановиться с «совершенствованием структуры народного хозяйства и системы государственного управления», поскольку это уже не воспринимается всерьёз.

Приоритетные направления структурной политики охватывают 70 процентов инвестиций и уже по этой причине не могут называться приоритетными.

Не первоочередным является вопрос о сокращении лицензируемых видов деятельности и к тому же достаточно спорным.

В названии проекта постановления следует исключить слова «положении» и «перспективах», оставив его таким: «О развитии российской экономики в 1994 году».

В этой работе не нравилось то, что до выхода документов в свет ты не знал, учтены или нет твои пожелания. Большое время отнимала подготовка предложений по различным темам, обзоры о состоянии дел и тому подобное.

Одновременно с выполнением разовых поручений, которые поджидали в любой момент, заставляли бросать другие дела и заниматься выполнением срочных заданий, были вопросы, которые приходилось вести постоянно. Важным из них было обеспечение жильём военнослужащих, уволенных в запас или в отставку. Он привлекал внимание общественности, правительства и лично Президента.

Численный состав армии в те годы резко сокращался, что объяснялось двумя обстоятельствами: в бюджете не хватало средств на её содержание, и считалось, что нет необходимости иметь могучую армию, когда России теперь никто не угрожает, а сама она и раньше не стремилась к агрессии против других стран. Президент был убеждён, что проводимая им политика, навсегда сняла с повестки дня проблему противостояния государств.

Офицеры, оставляя службу, нуждались в квартирах для проживания их семей, и государство не могло не считаться с этой проблемой, которая могла обернуться непредсказуемыми последствиями. В середине 1993 года была принята «Государственная программа обеспечения в 1993 - 1995 годах жильём военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы в запас или отставку, сотрудников органов внутренних дел, а также членов их семей».

К этому моменту уже более 77 тыс. семей военнослужащих стояли в очереди на получение жилья в органах местного самоуправления по месту жительства. Программой предусматривалось три года подряд вводить около 60 тыс. квартир ежегодно, что снимало проблему с учётом вновь прибывающего в эти годы контингента, нуждающегося в жилье. Казалось бы, что дело сделано, намерения получили широкую огласку и поддержку военнослужащих, исполнение находилось под контролем самого Президента.

На 1993 год Минэкономики выделило деньги на эти цели из федерального бюджета органам исполнительной власти, намереваясь ежеквартально их индексировать с учётом темпов инфляции. Однако из-за напряжённого финансового положения в экономике индексирование было произведено только один раз в сентябре, а рост цен продолжался и в последующие месяцы. В результате итоги года оказались удручающими: была введена только шестая часть жилья от планировавшегося объёма.

Ситуацию усугубляло и то обстоятельство, что во многих краях и областях полученные бюджетные средства использовались не по назначению. Мне приходилось следить за положением дел, давать информацию Верховному Совету, докладывать на заседании Межведомственной комиссии по этому вопросу о мерах, которые Минэкономики считает целесообразным принять, чтобы не допустить повторения ошибок.

Сводились они к ставшему к тому времени стандартному набору мер: Минфину включить затраты в перечень защищённых статей бюджета, выделять деньги территориальным органам целевым назначением, обеспечивать стабильное финансирование в течение года, Госстрою предлагалось ввести ежеквартальную отчётность об использовании этих средств, а органам исполнительной власти на местах контролировать их целевое расходование.

Однако уже во втором квартале пришлось признать, что в связи с крайней ограниченностью средств федерального бюджета и продолжающимися нарушениями в их расходовании на местах, не только ликвидировать отставание, допущенное в строительстве жилья в 1993 году, но даже выполнить задания, установленные программой на 1994 год, не представляется возможным. Президентская программа провалилась с треском. То, что намечалось решить за три года, растянется потом на десятилетие.

***

     Получилось так, что в Испании мне довелось часто общаться Ю.В. Петровым и его супругой Лидией Павловной. Юрий Владимирович, который и прежде заговаривал со мной на эту тему, сделал мне предложение о переходе на работу в Госинкор его заместителем. На этот раз я крепко задумался над тем, как поступить.

Работа в Минэкономики меня не удерживала, конечно, я относился к ней со всем старанием, а иначе поступать и не мог, но она не давала удовлетворения. Мне тогда казалось, что главная беда была в отсутствии в организации сплочённого коллектива, так как его не цементировали идея или цель, объединяющие сотрудников.

Каждый чиновник существовал сам по себе, он боролся за выживание, за место, за продвижение по службе со всеми, кто его окружал. Даже между заместителями министра не было не только товарищеских отношений, а даже элементарных контактов. Я имел возможность видеть, что они не замечают друг друга, что желание добиться личного успеха затмевает всё. Если не враждебность, то полное равнодушие исходило от коллег.

Я искал объяснения. Находил их в том, что министерству не везёт с руководителями, которых постоянно меняют, что частые реорганизации структуры и сокращения штатов, поставили служащих в положение, когда они в первую очередь думают не о работе, а о своих судьбах.

Для большинства специалистов министерства потеря тогда работы означала одно - оказаться на улице, которой они не нужны, к условиям жизни которой не приспособлены. Для новой системы хозяйствования их знания каких-то частных вопросов в масштабе страны никому не требовались, а ничего другого они не умели, постигая десятилетиями премудрости именно этих узких тем.

Изменение психологии служащих происходило в перестроечные годы, но я ведь и намного раньше замечал особенность в работе этого коллектива. Она состояла в том, что Минэкономики не имело той чёткой и понятной цели в работе, которая всегда была у отраслевых министерств. Их коллективы боролись за выполнение конкретных плановых заданий, достигнутыми результатами оценивался труд. На выполнение плана работал каждый член коллектива, каждый сообща с другими.

У Минэкономики таких конкретных заданий, которые бы имели физическое выражение, не существовало. Согласитесь, что выдать в срок план другим министерствам на очередной год, свести воедино общий баланс по выпускаемой продукции, это сложные задачи, но за ними кроется нечто совсем другое.

Положительный результат в работе не имеет чётких границ. Ну, разработаны планы в срок. И что с того? Кто определит плюсы проделанной работы? Они, если и есть, то могут проявиться лишь через большой срок. Их может и не быть совсем, а кто и когда это заметит? А впрочем, так ли это всё было важно?

Не притягивало к себе министерство, и нечего пускаться в пустые рассуждения. Просто надоели метания, реорганизации, подготовка в аварийном порядке документов, остающихся потом без внимания, не ощущаешь своего вклада в работу. К тому же работа направлена на осуществление тех действий, с которыми ты не согласен, осуждаешь их.

Тем не менее, на одном из совещаний, проводившимся Шохиным, я, хотя этот вопрос не обсуждался, высказался за то, что следует уделять внимание коллективу аппарата министерства, который таковым сейчас не является, что отрицательно сказывается на результатах работы.

Мне показалось, что Шохин даже не понял, о чём я говорю, так как ему не приходилось руководить большой группой людей, но он разобрался в том, что моё замечание адресовано ему лично. Это министру не понравилось, он сдержался и ничего не ответил, но замечать меня перестал, хотя и до этого не баловал своим расположением.

После этого случая я стал подумывать об уходе, но никаких соображений по поводу своего трудоустройства не имел. Мне не приходилось в жизни искать самому работу и кому-то предлагать себя. Меня выдвигали на очередную должность, либо, что случалось последние полтора года, она предлагалась мне. И вот такое предложение последовало в самый подходящий момент от Ю.В. Петрова.  

После возвращения из командировки написал заявление Черномырдину об увольнении. Нужно было получить согласие Шохина. Министерство переезжало в здание на Новом Арбате, там десятки коммерческих структур отказывались освобождать занимаемые ими площади до истечения сроков по договорам аренды. Архивы, папки с текущими делами, мебель, сотрудников втискивали в помещения под завязку. Была полная неразбериха, царил хаос, организация не функционировала, и нужен был не один месяц, чтобы она стала дееспособной.

За визой Шохина отправился в резиденцию правительства. Он был в кабинете, к нему подходили посетители, а я не договаривался о встрече. Пришлось ждать, а выдержка моя в этих случаях улетучивается быстро. Тогда отдал заявление секретарю и рассказал ей, что требуется от шефа.

Эта схема сработала, он завизировал заявление, не переговорив со мной. Я даже испытал удовлетворение, что не пришлось видеться с ним, но его равнодушие к судьбе подчинённого работника оставило неприятный осадок на душе.

Моя работа в бюджетных организациях, т.е. на государственной службе, на этом завершилась, я к ней уже больше не вернулся.