Членство в КПСС

     О предложении возглавить отдел строительства Свердловского обкома КПСС, сделанном мне первым секретарём обкома партии Борисом Николаевичем Ельциным, я упоминал. Что же касается работы в структуре органа власти, которая казалась спущенной свыше на века, и взаимоотношений с другими партийными уровнями, с высокопоставленными и рядовыми членами партии, предшествовавших появлению в обкоме, то об этом пока не рассказывал. Постараюсь подробнее, приводя случаи из разных периодов жизни, описать моё пребывание в рядах коммунистов.

Получив в институте, будучи секретарём комсомольской организации учебной группы, строгий выговор с занесением в учётную карточку члена ВЛКСМ за развал политико-воспитательной работы, я стал сторониться общественных обязанностей и нагрузок. Обида за несправедливо наложенное взыскание и освобождение от секретарских обязанностей не проходила. 

В тресте «Уралтяжтрубстрой», пока я перерастал комсомольский возраст, т.е. 28 лет, меня избирали членом комитета комсомола треста, членом бюро первичной организации аппарата управления. Только расшевелить не удавалось, я оставался безучастным и противился любым попыткам вмешаться в моё личное время. К тому же увлёкся основной работой, и выполнение общественных поручений относил к бессмысленной трате времени.

По названным причинам не получился плавный переход из рядов комсомола в члены партии, и я несколько лет находился в свободном самостоятельном плавании. Секретарь парткома треста Елькин А.М. неоднократно предлагал мне один и тот же порт, где следовало бросить якорь, а я упорствовал и ссылался на недостаточную зрелость, что было недалеко от истины.

Занимаемая мною должность главного инженера СУ-1 входила в номенклатурный перечень горкома партии, и при назначении на работу моя кандидатура согласовывалась с этим органом. Иными словами, в личном листке по учёту кадров в строке «партийность» у претендента, как правило, не допускался прочерк, а у меня он был.

Секретарь парткома, следовательно, выполнял волю горкома, когда предлагал мне вступить в партию, а не руководствовался  собственным желанием. Интересно, что отец, так стремившийся ещё десять лет тому назад в ряды членов партии, на эту тему со мной не разговаривал и советов не давал.

Как бы дальше решался этот вопрос, угадывать не берусь, но тут подвернулась ЭКСПО-67 в городе Монреаль Канады. Эта Всемирная выставка оказалась первой и, пожалуй, единственной, проведение которой, исключительно широко освещалось отечественной прессой и телевидением. Совсем невероятным было то, что предоставлялась возможность посещения выставки простым гражданам, если они обращались заблаговременно с заявлениями в свои министерства, и прикладывали к ним достойного содержания необходимые документы.

Я загорелся поездкой настолько, что взялся за дело основательно: получил характеристику с места работы, подписанную администрацией, партийной и профсоюзной организациями, согласование горкома партии на выезд за рубеж для посещения ЭКСПО. Потом заполнил анкеты, приложил фотографии и с заявлением  отправил в Минтяжстрой СССР в Москву. По моему разумению даже теоретических шансов на успех не было, поскольку ранее я не выезжал за пределы государства.

В то время действовало неписаное правило, согласно которому посещение капиталистической страны разрешалось только после пребывания в одной из стран народной демократии. Человек должен был доказать своим поведением, что от увиденного им уровня жизни людей на промежуточной высоте, его голова не «поехала». Тогда он имел возможность продолжить дальнейшее изучение мира, и вступить на следующую ступеньку его развития. Бумаги в центр ушли, их судьба мне не была известна. Выставка успела открыться, проработать несколько месяцев, до её закрытия оставалось чуть больше двух недель, а вызов не приходил.

***

     Я очень стремился стать участником, переживал, ежедневно следил за информацией об ЭКСПО. Публикации о количестве посетителей из Советского Союза расстраивали, оказывалось, что и без меня число экскурсантов было предостаточным. Надежда побывать в Монреале постепенно таяла, пока не пропала совсем.

Именно в этот момент мне позвонил кадровик из главка и продиктовал текст телеграммы, полученной из Москвы: «Свердловск Главсредуралстрой Башилову Командируйте Министерство Фурманова Бориса Александровича прибытием 19 октября отъезда Канаду линии научного туризма тчк Фурманову необходимо иметь себе 470 советских рублей также удостоверение международного образца прививке оспы Замминтяжстроя Денисов 17 октября 1967 года. Верно: подпись». Сердце моё от восторга  просто выпрыгивало из груди.

Однако это не помешало мне, моментально собравшись, времени ведь не оставалось совсем, прилететь в столицу. Пройти специальную установочную беседу о правилах поведение советского гражданина за рубежом. Получить в министерстве  заграничный паспорт, выдававшийся лишь на время поездки, и валюту в размере 60 долларов в обмен на советские рубли по курсу 90 копеек за один доллар.

По средствам, имевшимся в наличии, я мог бы обменять и куда большую сумму, но она не полагалась, поскольку существовал лимит. Успел поставить дополнительно рекомендуемую прививку, и с тут же подскочившей температурой улетел последним туристическим рейсом в Монреаль.

Четырёхмоторный турбовинтовой самолёт ТУ-114 совершал беспосадочный перелёт полупустым. По моему предположению, это дало возможность Государственному комитету по науке и технике и Союзу писателей, которые комплектовали рейс своими представителями, забрать всех, кто подавал заявления на посещение ЭКСПО.

Вот и я оказался в самолёте, сидящим за спиной у известного советского поэта Льва Ошанина, целовавшего без перерыва и стеснения руки юной особы. Потом выяснилось, что чета Ошаниных совершала свадебное путешествие накануне пятидесятилетия супруга.

Не в тему будет сказано, но писательская группа численностью в два десятка человек произвела на представителя глубинки, которым я был, отвратительное впечатление завистливостью и странностью нравов. Писатели многократно жаловались на то, что членам их Союза валюты обменяли в два раза меньше, чем бездарям, следовавшим от Государственного комитета по науке и технике.

Они гадко отзывались за глаза друг о друге, можно было представить, что говорили о нас. Доставалось от них и родному Отечеству: упрёки по поводу порядков, существовавших в нём, множились по мере удаления от границы, хотя писательский люд находился пока в самолёте, а значит на территории страны.

Было желание защитить Родину от распоясавшихся соотечественников, но я тогда говорить ещё толком на такие темы не умел. Азбуку же знал и месяца через три после возвращения домой неожиданно натолкнулся в газете «Правда» на стихи Ошанина о Канаде, занимавшие целую полосу.

Конечно же, я прочёл каждую строчку, так как они относились к тем дням, когда поэт постоянно находился в моём поле зрения. Стихи были отличные, их переполняли возвышенные чувства патриотизма и любви к Родине. Пусть с опозданием, но необходимость в защите Отечества от нападок одного из представителей писательской братии отпала.

Именно тогда я понял, сколь лицемерны и лживы напечатанные строчки, и что недалеки в этом смысле от автора собратья по перу. Мне Ошанин не понравился ни в самолёте, хотя в женском вопросе я с годами больше понимаю его, ни в гостиничном номере, когда он зашёл к нам с экземпляром последней книжки своих стихов и подарил её соседу по койке, стоявшей рядом с моей. Это было спальное место заместителя председателя Госплана Белорусской ССР - самого высокого человека по чину в нашей группе. Ему же в книге было сделано и посвящение. Автор даже краем глаза не взглянул на меня за всё время учтивого расшаркивания перед моим соседом.

А зампред оказался толковым мужчиной. Он на равных держаться со мной, спокойно подправлял мои утверждения и выводы, содержащие крайности в оценке увиденного. Откровенные беседы с ним перед сном обогатили меня, ибо с уровня его возраста, знаний и общественного положения со мной так никто не разговаривал. Спасибо, что он воспринял меня не «подсадной уткой», а представителем того поколения, которое пришло на смену людям его возраста.

Многое хотелось бы мне рассказать о впечатлениях по разным поводам, в том числе и технического плана, которые оставили те десять потрясающих дней. Только буду всё же придерживаться выбранной темы.

***

     Забыв о предостережениях товарищей из органов, едва освоившись, я один с утра до вечера пропадал на выставочных павильонах разных стран. Да что там о товарищах, забывал и о еде. Даже не каждый день в обеденный перерыв навещал наш павильон, где была неприметная дверь, за которой брали при входе один доллар, и пропускали в столовую самообслуживания. Меню в ней не было: всегда предлагался бульон, отварная курица из того же бульона, наломанная крупными кусками, чай и родной хлеб. Каждый съедал столько, сколько мог.

Я осмотрел большинство павильонов ЭКСПО, не чуждался мест развлечений, правда, не мог спокойно смотреть, когда посетители в тирах автоматными очередями расстреливали красные звёздочки. Навещал вечерние празднества, оканчивавшиеся фейерверками, и, не чувствуя ног от усталости, возвращался в маленькую заштатную гостиницу на окраине города. Я столько увидел, узнал, так обогатился информацией по техническим проблемам и достижениям, что переродился за эти дни.

Думаю, один раз в жизни, лучше в её начале, каждый человек должен посетить всемирную выставку, чтобы понять своё предназначение, одновременно почувствовать себя и ничтожной песчинкой и составляющей процесса человеческого развития и познания. Но не только в этом направлении дала сдвиг выставка, ко мне в те дни пришло осознание понятия Родины в высоком смысле этого слова.

Я проникся уважением к государству столь трудной судьбы, почувствовал его величие и мощь, смог оценить достижения Советского Союза в сравнении с другими странами, в том числе и в освоении космоса. Была там представлена и обгоревшая шаровая капсула с малюсеньким иллюминатором, в которой первый космонавт Земли Ю.А. Гагарин совершил облёт планеты и приземлился в заданном районе, как тогда говорилось.

Я стал гордиться тем, что был гражданином СССР. Именно там, понял правильность слов Маяковского: «Это мой труд вливается в труд моей Республики». Со мной никто не проводил бесед, не подталкивал к нужным выводам, не настраивал на требуемый лад, не внушал, что встречало бы с моей стороны противодействие. Я изменился сам под влиянием того, чему стал свидетелем.

Да, мы пока заметно отставали по уровню жизни граждан от стран «загнивающего» капитализма, хуже питались, одевались так, что принадлежность к Союзу сомнений у иностранцев не вызывала. Походка была скованной, держались группами по несколько человек. Только это же поправимо. Нужно лишь самоотверженно трудиться на благо Отечества, тогда мы догоним передовые страны.

Заплатив за поездку зарплату трёх месяцев, около 750 рублей, накупив родным незамысловатые подарки, я вернулся домой совершенно преображённым. Долгое время в память о поездке носил на лацкане пиджака значок с изображением кленового листка - символа Канады.

Секретарь парткома советовал мне снять этот чёрный сатанинский знак, который на самом деле был почему-то черного цвета и имел окантовку под золото. Однако тут же оставил меня в покое, когда я ошарашил его сообщением о желании вступить в партию. Я подал заявление о приёме и уже через три месяца был принят кандидатом в члены Коммунистической партии Советского Союза. Таким образом, с членством, как выражались, я определился.

***

     Работая в строительном управлении главным инженером, то есть на роли второго руководителя, я был прикрыт своим начальником от контактов с секретарями горкома. Маслов Иван Фролович принимал на свою широченную грудь настоящего русского мужика партийные установки и в собственной немногословной трактовке на строительном жаргоне, а иначе он не выражался, передавал их мне, отчего они порой теряли не только серьёзность тона, но и здравый смысл.

Зато мне довелось видеть первого секретаря Свердловского обкома партии Николаева Константина Кузьмича и отчитываться перед ним. Он был депутатом Верховного Совета СССР по Красноуфимскому району. В наказах избиратели записали ему обеспечить телевещание. Места в районе холмистые, удалены от Свердловска и требовалось возвести две 60-ти метровые ретрансляционные вышки и одну передающую высотой 180 метров на горе возле деревни Афанасьевское. Единственная на область вышка такой же высоты стояла в центре Свердловска.

Нашему строительному управлению досталось возводить одну низкую телевышку возле города Бисерть и ещё высокую. Они располагались на прямой линии, соединявшей по карте Свердловск с Красноуфимском. Почти на этой же прямой лежал и город Первоуральск. Только не это стало определяющим при выборе исполнителя работ. Просто наше СУ-1 что-нибудь строило в каждой деревне вдоль всего московского тракта от Первоуральска до самого Красноуфимска, а это около двухсот километров. Хорошо хоть населённые пункты на Урале встречались редко.

Объекты за пределами Первоуральска курировал только я, мой начальник их даже не посещал. Он принимал с утра прямо в кабинете без закуски полный гранёный стакан водки, подходил к первому попавшемуся бульдозеру на стройке и командовал до обеда его перемещениями. С такими привычками, отправляясь в командировку, он мог не вернуться обратно к нужному сроку. Бисертская ретрансляционная вышка не доставляла забот, а вот с большой Афанасьевской пришлось повозиться

СУ-1, являясь генподрядчиком, прорубало на гору просеку, отсыпало автодорогу, возводило на вершине железобетонные фундаменты под опоры башни и здания для обслуживающего персонала, тянуло линию электропередачи, водопровод и прочее. Монтаж металлоконструкций был за трестом «Уралстальконструкция». Строителей поджимали как всегда сроки, приближались очередные выборы, и Николаеву предстояло держать ответ перед избирателями. Он поэтому лично курировал объект и несколько раз приезжал на стройку для оказания помощи. Работы по возведению телевышки пришлись на 1967 - 1968 годы.

Огромных размеров черный лимузин марки ЗИМ добирался до самой вершины. Из него выходил секретарь: крупный, полный, холёный, неторопливый мужчина в шляпе. Его лицо запоминалось по болезненной бледности. Он знакомился с делами, заслушивал наши доклады, не повышая голоса, разбирал споры и решал вопросы. Помогал по приближению поставки металлических конструкций и в решении бытовых вопросов, видя, в каких жутких условиях живут строители.

Оперативные совещания завершались поздно, и Николаев дважды после рассмотрения вопросов брал меня с собой в машину, чтобы подвести до Первоуральска. Пришлись эти поездки на зимнюю пору, когда на моём ГАЗике с брезентовым верхом на дорогу уходило вдвое больше времени. За окном темень, к ночи особенно холодно, фары высвечивали укачивающий дорожный жёлоб, в машине уютно и тепло.

После проведённого на свежем воздухе дня клонило ко сну. Николаев едва помещался на первом сиденье рядом с шофёром, держался очень прямо. Говорили, что из-за смещения позвонков он вынужден постоянно носить железный корсет. Секретарь не оборачивался, смотрел перед собой на дорогу и думал, как представлялось мне, о важных вещах, порой дремал. За ним безмолвствовал тщедушный помощник, не расстававшийся с папкой для бумаг, которого иногда называли странным словом «телохранитель», а за спиной водителя - я.

Между задним и передним сиденьями расстояние такое, что можно свободно протянуть ноги. Сто километров плохого тракта в комфортабельном авто мы пролетали за полтора часа. В пути несколько вопросов адресуются ко мне, на которые старательно и кратко отвечаю. Остальное время молчим, сам я заговаривать первым не решался. Возле дома благодарил за поездку, секретарь ехал дальше в Свердловск. Сейчас-то я понимаю, как трудно доставались ему эти разъезды, но он мужественно терпел.

***

     К празднику Великого Октября, приходившемуся на 7 ноября, Бисертскую и Афанасьевскую вышки мы ввели в эксплуатацию к великой радости селян, заранее купивших телевизоры. Перед завершением работ я как-то приехал на площадку поздней осенью с молодым прорабом Зайцевым. Монтажные работы на вышке были завершены, конструкции устремлялись вверх легко и цепко тянули за собой.

Я ответил на приглашение согласием, и мы с Зайцевым начали подъём. Людей на площадке в этот момент не было. Лестница уходила вверх рядом с опорной ногой вышки почти вертикально, через метр по высоте к ней крепились дуги из узкой металлической полоски, схваченные между собой несколькими продольными полосками.

Снизу казалось, что в этой обойме мы будем надёжно защищены. Когда же стали подниматься, держась за металлические прутья-ступени, то быстро прозрели: если сорвёшься вниз, то эта паутина только немного усложнит падение. По началу мы поднимались не останавливаясь. Я лез впереди. Потом стали отдыхать через две площадки, через одну и, наконец, на каждой. 

Если бы я поднимался один, то давно бы повернул назад, осознав нелепость затеи, но нас было двое, поэтому отступать от задуманного было нельзя. И вот, когда в это уже и не верилось, взобрались мы на самую верхнюю площадку. Стоим под вибраторами антенны, намертво вцепившись в поручни из прутьев. Волосы шевелятся от ветра и чего-то неизвестного, подумалось, что от страха.

Под ногами до горизонта во все стороны стелятся, повторяя рельеф,  разноцветные таёжные леса. Холмы и леса, ничего больше. Красота невероятная. Спускались дольше, и было намного сложнее, так как глаза не на пятках, не видно, куда ставить подошвы. К концу спуска ноги обмякли совсем и не держали тело. Из здания вышли наладчики, сказали, что идут пробные передачи и вибраторы под напряжением, подниматься к ним категорически запрещается, так как это вредно для здоровья. На этом закончилось восхождение на очередную высоту.

Первого секретаря обкома, таким образом, я знал лично, а городских секретарей нет. Их можно было увидеть два раза в году на демонстрациях, стоящими на трибуне, но я эти мероприятия избегал. Когда же работал в строительном управлении, то вынужден был вместе с начальником и секретарём парткома шагать впереди колонны демонстрантов своей организации.

***

     Поездка в одном автомобиле с первым секретарём Свердловского обкома партии последствий не имела. Она не пробудила во мне желания приблизиться к «вождям» или к партийным органам. Мир этой службы не привлёк меня, не понимавшего тогда, как можно работать, не занимаясь ничем конкретно. На несколько лет по стечению обстоятельств контакты с органами прекратились.

Являясь членом партии, я, естественно, состоял на учёте в первичных организациях стройуправления, затем аппарата Главсредуралстроя и партийные собрания посещал исправно. Другое дело, что на этом моя общественная активность завершалась: я никогда не задавал вопросов и не выступал в прениях.

Доклады по инженерным вопросам делать приходилось, но их названия, включающие слова: «задачи партийной организации...» или «задачи членов партии, вытекающие из...», придумывал не сам. Техническая работа, которой занимался, отстояла от вышестоящих партийных органов на таком расстоянии, что мы пока знали друг друга плохо.

Когда стал управляющим трестом «Оргтехстрой», то почувствовал, как Железнодорожный райком партии Свердловска обозначает свои права, принимая решения бюро, обязывающие направлять работников треста на уборку картофеля и овощей, на работу в картофелехранилищах, на демонстрации, на субботники, на благоустройство территории и т.п. Поскольку мы были структурой областного масштаба, то находились в ведении обкома, которому из-за перегрузки было не до нас. Однако это давало мне право не появляться в райкоме, куда по вызовам отправлялся секретарь партбюро Лапшин А.П.

Имея закваску военных лет, он был послушным секретарём, не призывал свернуть с магистральной трассы, прочерченной верхами, и отличался исполнительностью, не позволявшей ему даже обсуждать решения. Когда Лапшин докладывал мне задания о направлении сотрудников, полученные в райкоме, я каждый раз чертыхался, но принимал их к исполнению. При этом был совершенно уверен, что о моих чертыханиях партийные власти будут знать слово в слово.

Сообщения об уборочных кампаниях у инженерно-технических работников настроение не поднимали, а вот на демонстрации сотрудники ходили сносно. По крайней мере, приходившие не роптали. Демонстрации превращались в коллективные праздники с песнями и танцами, с анекдотами и шутками, с обязательной выпивкой из под полы и скромной закуской.  На майские и ноябрьские праздники погода в наших местах всегда холодная, одевались по-зимнему, и горячительные напитки совсем не мешали.

Труднее было раздать демонстрантам плакаты с текстами выверенного содержания и портреты членов политбюро ЦК КПСС. Портреты подписей не имели, лица на них были одного возраста, не меняющегося с годами, т.е. должны быть узнаваемы. Однако споры о том, кто именно изображён, возникали часто. Помогал их разрешить наш секретарь.

Распределением этой продукции между членами партии заранее занималось партийное бюро. В тех редких случаях, когда я ещё до работы в тресте «Оргтехстрой» посещал демонстрации, я никогда не брал в руки и не носил портретов. Никогда. Почему-то не мог этого допустить. Кто бы там ни был. Но находились и такие члены коллектива, которые относились к этому делу спокойно или равнодушно, и выручали не в меру заносчивых товарищей.

 Раздавали транспаранты, являвшиеся собственностью организации, задолго до начала движения. После того, как центральная площадь оставалась за спиной, ручная кладь забрасывалось в кузов автомашины, которая шла перед этим впереди колонны треста, задрапированная кумачом. Демонстрантам с трибуны в микрофон кричались приветствия, они были слышны ещё на дальних подступах к центральной площади города и идущие могли пробовать голоса.

Приветствия делились на призывы ЦК, публиковавшиеся в центральных газетах задолго до торжеств и широко использовавшиеся в печати и докладах всех уровней. Больших восторгов, несмотря на правильность содержания, они не вызывали. Другая часть была самодельным творчеством местных властей и касалась приземлённой тематики.

Например, в момент прохождения нашей колонны перед трибуной раскатисто звучало:

- Первомайский привет коллективу треста "Оргтехстрой", достигшему высоких результатов....

Дальше было не важно, чего именно трест добился. Коллектив дружно подхватывал:

- Ура! - с удовольствием поддерживая сам себя.

Случалось и так, что некоторые организации только два раза в году на демонстрациях могли услышать доброе обращение в свой адрес.

Заговорив о приветствиях, нельзя умолчать о том, кто произносил их. На демонстрациях в Первоуральске, которые я изредка посещал, микрофона не чурался и первый секретарь горкома. Делал он это выборочно, отмечая своим вниманием наиболее крупные предприятия. Основную работу выполнял секретарь по идеологии - его святая обязанность. Таким образом, в маленьких городках власть обходилась без помощников.

В областном центре демонстранты шли пятью-шестью колоннами. Где уж тут успеть обратиться одному человеку к каждому коллективу, чтобы не нанести обиду невниманием. В помощь секретарю по идеологии стали приглашать на трибуну артистов с крепкими поставленными голосами. Потом эту толчею у микрофона перенесли в здание Горисполкома, стоявшее на другой стороне площади напротив трибуны.

С верхнего углового окна был прекрасный обзор, в той комнате артисты и базировались. Когда мне приходилось стоять на трибуне в Свердловске, то я хорошо их видел, они  с бумажками в руках по очереди подскакивали к микрофону, стоявшему у окна, и выкрикивали лозунги. В конце фразы было обязательное «Ура!». Микрофоны на всякий случай имелись и на трибуне, но для этих целей не использовались.

***

     Переход на работу начальником технического управления Главсредуралстроя мои контакты с партийными органами сконцентрировал практически на одной структуре - отделе строительства обкома партии. В те годы отдел, без сомнения, имел самый сильный состав руководителей за весь период существования. Его заведующим был Ельцин Б.Н. - будущий президент России, а заместителем - Лобов О.И., который станет со временем первым заместителем председателя правительства России.

Этот тандем работал с полным взаимопониманием, сочетание производственного опыта Ельцина, приобретённого им на строительстве жилья в Свердловске, и знание Лобовым проектного дела и научно-исследовательской тематики давали отличные результаты. К тому же, каждый из них прекрасно ориентировался в политической обстановке, обладал дипломатическими способностями.

Авторитет отдела был исключительно высоким, рассмотрение возникающих проблем в строительном комплексе поручалось ему. Реально он стал единственной и последней инстанцией, принимавшей решения. Первый секретарь обкома партии Рябов Яков Петрович, и другие секретари безоговорочно поддерживали отдел. Роль городских партийных организаций в строительных вопросах вообще была  принижена, поскольку им подобные кадры и не снились.

Для меня работа с одним органом партийной власти являлась удобной. Я навещал отдел и по собственной воле, когда нуждался в поддержке по вопросам научно-технического прогресса, производительности труда, передовых методов ведения работ и т.п.

Чаще же меня приглашали в отдел, давали поручения по составлению очередных программ развития строительной отрасли на ближайшую пятилетку или год, по обсуждению и реализации вынашивавшихся починов. Инициативные и самолюбивые руководители отдела строительства были полны идей и замыслов, особенно организационно-политического звучания на всю страну.

Наши рабочие контакты случались часто. Порой казалось, что они трудятся в главке моими руководителями, а порой представлялось, что это я зачислен в штат сотрудников отдела обкома партии и нахожусь в подчинении Ельцина и Лобова. Мне отводилась роль исполнителя, а направляющей силой, как и полагалось, выступал обком.

В основном я работал с Олегом Ивановичем: мы до этого были хорошо знакомы несколько лет, оба специализировались в инженерно-технической сфере строительной деятельности, были почти одногодками. К тому же он умел не просто поручить исполнение задания, а, вовлекая в обсуждение, приумножать число своих сторонников.

В отношениях с Лобовым не было той официальности, без которой не мог обходиться Борис Николаевич. Совместная работа с Олегом Ивановичем над выполнением поручений при его привычке доходить до деталей, с его творческим началом в любом деле, высокой ответственностью и тактом в обращении с коллегами была приятной.

Ельцин, по крайней мере, так казалось со стороны, не допускал того, чтобы быть самим собой. Он вечно выглядел сверх всякой меры официальным представителем власти. Был собранным, основательным и на редкость правильным в выражениях. Беседы, к которым заранее готовился, вёл неторопливо, каждое слово взвешивал, фразы не говорил, а произносил так, чтобы они оставляли впечатление.

Он умел находиться рядом с собеседником и одновременно сохранять обособленность, если тот был представителем более низкого круга по общественному положению. Удивительно, что при этом в его словах, в выражении лица, в позе не просматривалось и следа неуважения, надменности, всего того, что могло обидеть или оттолкнуть собеседника. Человек, попадавший в его поле влияния, мирился с ситуацией, в которой оказывался, и добровольно без сопротивления уступал ему лидерство, признавая его вожаком.

Возможно, он был искусным исполнителем сложной роли, выбранной для себя. Но как можно всю жизнь играть роль другого человека? Так же не бывает. Возможно, он таким и был на самом деле. Исходившая от него уверенность, размеренность речи, длительные паузы между словами, сопровождавшиеся мимикой, неторопливость каким-то образом подчиняли окружающих. Он умел приковать к себе внимание и вызвать чувство доверия. Такой вот была манера его поведения. Ельцин исподволь приучал к тому, что на него нужно смотреть снизу вверх, его высокий рост помогал этому.

Заведующим отделом строительства Ельцин проработал семь лет. Это очень большой срок. Обычно, имея такой стаж пребывания в одной должности, работник смиряется со своей участью, и дорабатывает без продвижения по службе порой до самой пенсии. Так случается, когда человек достигает потолка своих возможностей, и далее работает автоматически на приобретённом опыте. Если же работник подаёт надежды, то он раскрывается быстро, к нему по инерции ещё присматриваются какое-то время, а потом двигают на повышение. По крайней мере, так было в те времена.

Что касается Ельцина, то его задержка в отделе была исключением из правил. Но он эти годы впустую не потратил: приобрёл непререкаемый авторитет в строительной среде, заслужил уважение у заведующих отделами и секретарей обкома, а также в отделе строительства ЦК КПСС.

В старом здании обкома партии, что стояло на пересечении улиц Ленина и Пушкинской, было очень уютно. Четыре этажа, широченные коридоры, протяжённостью целый квартал, дарили сотрудникам горизонтальные связи, отличавшиеся теплотой отношений. Работники чаще встречались, общались, заходили друг к другу в кабинеты, темп жизни был размеренным. Заведующие отделами старались вместе пообедать в выделенной для них комнате рядом с общим обеденным залом.

Потом, после переезда аппарата обкома в новые апартаменты из двух сблокированных точечных зданий, высотой более двадцати этажей каждое, с узкими короткими коридорами и скоростными лифтами, многое изменится. Связи станут вертикальными, ускоренными, не располагающими к доверительности. Хотя, если сказать по правде, между работниками обкома чистосердечности в отношениях всегда было мало. Постоянно присутствовали осторожность и недоверие.

Так вот, в обкомовской столовой, где питались заведующие, обеды, как примерно и везде, стоили 60-70 копеек. Достопримечательность была в отсутствии кассира. На каждом обеденном столе стояла тарелочка, в которую клали деньги и брали из неё сдачу. Каждый самостоятельно по меню подсчитывал стоимость обеда и расплачивался.

Ельцин не занимался подсчётами копеек, он клал в тарелку один рубль и сдачу не брал. Для него, как и для других, сдача не являлась маленькой суммой, ведь зарплата у сотрудников обкома была во все годы значительно ниже, чем у работников производственных организаций, но такой жест на виду у всех Борис Николаевич совершал ежедневно. Находились и те, кто подражал ему.

Привычку платить за обед по одному рублю, Ельцин сохранит надолго. Позднее, при поездках по области в должности первого секретаря обкома, хозяева в лице руководителей горкомов или предприятий старались организовать для гостя и сопровождавшей его свиты хорошие обеды. Конечно, ничего необычного из блюд на столе не было, да и не могло быть. В ту пору о деликатесах не ведали, так как их не существовало.

Обычные блюда, приготовленные не как в общепитовской столовой, а по домашнему. Могли подать уральские пельмени, сделанные вручную, нарезанную сырокопчёную колбасу или буженину, помидоры и огурцы, баночку паюсной икры. В магазинах это купить было сложно, такие товары шли нарасхват. Население имело возможность приобретать редкие продукты питания, однако производилось их мало. Домашним я рассказывал, вернувшись из поездок в зимние месяцы, что нам на обед подавали салат из красных помидоров. Дети завидовали.

За обеды всегда расплачивались, таков был заведён порядок. Ельцин, поднимаясь из-за стола, клал на стол рубль и добавлял:

- За спиртное платят хозяева, мы его не заказывали.

Следуя за ним, и другие оставляли деньги на столе. В более поздние годы Б.Н. мог, правда, выложить за обед и десять рублей, чем приводил свиту в смятение. По крайней мере, у меня таких денег не водилось.

***

     За постоянными контактами с отделом строительства совсем забылись другие уровни партийной власти. А они существовали, и один из них напомнил о себе, когда я переехал работать в Нижний Тагил. Горком партии показал, что такое настоящий партийный пресс.

Нижне Тагильский горком партии занимал здание, которое, как и полагалось, размещалось в центре города. Частью главного фасада и одним из боковых оно выходило непосредственно на площадь имени Ленина, принимавшую по великим праздникам демонстрации трудящихся и парады военной техники. Здание горкома явно проигрывало стоящему рядом драматическому театру, самому крупному сооружению в городе, если не сравнивать его с объектами на промышленных площадках.

Нижний Тагил не зря назывался пролетарским городом - средства ему не давались не только на излишества. Вот и горком за счёт партийной казны не смог построить здание по индивидуальному проекту, а довольствовался документацией на типовое общежитие с коридорной системой и кабинетами по обе стороны вместо комнат. Внешний вид здания был самым заурядным, несмотря на пристроенное к нему протяжённое крыльцо со ступенями, прикрытое частично козырьком.

 Из простенького небольшого холла с дежурным на входе, который проверял наличие партийного билета, можно было пройти в обеденный зал для горкомовских работников, а дальше за ним в комнату, где обедали секретари. Тех, кому было не положено, заходить туда не тянуло. Блюда, заказанные в той комнате, официантка приносила с общей раздачи, что выглядело по тогдашним меркам вполне демократично.

Лестничная клетка из холла вела на следующие этажи, где размещались  комнаты аппаратчиков. Кабинеты секретарей горкома и зал для заседаний бюро были на третьем этаже. Помещения имели скромную отделку, кабинеты секретарей от пола и почти до потолка были облицованы древесностружечными плитами, покрытыми шпоном и толстенным слоем блестящего лака. Это считалось роскошью.

Первым секретарём Нижне Тагильского горкома партии 18 декабря 1974 года стал Петров Юрий Владимирович. Я знал об этом, когда несколько дней спустя Б.Н. Ельцин предложил мне должность главного инженера комбината «Тагилтяжстрой».

По работе я довольно часто бывал в Тагиле, и хорошо знал не только руководителей строительных организаций, но и работников горкома, курировавших строительную отрасль. Ими были, прежде всего, заведующий отделом промышленности и транспорта и второй секретарь горкома, отвечавший за работу промышленности. В официальном названии отдела и в обязанностях секретаря слово строительство не присутствовало, однако большую часть своего времени они занимались именно строительными проблемами.

Реконструкция действующих производств, ввод новых мощностей на предприятиях всех отраслей промышленности и транспорта осуществляли подрядные строительные организации. Наиболее крупные заказчики вели строительно-монтажные работы собственными силами, так называемым хозяйственным способом. Заняты эти силы были в основном на капитальных ремонтах и судьбу подрядной деятельности не определяли.

В конечном счете, плановые показатели по освоению капитальных вложений, и, самое главное, по объёмам производства продукции предприятиями основных отраслей народного хозяйства в городе вершили строители. К сожалению, именно строительное звено оставалось наиболее слабым в Тагиле. Строители были перегружены плановыми заданиями по освоению капитальных вложений, по вводу заводских мощностей и жилья в эксплуатацию.

При этом строительная отрасль по сравнению с другими имела низкий уровень оплаты труда. Отсюда высокая текучесть рабочих кадров, их низкая квалификация и плохое качество работ. Получалось так, что после сдачи очередной мощности строительные рабочие переходили к заказчику эксплуатационниками. Предприятия принимали новые кадры под будущие мощности и передавали их строителям до окончания работ.

Эту проблему знали все, но кардинально она не решалась. Вот и приходилось на местах партийным властям всех уровней заниматься в основном строителями, помогая им выживать и решать задачи.

***

     Петров Юрий Владимирович с 1969 года возглавлял промышленно-транспортный отдел, а через три года был избран вторым секретарём горкома. Естественно, он занимался строителями все эти годы. С 1969 года я работал в аппарате Главсредуралстроя, поэтому мы неоднократно встречались. Иначе не могло быть. На фоне секретарей горкомов и райкомов партии Свердловской области Петров выделялся. В нём было много подкупающих качеств.

Прежде всего, уважение к каждому человеку, он никогда не показывал своё превосходство, не демонстрировал властные возможности, умел выслушать и оказать помощь. Он располагал к себе, и руководители строительных организаций, которые перед всеми были в вечном долгу, тянулись к нему, как тянутся к теплу и свету, искренне уважали.

Ничего удивительного не было в том, что и я попал под влияние его деловых и человеческих качеств. Он был моложе меня на три года, почти одного со мной роста, только стройный, спортивного склада, худощавый. Щёки имел запавшие, на лбу морщины, светлые прямые волосы с зачёсом, большие очки, которые шли ему и делали его намного старше, чем он был на самом деле. Этому способствовала и манера поведения Юрия Владимировича: спокойная, выдержанная, рассудительная, терпеливая, слишком взрослая для его лет.

Он был единственным человеком, присутствие которого могло скрасить работу в Нижнем Тагиле, поэтому я особенно и не отчаивался, когда пришлось давать согласие Ельцину на переезд из Свердловска в Тагил.

На посту первого секретаря горкома Петров Ю.В. сменил Шарнина М.П., которого я почти не знал, хотя он возглавлял горком в 1972 - 1974 годах, как и не знал мотивов этой кадровой перестановки. Возможно, мы никогда бы не познакомились, но Михаила Павловича нужно было трудоустраивать на достойную должность. Кадрами как раз комплектовался аппарат комбината «Тагилтяжстрой» и по рекомендации горкома его назначили заместителем начальника комбината.

 О строительстве и строителях Шарнин имел общее представление: это те, кто всё проваливают, обещают и не держат данное слово, их следует держать под контролем, при соответствующем нажиме они могут совершать чудеса. И вот он сам оказывается в шкуре такого строителя, и ему поручают вести жилищное строительство, находящееся под неусыпным контролем горкома.

Внешние данные Михаила Павловича вполне подходили для партийного руководителя: крупный, высокий, приятной внешности, умеющий писать и выступать. И всё-таки чего-то не хватило ему, чтобы продолжить партийную карьеру. Возможно, не доставало требовательности, жёсткости, собранности, знания производства, гадать не стану.

Он оказался в строительной мясорубке, к проворачиванию шнека которой руку прикладывал и горком. Быстро понял, что дело не в нерадивости строительной братии и растерялся, хотя искренне желал доказать свою пригодность. Ему было трудно. Быть первым лицом в городе и стать рядовым руководителем - значит, узнать о себе правду и вдоволь насмотреться на предательства. Подтрунивал над ним бывший коллега по партийной работе второй секретарь горкома Н.А. Талалаев.

Мне было жаль М.П. В комбинате всем было не до него, а я что-то подсказал, и он доверчиво отнёсся ко мне. Как никто другой он умел внимательно слушать мои советы, и старался их выполнять.

Подсказал ему, как контролировать  возведение жилья, одновременно в работе находилось до десятка домов, как вести учёт смонтированных этажей и других видов работ. Он добросовестно ездил по городским стройкам на машине и фиксировал состояние дел. Если его отвлекали совещания, а объезд ещё не был завершён, то отправлял на маршрут своего водителя. Конечно, фиксировать на графиках состояние работ было недостаточно. 

После нескольких лет работы, а точнее в 1980 году, не доставлявшей, видимо, и ему удовлетворения, Шарнину предложили возглавить трикотажное объединение, головное предприятие которого располагалось в Нижнем Тагиле. Огромный, более трёх тысяч человек женский коллектив работал плохо: какие-то неурядицы, конфликты, разбирательства. И вот приходит на фабрику обаятельный, вежливый, разносторонний по интересам человек, умеющий не обижать, поговорить, выслушать жалобы, и происходит невозможное.

Вскоре, несмотря на специфику трикотажного производства, которую Шарнин не знал, фабрика выходит в лидеры, завоёвывает переходящие знамёна по итогам социалистического соревнования. Женщины от Михаила Павловича без ума, он стал для них просто родным человеком и любимым руководителем. Приведу несколько слов из его выступления перед женским днём в 1998 году: «Дорогие тагильчанки! ...Судьба вновь сделала мне подарок, когда меня попросили возглавить трикотажное объединение. Скажу честно, работать в этом замечательном женском коллективе и трудно, и очень интересно. Незаурядный талант и трудолюбие жён и дочерей наших...».

Мы недавно встречались. Шарнин М.П. постарел, но остался стройным, сохранил юношеский задор, говорил без остановки о годах комсомольской и партийной работы. Весь в воспоминаниях. У него большой архив документов и фотографий. Он помнит о том, где, когда и с кем снят на фото, о чём тогда говорили. Оставил мне копии своих нескольких выступлений. В них он в пух и в прах разносит «достижения» перестроечных годов и искренне восторгается прошлым.

Приведу несколько выдержек из его выступления 7 ноября 1997 г. на митинге на площади Славы в Дзержинском районе Тагила: «Дорогие дзержинцы!... Наглая, беспрецедентная ложь и клевета на нашу историю, очернение всего, что сделано за годы Советской власти, просто поражает...Да, жизнь была не богатой, но достойной...А к чему мы пришли после навязанной Горбачёвым, Яковлевым и Шеварнадзе перестройки и предательства ими партии и народа, после развала Союза и проведения Ельциным, Гайдаром и Черномырдиным реформ по капитализации страны и ограбления народа-труженика?!...Всё прощает Бог, но Иудин грех не прощается...».

Чтобы лучше представить человека, помещу ещё одну фразу из его записок: «Мне всегда с нежностью вспоминается мама, Дарья Якимовна, простая крестьянка, получившая в 1939 году «Орден материнской славы» за воспитание семерых детей, в том числе пятерых дочерей, с которыми прошли мои трудные, но счастливые детские и юношеские годы в Воткинске». 

***

     Был в городе в противовес Петрову гроза хозяйственников - второй секретарь горкома Талалаев. Я хорошо знал его прежде: среднего роста, худощавый, жёсткий и даже хлёсткий в отношениях, острый на язык, решительный в действиях. Лицо он имел привлекательное, голос чёткий, говорил легко, как и требовалось секретарю, держался уверенно и оставался независимым до определённого предела. Любил придумывать и употреблять нестандартные словечки. На первом же пленарном заседании горкома он тепло упомянул о нас с Тихомировым, пожелал успехов, и тут же назвал организацию, в которой мы работали, комбинатом «Тагилтяжкострой». Таким был мой непосредственный куратор.

Сразу же после моего выхода на работу Талалаев пригласил к себе для ознакомительной беседы. Расспросил о прежней работе, о планах по совершенствованию управления строительным комплексом и модернизации производственной базы в Тагиле. Разговор получился долгим и доверительным.

Тогда я ещё не ведал, что Талалаев может проявить участие, вызвать на откровенность, а затем воспользоваться полученной информацией и обратить её против тебя. Я делился с ним планами и соображениями, естественно, не кривя душой и не утаивая, так как не был к этому приучен. Время подошло к обеденному перерыву, и Н.А. пригласил пройти в столовую.

В небольшой комнате стоял стол персон на восемь. Талалаев представлял меня подходившим на обед коллегам. Перед расставанием сделал широкий жест и пригласил, когда смогу, заходить сюда обедать.

- Вы ведь живёте пока один, - со знанием дела добавил он. 

Недели две спустя, помня о приглашении, я заехал пообедать. Талалаев первым увидел меня. Я поздоровался и понял по его лицу, что совершил нечто ужасное. Моего появления здесь не ждали, и оно было воспринято по меньшей мере наглостью. Пересилив себя, всё-таки пригласил присесть, но я не мог дождаться, когда рассчитаюсь с официанткой и уйду.

Больше, пока я работал в Тагиле, никогда туда не заходил обедать, даже когда кто-то из секретарей на этом настаивал. Мне однажды дали понять, что столовая эта для людей другого круга, и я не нарушал устоявшийся порядок. В отношениях с этим органом власти я понял, что слова партийных вождей нельзя понимать буквально.

***

      Власть горкома партии в городе была абсолютной, но секретари своё место знали. Они безропотно подчинялись решениям и указаниям обкома, как те, в свою очередь, - Центральному Комитету КПСС. Никто не нарушал партийную дисциплину. В самом же Тагиле отношения горкома с руководителями городских  предприятий и организаций были разными. Если говорить о ведущих, градообразующих по значению заводах, таких как НТМК и Уралвагонзавод, директора которых назначались приказами министров, то это был один уровень отношений.

Кандидатуры этих руководителей при назначении согласовывались с отраслевыми отделами ЦК КПСС, обкомом партии, что придавало им вес. Зная свои полномочия, директора и вели себя соответствующим образом. Они, конечно, не игнорировали секретарей горкома, кто так поступал, тот не задерживался в должности, но могли себе позволить держаться с достоинством, почти на равных.

От головных предприятий в город поступали основные средства на жилищное строительство. Предназначалось такое жильё работникам финансирующей отраслевой структуры, но, в конечном счёте, они были жителями Тагила. Крупным заводам выделялись средства на объекты социального и бытового назначения. Эти предприятия направляли по заданиям парторганов людей на уборочные кампании, выделяли рабочих на пусковой период строительным трестам на жилые дома и производственные мощности. Они помогали городу техникой, транспортными средствами, материалами для работ по благоустройству и т.п. Взаимозависимость порождала взаимопонимание, которое шло на пользу городу.

К другому уровню возможностей по отстаиванию прав перед партийной властью относились руководители остальных предприятий города. От них требовались послушание и повиновение, они могли упираться, доказывать невозможность исполнения полученных заданий, могли даже добиться корректировки отдельных поручений, но в итоге стремились к тому, чтобы справиться с ними. Деваться было некуда.

В группу организаций этого уровня входил и «Тагилтяжстрой». При желании властей строителей можно было в любой момент стереть в порошок, для этого веских причин всегда хватало, а только с кем бы в итоге оставался город. Толковые представители горкома не хотели оказываться один на один с проблемами, поэтому ценили строителей, поддерживали их и всячески поощряли. Кто-то в силу своего характера делал это при обязательном подкалывании по разным поводам, а кто-то спокойно сам тащил груз проблем вместе со строителями и находил ещё силы похваливать их.

Однако пресс власти, если вести речь о строителях, ощущался постоянно и был мощным. Секретари не вмешивались в технологию производства работ, методы организации труда, правда, следили за передовым опытом в отрасли и могли привести примеры того, как и что делают в других местах. Главным же образом они занимались оценкой итогов работы и контролем над разработкой мероприятий на очередной период.

Меня на первых порах секретари заслушивали по разным поводам часто. Потом, видимо, убедившись в том, что мне не нужна мелочная опека, а квалификации, добросовестности и преданности работе предостаточно, они приглашали к себе раз в две недели, а то и в месяц. Мне же обращаться к ним за помощью приходилось куда чаще. Пусть с корректировкой моих первоначальных запросов в меньшую сторону, но поддержка ими оказывалась.

Что же касается взаимоотношений с руководителями опекавшего нас отдела горкома, то они были почти ежедневными и деловыми. За годы моей работы в Тагиле сменилось несколько заведующих отделом. Это был Б.Г. Ульянов, возглавлявший до назначения один из местных заводов по производству железобетонных конструкций.

Потом его переведут заведующим отделом строительства обкома партии. Проработал он там совсем мало: быть на виду у партийных руководителей дело сложное. Ельцин Б.Н. вскоре отправил его на хозяйственную работу. Человеком Ульянов был достаточно мягким и приветливым.

После Ульянова отдел горкома в Тагиле возглавил Кривоносов С.А. - человек небольшого роста, юркий, контактный в отношениях с людьми. С уровня его рабочего места, когда слушают и выполняют любые твои команды, работа на стройке казалась ему простой, мысленно он справлялся с тем, что не получалось у других.

Поэтому он с удовольствием, как только представилась возможность, перешёл в трест КПД управляющим. В этом кресле ему удалось по началу соответствовать требованиям производства, он добросовестно помогал собратьям по специальности. С появлением Кривоносова дела в тресте оживились. И всё же его тяга к спиртному, известная коллегам, окончательно победила. Отсутствие ежечасного контроля со стороны руководителей привело к потере меры в потреблении напитков.  

***

      Ещё несколько слов о партийном руководстве хозяйством. Деятельность партийных органов городского и областного уровней была во многом сходной при разности масштабов. Я не берусь рассказывать об идеологической работе, о системе партийной учёбы, этим специальным направлениям уделялось большое внимание, но главная задача сводилась к руководству народным хозяйством. Секретари не засиживались в кабинетах, они должны были перемещаться.

Посещение объектов, трудовых коллективов, общегосударственных и профессиональных праздничных торжеств, юбилейных мероприятий по самым разным поводам. То день города, то круглая дата у организации, то юбилей известного человека, то приём делегации по обмену опытом партийной или хозяйственной работы, то приезд высокопоставленных чиновников из министерств и ведомств, к которым относились министры, заместители министров, руководители главных управлений, то приезд инструктора или руководителя отдела ЦК.

Хозяйство города многопрофильное и потому гости наведывались в Тагил часто. К каждой встрече секретари готовились, чтобы достойно продемонстрировать  успехи и поставить насущные вопросы, требующие решения, касающиеся не только предприятия, но и города в целом. Почти каждый рабочий день и субботы заканчивались ужином с выпивкой. Человек без подготовки очень скоро выбился бы из сил и потерял форму. Поэтому пить надо было умеючи, и умеючи сказать тосты к месту. У секретарей это получалось, отбраковка происходила на подступах к должности.

Встреча гостей, как и проводы, проходили по заведённому ритуалу. Секретарей обкома, работников ЦК, руководителей министерств и ведомств встречали у знака города, обозначавшего его условную границу. Знак стоял не у городской черты, а был вынесен далеко вперёд в то место, которое хорошо просматривалось. К нему заранее на своих машинах приезжали секретари горкома и поглядывали вперёд, ожидая появления вереницы легковых автомашин чёрного цвета. Связь между ними была по рациям, установленным в машинах первых лиц.

Гости подъезжали, выходили на минуту размяться, обменяться приветствиями, уточнить программу, вновь рассаживались по машинам и отправлялись в путь. Приезжие подсаживали в свои машины первых лиц из числа встречающих, и беседа с ними продолжалась в дороге.

Вечером после ужина гостей сопровождали до знака города. Несмотря на позднее время, было это временами ближе к полночи, вереница машин, миновав придорожную достопримечательность, сворачивала на просёлочную дорогу и останавливалась, как только скрывалась за деревьями. На капоте машины хозяев расстилали газеты, раскладывали заранее приготовленные обычные закуски, ставили стаканы и разливали водку. Один из автомобилей подсвечивал походный стол.

На свежем воздухе вновь подводились итоги дня, звучали пожелания и благодарности за обещанную поддержку, произносились тосты. Мне доводилось бывать в свите хозяев, а позднее оказываться и тем гостем, которого таким образом провожали из Тагила. Не выносила моя душа этой традиции да ещё с тагильским тостом «стоя, молча и до дна», не терпела лесть и ложь, переоценку достоинств и т.п. Было неловко перед водителями, курившими в стороне.

Потом объятия, трогание машин с места и неожиданная остановка, все снова выходят, чтобы допить. Для чего поступали так? Хотелось, чтобы что-то осталось в памяти? Кстати, именно эти минуты проводов, а не всё остальное, оставались в памяти гостей и хозяев.

Попадая в такие переделки, я не был в центре событий, никогда не рассказывал анекдоты и не сквернословил. Зная странности моего поведения, меня включали в группу хозяев только в исключительных случаях. И когда, наконец, эта тягостная процедура завершалась, возвращаясь в машине домой, говорил про себя:

- Чёрт возьми, до чего же всё это противно.

***

     Работа горкома сводилась, в том числе к проведению заседаний бюро раза два в месяц и пленумов раз в квартал. На бюро суд над докладчиками вершили секретари: они заслушивали вопросы, обсуждали, выносили решения, определяли меру наказаний, не давая поблажек даже тем, с кем ещё вчера вместе отмечали выпивкой подходящие случаи. Это считалось нормальным делом и свидетельствовало о принципиальности руководителей и их объективности.

На пленумах рассматривались крупные вопросы. Заседания, как правило, проходили вслед за пленумами ЦК КПСС и обкома партии. Решения на пленумах принимались путём голосования присутствующих, но желаемые выводы и рекомендации формировались горкомом.

Остальные послушно соглашались с предложениями, не ввязываясь в конфликты. Ни одно заседание бюро или пленума не обходилось без упоминания строителей. Во всех случаях они оказывались причастными к обсуждавшимся проблемам, так как были не в силах залатать зияющие дыры. Но строительные организации не только ругали.

Подходил, например, конец года и обязательно выносился на обсуждение вопрос об оказании помощи строителям для обеспечения пусковой программы. Принималось решение о выделении предприятиями города людей, техники, транспортных средств, материалов. Главная забота горкома состояла в выполнении планов по вводу жилья, школ, детских садов, больниц, поликлиник, магазинов. Производственная сфера до поры до времени интересовала секретарей меньше.

Ввод новых мощностей давал добавление предприятиям плановых заданий. Город кроме дополнительных хлопот от таких «достижений» ничего хорошего не имел. Сдача же в эксплуатацию объектов социальной сферы помогала снимать напряжение по социальным проблемам.

В том случае, когда объекты промышленности попадали в перечень пусковых строек особой государственной важности, за своевременный ввод которых спрашивал ЦК КПСС, к обеспечению пуска мощностей подключались и обком, и горком. Партийные органы использовали различные рычаги для управления хозяйственным процессом. Наиболее действенными являлись партийные штабы областного и городского уровней. Их проведение регулярно практиковалось при сооружении крупных пусковых комплексов производственного назначения, а также по строительству жилья и социальных объектов.

Как правило, заседание штаба проходило в непосредственной близости от стройки. Началу предшествовал объезд комплекса, члены бюро детально знакомились на месте с положением дел. В конце рабочего дня начиналось само мероприятие, собиравшее массу приглашённых. Добровольных участников на заседании штаба не было, хотя там порой разыгрывались настоящие спектакли. Приглашались, а точнее вызывались на ковёр руководители всех основных и смежных структур, которые за редчайшим исключением были членами партии.

Партийный штаб по возведению жилья и объектов социальной сферы обком проводил чаще всего в областном центре с руководителями горкомов, райкомов партии, генподрядных и субподрядных организаций, снабженческих структур, представителей прессы. На тех и других штабах в демократию не играли, здесь царила партийная дисциплина.

За столом президиума, застланным красным сукном, на выездном заседании сидели первые секретари обкома и горкома партии.  Допускались к ним член бюро, ведавший строительным направлением, и член бюро, возглавлявший комитет народного контроля. Таким образом, оргвыводы в отношении нерадивых руководителей, являвшихся членами партии, делались или сразу, или поручались комитету. Орган этот не уважался за бездушное отношение к провинившимся и строгие взыскания, которые были не адекватны степени вины.

Остальные члены партии размещались в зале и держали ответ, когда приглашались на трибуну. С обзорным докладом мог выступить секретарь обкома по строительству, но обычно первыми отчитывались начальники главка и  пускового комплекса. Они обрисовывали общее положение, расставляли акценты, обозначали организации, отстающие от графика работ, излагали вопросы к министерствам заказчика, генподрядчика и субподрядчиков, обращались с просьбами к партийной власти. Отчёты завершались заверениями о благополучном исходе строительства даже в тех случаях, когда было совершенно ясно, что ничего подобного произойти не может. Такой существовал порядок.

Потом докладчики отвечали на вопросы председательствующего, выслушивали обидные замечания в свой адрес и отправлялись в зал. К первым лицам организаций всё-таки относились мягче, старались не подрывать их авторитет. Затем с объяснениями причин отставания на трибуну по очереди приглашались руководители рангом пониже. С ними и церемонились меньше, и распекали крепче.

Чтобы не схлопотать выговор, каждый уверенным голосом перечислял принимаемые меры и заверял присутствующих, что положение будет исправлено. Несмотря на жёсткость тона, использовавшего при разговоре на штабах, до «кровопролитий» дело не доходило. Пригрозить, припугнуть наказанием могли, а дальше не шли, достаточно было этих мер.

***

     Заслуга в целом сдержанного и умеренного тона при обсуждении состояния работ и их оценке принадлежала Ельцину. Он никогда не терял самообладания, не повышал голоса, не вступал в пререкания. Его уверенная сдержанность и спокойствие придавали обсуждению даже в критических ситуациях деловитость и осмысленность. Каждое чётко произнесённое им слово, а витиеватых фраз он не допускал в речи, длинные паузы между предложениями, смысл которых успевал доходить и до тугодумов, и мимика на лице, сопровождавшая сказанное, имели значение и не оставались не замеченными массами.

Наблюдать за ним в эти минуты, если тебе самому не предстояло отчитываться, было занимательно. Процесс обсуждения разворачивался захватывающе. Донимали вопросы. Кто учил его этому? Как удаётся сдерживать эмоции? Каким образом он обязательно находит компромиссное решение? Чем он вызывает к себе уважение? Избранную им роль человека, которому дано больше понять, чем другим, лучше и справедливее рассудить, которому можно доверять, он играл великолепно.

Но играть роль на сцене и в жизни разные вещи. На подмостках артист изображает кого-то другого, в конце спектакля прощается со зрителями и становится самим собой. В жизни представление не ограничивается часами, оно продолжается годы и герой не может выйти из роли, когда захочет, иначе в него будет потеряна вера.

Как бы великолепно не воспринимался со стороны артистический талант Ельцина, похоже, что он, если и играл, то самого себя. Наверное, он давно почувствовал и осознал силу своего влияния на других людей, разобрался в том, за счёт чего, каких приёмов достигается такой результат, и совершенствовался в этом.

Порой в узком кругу руководителей строительных организаций после ужина богатого едой и спиртным, когда от расслабленности возникала доверительность, он любил вспоминать одну историю. За первые годы работы в домостроительном комбинате получил по разным линиям 17 выговоров. Ещё тогда, воспринимая их как несправедливые в большинстве случаев, Ельцин дал себе слово, что не допустит подобного отношения к другим. Насколько мне известно, слово он держал. За годы его работы первым секретарём обкома, наделённый исключительной властью, он и вверенное ему бюро ни разу не выносили партийные взыскания лидерам строительного отряда области.

Пожурить, указать на недочёты, потребовать изменения положения в делах, оказать поддержку - такие меры практиковались, и они оказывались действенными. Встречаясь с коллегами при посещении главков по строительству в соседних областях, приходилось слышать от них о многочисленных расправах, чинившихся над начальниками высокого ранга на заседаниях бюро обкомов. Такой стиль партийного руководства мне не был знаком и вызывал удивление. В свою очередь, узнав об особенностях поведения Свердловского обкома, коллеги не верили в то, что такое возможно.

Дисциплина держалась на боязни партийных взысканий, особенно исключения из рядов КПСС. Поэтому понятно как ими воспринималась фраза, которую в стенах власти и за их пределами приходилось не раз слышать в отношении других:

- Вам придётся выложить на стол партийный билет, если....

В уставе партии, правда, такая процедура не была прописана, но это не имело значения. Может быть, я преувеличиваю степень боязни, и она была лишь показной.

Конечно, человек, исключённый из партийных рядов, уже не мог занимать командную должность по своей специальности и в области, где проживал, и в других местах. К нему везде бы относились настороженно и не доверили  ответственную работу. Он лишался работы, должен был поставить крест на производственной карьере. Наверное,  последствия эти многое объясняют.                                         

***

     Богатыми на партийные мероприятия были последние месяцы года, особенно декабрь с завершающим штурмом на пусковых стройках. С наступлением января темп несколько спадал. Первую декаду, а то и полторы, строители продолжали «сидеть» на сданных в эксплуатацию объектах, устраняя по длинным перечням недоделки, отмеченные в актах государственными приёмными комиссиями.

Не случайно бытовал тогда анекдот. Опытный строитель спрашивает молодого специалиста:

- Что является главным документом при сдаче объекта Государственной комиссии».

Выждав паузу, сам отвечает:

- Правильно. Перечень недоделок.

Над устранением замечаний комиссий и приходилось трудиться. Эта работа не давала освоения новых объёмов строительно-монтажных работ, так как за их выполнение отчитались ещё в декабре, а плановые задания начавшегося года требовали двигаться вперёд. Обстановка складывалась нервной, а тут ещё менялось поведение партийных лидеров. Буквально вчера вместе с нами они «обрабатывали» руководителей инспекций, бывших членами Госкомиссий. Уговаривали, ломали их строптивость, задабривали, а те, почувствовав своё значение, теряли голову от важности.

В этом отношении не знала границ Ощепкова Алла Никандровна, возглавлявшая областную санитарно-эпидемиологическую станцию (ОблСЭС). Она ставила свою драгоценную подпись последней, часто даже после председателя комиссии, и только после личного обращения к ней первого секретаря обкома партии. Её принципиальность была дутой. Правильные по сути вопросы вытаскивались не на стадии разработки документации и согласования пускового комплекса, а в момент сдачи объекта. Эти замечания, не учтённые в проекте, оказывались в числе недоделок.

Так вот, секретари горкома, обкома, едва дождавшись подписей на актах и отправки заказчиком и генподрядчиком телеграмм в Госкомстат СССР о вводе мощностей, сразу же забывали прошлое и менялись. Теперь они с присущей им энергией упрекали строителей в очковтирательстве, в обмане, в приписках,  что грозило привлечением руководителей организаций к партийной и уголовной ответственности. Таким образом, организации порой весь январь доводили сданные объекты до кондиции.

Одновременно в январе начинались партийно-хозяйственные активы. Эти мероприятия назывались так не потому, что собирали именно активистов. Цель сбора состояла в том, чтобы увеличить ряды «активистов». Поэтому требовалось «забить» зал до отказа.

Участвовало порой до тысячи и более человек: руководители, рабочие, члены парткомов, профкомов, комсомольских организаций и т.д. Было необходимо зажечь энтузиазмом максимальное количество работающих, убедить, что невыполнимые плановые задания будут сделаны. Так как активы проводились в рабочее время целый день, то с задачей заполнения зала справлялись

Пропагандистские акты на областном уровне проводились и по два дня подряд. За основным докладом в лучшем случае часовой продолжительности открывались прения. Каждый выступающий, гордый оказанным доверием, голосисто, напористо, а таких ораторов надо было подбирать, говорил об успехах своей организации, о трудовом настрое рабочих и ИТР, о достижениях в социалистическом соревновании.

Менее радостным тоном сообщалось о проблемах и о требуемой помощи. В конце, без всякой связи со сказанным, выступающие заверяли участников актива, что поставленные перед их коллективами задачи будут обязательно выполнены несмотря ни на что. Как это могло произойти, не объяснялось, да это и мало интересовало остальных. Главным было соблюсти форму, призвать к подвигам и заверить власть в преданности.

Партийно-хозяйственные активы проводились и по линии хозяйственных организаций: трестами, комбинатом, главком, министерством. Например, в 1977 г. активы прошли в комбинате «Тагилтяжстрой» 12 января 1977 года, в главке 14 января, в Минтяжстрое СССР 19 января. Активы по партийной линии проводили райкомы, горкомы, область.

В целом это была ужасная тягомотина, доводившая до тошноты бессмыслицей и однообразием, но ритуал соблюдался из года в год. За дни участия на партийно-хозяйственных активах я начинал скучать по работе и рваться на стройку. С февраля волна организационных мероприятий спадала совсем и наступала пора браться за дело и выполнять обещания, данные при всём честном народе.

***

     Работая в Тагиле, как, собственно, и в других местах, я не получил ни одного партийного взыскания и порицания. Это не значит, что на моём трудовом поприще были одни успехи, связанные с достижением плановых заданий. Слишком много тогда существовало показателей, по которым делалась оценка результатов работы, и уровень показателей по каждому из направлений деятельности планировался своеобразно. Он устанавливался в качестве планового задания исходя из потребностей народного хозяйства, а не из реальных возможностей строительной организации. На сопоставимость потребностей и возможностей внимание не обращалось.

Спущенные планы надо было выполнять, надо - этим всё сказано. Задания поступали от Госплана СССР в министерства, те распределяли их между территориальными главстроями, они между комбинатами и трестами, а тресты доводили до самого низшего звена в структуре - до строительных управлений. На каждом из названных уровней полученные сверху объёмы распределялись между подведомственными подразделениями.

Естественно, загрузка работой не оказывалась равномерной, ведь структуры специализировались по видам работ (гражданское, промышленное строительство), по заказчикам (чёрная металлургия, химическая промышленность, оборонный комплекс). После доведения планов от каждого уровня управления производством наверх уходили предложения по их корректировке в сторону снижения, шла борьба за реальные плановые объёмы.

Как правило, эти попытки были обречены на провал, возражения даже не рассматривались. Но случалось и так, что строительную организацию весь год могли бутузить за отставание от заданий, а в конце отчётного периода сверху доводилось снижение плановых объёмов, и положение организации неожиданно выправлялось.  Добиться установления реальных планов было одной из главных забот хозяйственных руководителей.

Вместе с тем, зная о малой вероятности корректировки планов, специалисты всех уровней структур готовили мероприятия, обеспечивающие выполнение заданий, включая, что было основным, постановочные вопросы. Они сводились к мерам по оказанию помощи организации: выделить дополнительно людские ресурсы, технику и материалы. Постановочные вопросы проходили долгий путь рассмотрения вышестоящими структурами, но никогда в полном объёме не решались.

Потому бытовало правило запрашивать вдвое больше, чем требовалось, ведь всё равно не дадут. Так и получалось, выделялась какая-то часть. Дополнительным ресурсам были рады, поскольку их могло и не быть совсем. На остававшийся разрыв между действительной потребностью и фактическими возможностями изыскивали внутренние резервы за счёт роста производительности труда, экономии материалов, увеличения выработки механизмов.

В конечном итоге приходилось мириться с ситуацией, засучивать рукава и начинать работать. Органы власти, зная о дефектах существующей системы планирования, не так жёстко упрекали за невыполнение планов, и могли не забыть о  положительных результатах в работе. С учётом сказанного преуспевать в делах практически было нельзя.

Приведу пример того, как оценивалась работа партийным органом, сославшись на выдержки из доклада на мероприятии, проводившемся в январе 1977 г.

Городской партийно-хозяйственный актив состоялся 15 числа с докладом первого секретаря горкома Петрова. В выступлении много внимания уделено комбинату «Тагилтяжстрой». В моих записях было зафиксировано следующее:

«Выработка и ещё раз выработка. Не принимается должных мер по повышению качества на предприятиях стройиндустрии товарищами Фурмановым, Мошинским, Каганом. По строительству идёт снижение всех показателей, срываются сроки ввода объектов, недовыполнение против плана составило 17,5 млн. рублей.

При всём том, что сделано много, нет существенного перелома. Намеченные программы осуществляются комбинатом медленно. Принижена ответственность руководителей за выполнение показателей по производительности труда, развитию базы стройиндустрии, закреплению кадров. Победа на ЖБИ-2 далась нелегко. Правильную политику в этом вопросе проводили товарищи Фурманов и Тихомиров.

Предприятиям города в помощь комбинату надо изготовить металлоформы в количестве 1200 тонн, иначе под угрозу будет поставлен ввод жилья. Не проявил настойчивости Тагилстроевский райком партии. Использование мощностей стройиндустрии неудовлетворительное, в том числе арматурных цехов, по которым снижен выпуск продукции на 6 процентов. Трестом "Тагилстройиндустрия" должны в первую очередь заняться Тихомиров и Фурманов. Снизили объёмы тресты КПД, №88, «Тагилспецстрой».

Планировать пятилетку необходимо в натуральных показателях на все виды работ. Технические руководители слабо внедряют передовой опыт. У трестов КПД и №88 всё плохо. Не найдены пути становления треста «Тагилстрой», не работают субподрядчики. Товарищам Тихомирову, Фурманову, Мошинскому, Шарнину необходимо уйти от мелочей в работе, а решать крупные проблемы: социалистическое соревнование, комплектация строек, поставка конструкций.

 Время на становление прошло достаточно (действительно, миновало два года). Настал период, когда товарищи Тихомиров и его работники несут персональную ответственность, и значит должны сделать выводы».

Что можно сказать по поводу приведённых оценок в докладе? Они объективны, тон их выдержанный, с пониманием ситуации и желанием не отбить охоту трудиться у этих самых товарищей. Выслушав доклад подобного содержания, у меня, по крайней мере, не пропадало желание работать и делать больше. В тот раз вслед за докладчиком слово в прениях было предоставлено начальнику комбината «Тагилтяжстрой» Тихомирову Б.М. Многословием на трибуне он не страдал, распространяться о деталях не любил, говорил совсем кратко, в конце произнёс фразу, устроившую всех:

- Будет сделано.

Приведу пример о заседании бюро горкома партии, состоявшемся 16 февраля 1977 года с повесткой: «О мерах по повышению производительности труда в организациях комбината «Тагилтяжстрой». За этот вопрос отвечал главный инженер, поэтому отчитываться о работе, излагать предложения на перспективу, которые исправят положение дел, приходится мне.

После обсуждения Талалаев Н.А. говорит:

- Борису Александровичу было докладывать трудно...Важно обратить внимание на улучшение работы объединения «Тагилстройиндустрия»...Борис Александрович, Вам нужно установить за организационно-техническими мероприятиями жёсткий контроль. Контроль необходим и за работой треста «Строймеханизация №3», и за главным инженером треста №88 т. Батуевым Б.Д...Почему у нас нет такого бригадира, как товарищ Десятов в тресте «Свердловгражданстрой», который добивается высокой механизации штукатурных работ?

Необходимо поддержать опыт организации скоростного монтажа крупнопанельных зданий...Борис Александрович, Вы решаете судьбу плана по производительности труда в комбинате. Два года назад Вами была начата программа модернизации базы строительной индустрии, которая пока не выполняется.

Можно убедиться, что тональность заключительных слов в приведённых примерах сходная. 

***

     В феврале 1977 года стало известно о переходе Петрова Ю.В. на работу секретарём Свердловского обкома партии по строительству. Меня мучили вопросы: как дальше быть, кто сможет рассудить в спорных ситуациях? Накануне отъезда на базе отдыха были проводы. Собрались соратники по партийной работе, руководители предприятий, был приглашён и я. Говорились тосты, напутствия, пожелания, незаметно подошло время завершения товарищеского ужина.

Юрий Владимирович бодрился, улыбался, выглядел уверенным, но чувствовалось, что прощаться ему с тагильчанами искренне жаль. И я не хотел расставания.

Он родился в Нижнем Тагиле в 1939 году и безвыездно жил здесь. В 1956 году стал работать учеником зубореза на Уральском вагоностроительном заводе. В 1962 году после трёхлетней службы в Советской Армии, поступил на механический факультет Уральского политехнического института. Получив диплом инженера механика, прошёл годовую инженерную практику, затем был назначен заместителем начальника цеха по производству на Нижнетагильского заводе пластмасс.

В 1967 года он назначается заведующим промышленно-транспортным отделом Дзержинского райкома КПСС, а через два года уже возглавляет такой же отдел горкома партии. Партийный рост Петрова был стремительным: в январе 1972 года - второй секретарь, а в декабре 1974 года, - первый секретарь Тагильского горкома партии. В 38 лет его переводят на работу в областной центр.

Те, кто провожал его, несмотря на позднее возвращение домой, на следующий день вышли на работу. Всё покатилось дальше, но тагильская земля после отъезда Петрова стала восприниматься иначе. Она сразу обеднела, исчезла доверительность в отношениях с представителями власти, стало зябко. Весна, а затем тёплое лето мало что изменили. Даже здание горкома потускнело, потеряло привлекательность, выглядело теперь сурово и формально.

Талалаева Н.А. избрали первым секретарём горкома,  позднее он перейдёт на работу в Свердловск и возглавит "Уралплан". Экономика не была его специальностью, но благодаря организаторским данным и способностям, он проработал в этой структуре много лет. После Тагила нам будет суждено увидеться не однажды, только эти встречи не повлекли сближение. Разными оказались у нас характеры и подходы к жизни.

Вторым секретарём на пленуме горкома избрали Осинцева И.А. Он был уравновешенный и рассудительный человек. Игорь Аркадьевич был старше, не имел карьеристских устремлений, лишающих человека привлекательности, поэтому работалось с ним нормально.

Вообще же, мои отношения с партийными шефами складывались без конфликтов, они знали мою самостоятельность, когда дело касалось технических, производственных вопросов, знали профессиональный уровень и для назиданий причин не имели. Меня ввели в члены горкома партии, что добавило приглашения на партийные мероприятия.

Был избран я и депутатом городского Совета народных депутатов, сессии посещал крайне редко, только когда выступал с докладами или отчётами по запросом депутатов. Что же касается решений этого органа, то они исправно присылались, отпечатанные в типографии. В толстых книжечках на каждой странице и не по одному разу упоминался комбинат «Тагилтяжстрой» и его подразделения. Исполнительная власть щедро нагружала своими поручениями. Мы были нужны властям и жителям Тагила.

Исполнительный орган возглавлял Смирнов Н.Н. Характер у него был мягкий, что помогало Николаю Николаевичу, как того и требовала обстановка от работника советской власти, быть буфером между гражданами, непрерывно атаковавшими исполком своими требованиями, и горкомом партии, указывавшем исполкому на недостатки в работе и безошибочный курс следования. Только никто из аппарата горкома не сменил бы свою работу на должность председателя исполкома. Она не была престижной.

Завершение второго года работы в Тагиле совпало с моим сорокалетием. День рождения горком прозевал, я отмечал событие весьма скромно в кругу работников комбината. Никогда не афишировал свои даты. Когда власти обнаружили промах, то меня пригласили в горком и Ю.В. Петров вручил мне наручные часы с гравировкой на крышке: «Фурманову Б.А. от Нижне Тагильского горкома КПСС». Подарок я ценил, и служил он мне бессменно лет пятнадцать.

***

     В октябре 1978 года меня переводят в Свердловск и назначают заместителем начальника Главсредуралстроя по инженерно-техническим вопросам. От постоянной партийной опеки остались одни воспоминания. В обкоме партии за четыре года, проведённые мною в Тагиле, прошли кадровые перестановки.

Ельцин стал первым секретарём Свердловского обкома, его должностные обязанности расширились до бесконечности. Строительство, являясь связующим звеном между всеми отраслями народного хозяйства, теперь не занимало столько времени в его работе, как это было раньше.

Однако он продолжал ревностно относиться ко всему происходящему в строительном деле, курировал принципиальные вопросы, по которым последнее слово было всегда за ним, оказывал поддержку главку, но периодичность общения с бывшими коллегами стала иной. Руководители строительного комплекса видели его больше в президиумах, на трибунах во время выступлений с докладами. Что же касается личных контактов, то они стали редкостью.

Лобов ещё два года назад перешёл на хозяйственную работу, стал начальником Главсредуралстроя, и уже ему из обкома шли задания, рекомендации и указания для исполнения. На смену великолепному тандему, который они с Ельциным ещё недавно составляли, в отдел строительства обкома не пришли вожаки подобного масштаба.

Заведующим отделом строительства стал Воздвиженский С.Б., а  заместителем продолжал работать Василевский В.М.

С Василевским я познакомился во время одной из командировок в трест «Качканаррудстрой», где он руководил строительной лабораторией после окончания института. Худощавый, небольшого роста, с буйными кудрявыми волосами чёрного цвета он запомнился обстоятельностью, техническими знаниями и неравнодушным отношением к работе. Вскоре по моей рекомендации он был переведён в Свердловск начальником отдела новой техники техуправления главка, которое я тогда возглавлял.

Здесь мы отмечали тридцатилетие Виктора Михайловича, и потом много раз вспоминали его слова по поводу того, что он уже стар, а так мало успел. Видимо, чувствовал подсознательно, что на тот момент большую часть отпущенного судьбой срока уже прожил. Ладили мы с ним в паре прекрасно, с полуслова понимали друг друга. Голову он имел светлую, был нацелен на поиск новых решений не только в технических вопросах.

Его увлекала власть, ему нравилось управлять людьми. Когда ему предложили работу заместителя заведующего отделом строительства обкома, он с удовольствием согласился. Заведующим отделом его не назначили, несмотря на смену нескольких человек на этой должности за бытность его работы в замах.

Трудился он в обкоме с явным увлечением, властные нотки всё чаще стали чувствоваться в его голосе, в позах, размеренной стала речь и слова звучали назидательно. Со стороны такие особенности в поведении заметны, бывшим коллегам по работе это не нравилось. Потом Василевский уйдёт на хозяйственную работу управляющим трестом «Уралмашстрой», со временем он станет первым заместителем начальника Главсредуралстроя.

В перестроечные годы он легко вошёл в систему новых рыночных отношений. Стал в главке «мозговым центром» и без преувеличения можно сказать, что главк держался до тех пор, пока Василевский был жив, а затем главк рухнул, не оставив спустя несколько лет, следов о своём существовании.

Мы с ним были хорошими товарищами, уважительно относились друг к другу. Последний раз виделись за месяц до его кончины, раковое заболевание сильно изменило его, но он не терял надежды на выздоровление. Мы строили планы на будущее, незаметно осушив бутылку коньяка.

***

     Воздвиженский С.Б. был человеком совершенно иного склада. Он окончил Московский инженерно-строительный институт по специальности инженера механика. Начинал трудовой путь на Уралмашзаводе, где за короткое время стал секретарём комсомольской организации завода. Чтобы быть комсомольским вожаком на предприятии, насчитывавшем более 50 тысяч работающих, надо обладать заметными данными.

Сергей Борисович был среднего роста, жилистый, с крупной продолговатой головой, немного странной походкой с наклоном туловища в сторону. Голос он имел потрясающий, рупор ему был не нужен. Говорил убедительно, с жаром, мотивированно. Прирождённым агитатором он оставался всегда.

В строительной среде Воздвиженский отчасти казался белой вороной: воспитанный, вежливый, даже робкий, от него не услышишь недоброго слова или обидных замечаний. Посетителей он, как правило, встречал у двери и провожал до неё же. Чем он только не увлекался, но мало дел доводил до конца. Главное для него было увлечь других на подвиги.

С комсомольской должности он ушёл на стройку начальником СУ-24 треста «Уралмашстрой», потом целых десять лет до 1975 года проработал главным инженером треста «Свердловскгражданстрой». Увлечённо занимался механизацией отделочных и других видов работ. После моего отъезда в Тагил его назначили вместо меня начальником технического управления, а затем вскоре - заместителем начальника главка.

С этой должности его пригласили в отдел строительства обкома. Я тогда был возвращён в Свердловск заместителем начальника главка на его место. Виделись, разговаривали мы с ним по работе очень часто. Ему, не строителю по профессии, было сложно ориентироваться в расчётах, проектном деле, он это понимал и сам, но вопросы организации работ знал отлично.

Работать и общаться с ним было приятно. Несмотря на это, я его серьёзно, как профессионального строителя, никогда не воспринимал. Ну, не о том, так мне казалось, он всегда говорит, не это наиболее важное дело в данный момент Конечно, я выслушивал его, возражал и делал по своему. Он не обижался. 

Воздвиженский и Василевский руководили отделом. Понятно, что прежней власти партийная структура надо мной не имела. Мы скорее были коллегами, партнёрами и трудились в одной упряжке на равных.

Что касается уровня секретарей обкома, то вопросы строительства и некоторых  других отраслей вёл Ю.В. Петров. После расставания в Тагиле появилась возможность снова видеться и работать с ним в Свердловске, что доставляло большое удовольствие. Он легко вписался не только в партийный аппарат, но и был принят руководящим составом главка, трестов, как свой человек.

Петров стал популярным партийным вожаком за доброжелательное отношение к работникам, знания, выдержку, желание не рубить с плеча, а разобраться в делах и помочь. Он не требовал того, что не исполнимо, а помогал решать сверхзадачи.

Ему удавалась располагать к себе людей не путём заигрывания с ними, а своей глубокой порядочностью. Прислушивались к его словам не потому, что он занимал пост секретаря обкома по строительным вопросам. Он заслуживал этого своими делами.

Вообще же, в эти годы обком не стоял над моей душой, не диктовал, не руководил каждым шагом, он был участником общего дела - повышения результативности работы строителей в области.

Отношения с отделом сводились к разработке организационно-технических мероприятий по повышению производительности труда, базировавшихся на новой технике, к поездкам по стройкам, к проведению с участием отдела обсуждений крупных вопросов, совместной подготовке материалов для секретарей по инженерной тематике и другим.

***

     В аппарате главка большинство служащих были коммунистами, численность членов партии позволяла иметь права парткома с освобождённым секретарём. Практической власти в хозяйственных делах секретарь не имел, но его присутствие на важных мероприятиях требовал регламент. Партком проводил партийные собрания и партийную учёбу по тематике, рекомендованной ЦК КПСС.

Собрания устраивались после работы, зимой более активно, длились они по 2-3 часа до полного одурения от духоты и пустых фраз. Все понимали их ненужность, но терпеливо сдерживали эмоции, по крайней мере, на собрании. После собраний недовольство высказывали открыто. Бессмысленность большинства мероприятий была понятна рядовым членам партии, но партийные вожди не хотели этого замечать.  

Экономическая учёба с обязательным охватом всех членов партии просто донимала. Начиналась она с 1 ноября и завершалась к весне. По рекомендуемым темам нужно было каждому участвовать в обсуждении, чтобы получить зачёт.. Занятия проводил один из руководителей организации. Например, в Тагиле эти обязанности были возложены на меня. Приходилось дважды в месяц по вечерам вести занятия с руководящим составом трестов.

Поступали записки с просьбой отпустить с занятия по такой-то уважительной причине. Я не упорствовал и отпускал, жалел только, что мне отпроситься не у кого. Позднее для руководителей ведущего звена допускалась индивидуальная форма занятий по одной из рекомендованных тем со сдачей конспектов. Такой метод познания был прогрессивнее, так как позволял совсем не заниматься. Результат в любом случае был один.

***

     Партийная деятельность меня никогда не привлекала. К функционерам я относился, как это уже можно было почувствовать, с уважением, и считал, что большинство из них заслуживали этого. Вместе с тем держался от них на приличном расстоянии.

Одно дело встретить представителя власти в своей организации, рассказать о состоянии дел, задать вопросы в решении которых был заинтересован, самому обратиться самому в курирующий отдел за поддержкой, но совсем другое дело оказаться на их месте. Для воодушевления людей лозунгами надо иметь призвание. 

Не случайно, моя реакция на предложение Ельцина возглавить отдел строительства обкома партии была отрицательной. Однако я знал, что первый секретарь делал предложение не для выяснения моего мнения. Отказ означал разрыв отношений. По крайней мере, в нашей области после отказа повторные предложения, связанные со служебным ростом специалиста, не делались. Пришлось пробовать свои силы в новом качестве.

 Моими заместителями были Василевский В.М. и Клепиков Г.А., кроме них в отделе работало шесть инструкторов. Это были сотрудники 30-35 лет, прошедшие производственную школу, обладавшие деловыми и организаторскими способностями. В отделе они не задерживались, через три-четыре года, получив хороший опыт, выдвигались на работу руководителями организаций и на партийные должности в города области.

Смена кадров в отделе происходила постоянно, что не мешало работе. С принимаемым на работу инструктором беседовал курирующий секретарь и сам Ельцин. Каждый инструктор вёл самостоятельное направление работы. Инструктора были дисциплинированными, знающими, добросовестными. 

Техническим секретарём работала Попова Галина Яковлевна. Она была старшей по возрасту, её стаж в должности равнялся тому сроку, который  вместе набирали сотрудники отдела. Она была техническим секретарём ещё до того, когда заведующим отделом строительства стал Ельцин. Быстрая, сообразительная, прекрасная машинистка. Она знала всё. Занималась сразу несколькими делами: печатала, отвечала на звонки и разговаривала по телефону.

После ухода Василевского моим заместителем стал Акулов Станислав Григорьевич, работавший до этого секретарём парткома, а потом управляющим трестом «Уралалюминстрой» в городе Каменск Уральский. Работал отдел слаженно, единой группой.

***

     Многоплановое  хозяйство страны нуждалось в оперативном управлении. В административно-территориальных единицах эти обязанности выполняли партийные органы. Свердловский обком партии не подменял министерства и ведомства, к которым были приписаны предприятия и организации. По своим линиям они доводили до подведомственных структур плановые задания на пятилетку и очередной год по объёмам работ и номенклатуре выпускаемой продукции. Они же отвечали перед правительством и ЦК КПСС за выполнение подопечными установленных заданий.

Однако когда на местах возникали межотраслевые вопросы, то решать их в столице было сложно из-за узковедомственных интересов центральных хозяйственных органов, не волновали их и областные проблемы. Этой работой как раз и приходилось заниматься обкому, горкомам и райкомам партии. Они были не только рядом, но, имея власть над руководителями, добивались их послушания.

Советская (исполнительная) власть также курировала хозяйственные дела, но с той разницей, что её усилия направлялись на работу служб, обеспечивавших жизнедеятельность граждан. Забот такого уровня хватало с лихвой, а властные возможности Советов были меньшими.

Партийные органы не упускали из поля зрения вопросы идеологии, культуры, просвещения, образования, но главное внимание уделяли хозяйственным процессам. Единственным связующим звеном между отраслями в хозяйственных процессах были строители, только с их участием вершились изменения. Они наращивали мощности предприятий, занимались их реконструкцией и модернизацией, возводили жильё и социальные объекты, прокладывали дороги, создавали всё, что можно увидеть вокруг себя. Партийная власть вынуждена была особое внимание уделять строительной отрасли.

Чтобы подтвердить сказанное, я на примере непродолжительного отрезка времени работы в обкоме расскажу о мероприятиях, участником которых довелось быть самому.

5 июля 1982 года короткая напутственная беседа у Лобова О.И., и я уже на заседании бюро обкома. Кадровые назначения рассматривались первыми. Меня представляют присутствующим, рассказав производственный путь. Для членов бюро я не новичок, поэтому вопросов мне не задают. Ельцин желает мне достойно проявить себя на новом месте работы. Меня утверждают заведующим отделом строительства. В полдень Лобов представляет меня работникам отдела.

Мне даётся поручение до конца недели передать дела на старом месте работы.

12 июля. Выхожу на работу в обком. Первая неделя - сплошной сумбур, масса впечатлений, новостей, неожиданностей и партийной специфики. Эти дни  пропускаю, а вот начиная со следующего понедельника, расскажу о вопросах рабочих дней подробнее. Можно было бы взять и другой период, они принципиально не отличаются.

***

     19 июля, понедельник. На рабочем месте с восьми утра. Этот час до начала трудового дня самое спокойное время, никто не мешает и можно многое успеть сделать.

9.00. Управляющий трестом «Оргтехстрой» Коротковский Г.Э. отчитывается о подготовке экспонатов для областной строительной выставки.

Открывать экспозицию область будет впервые. Специально строится огромный выставочный комплексе. Свои достижения будут демонстрировать десятки организаций всех министерств и ведомств, работающих в области. Трудностей предостаточно, отделу приходится беспокоить отстающих от графика. 

10.00. Ельцин начинает заседание секретариата обкома с повесткой: «О ходе строительства объектов группы 100».

Специфическая группа включала сто объектов по стране, из них несколько приходится и нашу область. Отчитываются управляющие трестами и директора предприятий, даются поручения, устанавливаются сроки исполнения.

12.00. С заместителем начальника Главсредуралстроя Агафоновым П.Е., отвечающим за объекты цветной металлургии, просматриваем материалы, представляемые на заседание секретариата обкома, намеченное на среду.

14.00. У секретаря обкома по строительству Лобова отдел и ряд руководителей докладывают подготовленные решения по стройкам цветной и чёрной металлургии. Полученные замечания нужно успеть внести в документы, передаваемые секретарям обкома накануне заседаний.

16.00. Лобов проводит совещание с руководителями треста "Северскстрой" и Северского трубного завода по возведению административно-бытового комбината №2, входящего в состав пускового комплекса. По нему допущено отставание, обсуждаются меры по усилению работ.

Рабочий посёлок Северский, в котором прошло моё детство, к этому времени стал уже городом, а завод разросся до такой степени, что поглотил и финский дом, где жила наша семья в военные годы, и наспех возведённые производственные постройки тех лет. Не стало к этому времени и цеха белой жести, на пуск в эксплуатацию которого, приобщая к стройке, приводил меня отец.

***

     20 июля, вторник. В 10.00 во дворце культуры им. Свердлова под председательством Ельцина открывается областное совещание представителей трудящихся. Доклад по итогам работы за первое полугодие делает второй секретарь обкома Бобыкин Л.Ф. В президиуме от строителей никого нет. Это свидетельство того, что отрасль сработала плохо.

Выступающие в прениях подобраны таким образом, что в их числе есть представительница слабого пола, рабочий, селянин, руководители предприятия, профсоюза, партии. Над списком колдовали наверняка долго. Выступления помогали писать курирующие отделы обкома. Если кто-то готовил выступление сам, то заблаговременно показывал его в отделе. Это было правилом.

С заключительным словом выступал Ельцин. Заведующие отделами на подобных мероприятиях сидели в зале на одном из первых рядов, чтобы быть под рукой.

14.00. Рассматривается подготовка организаций области к зиме. Важнейшая тема. Ведёт встречу Ельцин. Отчитываются руководитель Свердловэнерго в том числе о пуске пятого агрегата Ново-Свердловской ТЭЦ, секретарь Серовского горкома по Серовской ТЭЦ, председатель Свердловского облисполкома Шаманов П.М. о строительстве котельных в районе Химмаш и на Пионерском посёлке. Начальник Главсредуралстроя Воздвиженский С.Б. докладывает о состоянии строительства отопительных сетей и котельных. Заключение за Ельциным.

16.30. Я провожу совещание на площадке областной строительной выставки. Её завершение идёт со скрипом. Объект не в плане, т.е. денег на него нет, работают строители разных министерств и ведомств. Постоянной экспозиции в Свердловске никогда не было, всё делается впервые.

Выставочные площади перекрывают две металлические структуры размером 30 на 30 метров каждая. К структурам подвешены облегчённые стены из «сэндвичей». Применены самые современные и смелые технические решения. Вокруг павильона огромная территория для экспозиции строительной техники и механизмов. Всё делается со вкусом и с размахом. На всём Урале подобной выставки нет.

По ходу оперативки устанавливаю очередные сроки завершения работ: по наружной части к 1 сентября, по внутренней - к 1 октября. Выставку мы откроем к ноябрьским праздникам.

Работая заместителем начальника главка, я занимался организацией проектных работ по выставочному комплексу. Предусматривал применение самых прогрессивных конструкций и материалов, технических решений. Проект считал своим детищем.

В тресте «Оргтехстрой» за подготовку экспонатов для выставки отвечала моя жена. Её настойчивость способствовала тому, что в этой части задержек не было.

Выставка станет гордостью строителей области, её будут показывать каждому высокому гостю, приезжающему в Свердловск.

В составе экспозиции портреты Героев Социалистического Труда строительного комплекса области. Они исполнены профессиональными художниками по договорам. Специальным циркуляром организациям разрешалось произвести оплату работ. Портретов немного, но в их числе есть и портрет моего отца Фурманова А.Р., довольно неплохо передающий его характер.

Пройдёт пятнадцать лет, недавняя гордость области забудется, кто-то приватизирует выставку и станет единоличным владельцем того, что принадлежало всем. Ежегодно обновлявшуюся экспозицию демонтируют, экспонаты растащат, оставшееся раздадут владельцам. Портрет моего отца окажется в тресте «Уралтяжтрубстрой» в Первоуральске. Я знал об этом, хотел его приобрести, но трест не имел права продать свою собственность частному лицу.

Однако родной мне трест хирел, сокращал занимаемые конторским аппаратом площади. Однажды на моё очередное обращение управляющий Кожемяко Пётр Алексеевич сказал: «Приезжайте, мы отдадим Вам портрет Александра Родионовича».

Будучи на Урале в очередной командировке, я перед отлётом заехал в Первоуральск. Портрет сняли со стены в фойе, обернули бумагой и в присутствии ещё двух работников, выступавших в качестве свидетелей, вручили мне, не взяв деньги.

Я поблагодарил трестовское руководство и улетел в Москву. Позднее нашёл портрету удачное место в гостиной загородного дома нашей семьи. Мечтаю о том, чтобы он оставался на том месте много, много лет.

17.30. На заседании областного штаба по снабжению Лобов разбирает вопросы обеспечения материально-техническими ресурсами организаций строительного комплекса. Докладывают представители предприятий-смежников, в том числе комбинат «Ураласбест», объединения «Уралмрамор», «Свердловсклес», «Уралчермет», «Госкомнефтепродукты», управление Свердловской железной дороги, ВПО «Союзстройконструкция», кирпичные заводы местных Советов, службы снабжения области.

Постоянная нехватка ресурсов была бедствием. Потребность строек в материалах  определялась не по рабочим чертежам. Такие подсчёты не мог осилить Госплан в масштабах страны. Ресурсы выделялись на один миллион рублей строительно-монтажных работ по усреднённым расходам материалов в зависимости от отраслевой принадлежности объектов. Но даже эти нормативы волевым порядком снижались, если Госплана СССР не сводил концы с концами.

В результате на местах возникали разрывы между потребностью и фактическим выделением ресурсов. К тому же и причитающиеся материалы ещё надо было получить в начисленном объёме к нужному сроку. Узкие места оказывались на каждом шагу, строителям приходилось изворачиваться, нарушать технологию работ.

Когда их упрекали за низкую производительность труда, плохое качество, то они огрызались и говорили: «Дайте нам ресурсы, тогда мы покажем, на что способны». Такая возможность им не предоставлялась, их подлинные способности никто не знал, как не знали строители и сами себя.

20.00. Лобов с заинтересованными сторонами рассматривает отставание, допущенное при возведении дополнительных площадей для издательства областной газеты «Уральский рабочий». Разъясняется важность этого органа, расходятся все мирно. Настроение строителей читается по глазам:

- Чёрт возьми, надо и на этот объект добавлять людей. Откуда их взять?

***

     21 июля, среда. В 9.00 у Лобова обсуждается наболевшая тема - создание театрального института. Инициатором выступает заведующая отделом культуры обкома партии Худякова Л.И. Пожилая, стройная, красивая женщина говорит мягко и сладко. Приятно слушать её просьбы, хотя они усложняют жизнь. При знакомстве она отнеслась ко мне доверительно и, пожалуй, с ней одной из всего аппарата обкома, я потом буду говорить довольно откровенно.

Просматриваются варианты размещения театрального института в существующих зданиях, но при этом необходимо давать помещения тому, кто попадает под выселение. А где взять свободные? Лобов предлагает строить новое здание. Проектировать и возводить его как театральный институт нельзя, это не пропустят центральные органы и местные контрольные службы.

Используется обычный приём: нужно ввести сверх плана дополнительную школу по улице Малышева, а затем приспособить её под институт. Расписываются сроки выдачи архитектурно-планировочного задания, включения «строчки» в план по линии УКСа облисполкома в объёме 20 тысяч рублей, привязки, рабочих чертежей, сметы. Так поступать можно. Обком не всесилен, но подсказать выход может.

Присутствующий председатель облисполкома Шаманов П.М. согласен. Он выходец из системы Главсредуралстроя, был управляющим крупного свердловского треста «Строймеханизация №2», заместителем начальника главка. Толковый, рассудительный и обаятельный человек, великий трудяга. К сожалению, он рано ушёл из жизни.

10.00. Начинается заседание секретариата обкома по строительству объектов цветной металлургии. Присутствуют Ельцин, Бобыкин, Лобов. Отчитывается Агафонов П.Е. и заказчики, руководители трестов находятся тут же, готовые к ответам на вопросы. Ельцин сосредоточен, его итоговое заключение немногословно и содержит конкретные решения по каждому из поставленных вопросов. Я фиксирую их в блокноте и имею возможность теперь привести, давая в скобках, а порой и без них пояснения.

- По СУБРу (Североуральский бокситовый рудник) категорически изменить политику по привлечению организаций т. Ломако (министр цветной металлургии) для выполнения горнопроходческих работ.

Эти работы выполнялись трестом «Бокситстрой» главка, и хозяйственным способом их вели «цветники». Заказчик забирал себе выгодные объёмы, а тресту поручал трудоёмкие. Ведёт, например, трест проходку вертикального ствола шахты, а на горизонтальные выработки и штреки его не допускают. Там горняки Минцветмета СССР поправляют за счёт разработки пустой породы свои экономические показатели. Для директора СУБРа слова первого секретаря - предупреждение.

 - Отработать вопрос по гидротехническим сооружениям СУБРа и в пять дней подготовить предложения.

Сильный водоприток на больших глубинах и горные удары, являвшиеся самопроизвольными выбросами породы, - две самые сложные проблемы  Североуральского месторождения бокситов, затрудняющие их добычу. Борьба с водой требует огромных средств, создания системы водопонизительных скважин. На существующих шахтах, где работают «цветники», они функционируют исправно.

Подрядный же трест начинает проходки на новых местах, там водопонижение не задействовано, что заказчика волнует мало. Теперь директор вынужден задуматься, обязательно задуматься. Через пять дней о принятых мерах спросят.

- Поставить в третьем квартале 585 тонн металлоконструкций для Волковского рудника. Подготовить от обкома телеграмму Минмонтажспецстрою СССР о приближении поставок и в августе обеспечить изготовление.

- По Богословскому алюминиевому заводу решить поставку всего оборудования до 15 августа.

Эта фраза адресуется заказчику, напиравшего на отставание строителей.

- Заочно предупредить Гончарова Н.А. (управляющий трестом «Базстрой»), и если в августе, понимаешь, не будет сдано шламовое хозяйство, то обсудить на бюро.

Гончарова в тот же вечер разыщут, передадут, что-то добавят от себя. И до него дойдёт смысл сказанного Ельциным, несмотря на высоченный рост управляющего и чуть замедленное от природы восприятие происходящего вокруг.

- По Сухоложскому заводу Вторцветмет забить вопрос т. Ломако по поставке кабеля.

- Обратиться по пусковому комплексу завода Уралэлектромедь к товарищу Ломако, что нельзя его делать укороченным, на 38 млн. рублей мы не пойдём. Лобов подпишет письмо т. Ломако с возражением. Принципиальная оценка будет дана ЦК.

- По Кировоградскому заводу твёрдых сплавов вернуться к снижению объёмов по водохранилищу на реке Сулём. Поручается рассмотреть О.И. Лобову.

В нашей области единственный человек мог на равных разговаривать с членами правительства и в корне изменить отношение к объектам не только местных исполнителей. Поэтому и стремились вынести застаревшую проблему на уровень Ельцина. Его вмешательство помогало, телеграммы на специальных бланках со словами «правительственная», да ещё отправленные по закрытой линии, без внимания министров не оставались. Чем выше был авторитет секретаря обкома, тем услужливее оказывалась позиция членов правительства, ходивших под ЦК партии.

14.00. Ещё участники встречи не успели остыть, а секретари обкома толком пообедать, как на продолжающееся заседание секретариата выносится тема о ходе работ на объектах чёрной металлургии. Ведущие заседание сохранили за столом свои позиции, а в зале полная смена состава, исключая обкомовских аппаратчиков.

Доклад делает начальник главка Воздвиженский С.Б. Затем по очереди со своими версиями причин отставания выступают директора Нижне Тагильского металлургического комбината, Северского трубного завода, Первоуральского рудоуправления, Качканарского ГОКа, цеха рельсовых скреплений в Салде, Ревдинского метизно-металлургического завода, Серовского металлургического завода, Уральского завода прецизионных сплавов.

Директора осторожно критикуют подрядчиков, на явный конфликт со строителями не идут. У них у самих не всё в порядке с поставками технологического оборудования. Кроме того, завтра надо снова работать с теми же лицами, поэтому лучше разойтись мирно. До пуска объектов пока далеко, мало ли что строители могут выкинуть, возьмут и вообще снимут рабочих с пусковых мощностей. Вот подойдёт декабрь, тогда перед сдачей объекта строители будут сговорчивее.

По заводам чёрной металлургии Ельцин формулирует 19 поручений. В них упоминается и моя фамилия, и фамилия моего отца. Каждому из нас адресуется своя тема. В конце заседания говорит: «Оформить протокол, отделу строительства взять на контроль исполнение. Подготовить короткое постановление секретариата о ходе строительства пусковых мощностей на предприятиях цветной и чёрной металлургии, обратить внимание на необходимость выполнения установленных заданий»

17.30. Лобов с исполнителями разбирает ход строительства объектов Еланского гарнизона Уральского военного округа. Опять на две страницы поручений, хотя и более мелких.

***

     22 июля, четверг. С 10.00 принимаю участие в заседании коллегии главка по строительству объектов оборонных отраслей. Коллегия закрыта для тех, кто не имеет допуска к секретной информации. Я на заседании представляю обком партии, что понуждает коллег выражаться сдержаннее и не забывать задавать обкому вопросы о помощи.

15.00. Секретарь обкома Бобыкин вместе с заведующим отделом ЦК КПСС Голиковым А.И. проводят заседание по мобилизационной подготовке. Это специфическая тема. Почти каждая организация и предприятие по секретной линии на случай военного времени имеют задания по изготовлению специальной продукции. Одни готовят ящики для снарядов, другие - дорожные плиты из железобетона. Всё расписано до последнего гвоздя. Для этого зарезервированы материальные ресурсы: круглый лес, доски, металл, цемент, технологическое оборудование.

И это тогда, когда ресурсов не хватает на плановые объекты. Что-нибудь взять из мобилизационного резерва нельзя, это страшное преступление, за которое привлекают к судебной ответственности. Вмешаться и разрешить временно использовать ресурсы с последующим их восстановлением не мог ни министр, ни секретарь обкома. Мне пришлось много повидать таких мощностей, о которых раньше и понятия не имел. Содержались они в состоянии постоянной готовности, и развернуть работу могли в считанные часы.

И всё же руководители порой брали ресурсы из резерва, а потом никак не могли их вернуть обратно и получали за это наказания. Приезд Голикова означал ужесточение контроля за состоянием мобилизационных мощностей.

***

     23 июля, пятница. В 9.00 Бобыкин проводит аппаратное совещание с заведующими о подготовке к пленуму обкома, который намечен на 12 октября. Даются задания по включению отделов в процесс.

 9.30. Присутствую на совещании в главке по разработке прейскурантных цен в строительстве. Собрались подрядчики, проектировщики, заказчики. Предстоит большая и сложная работа по переходу на новые сметные цены. Исполнители стараются не допустить уменьшения расценок, но составленная программа нацелена именно на такой результат. Работа на несколько лет и обком её координирует, выполняя установку ЦК.

10.30. С главным инженером института «Свердловскгражданстрой» Котловым Г.В. рассматриваем объекты социальной сферы, на которых можно было бы применить эффективные структурные покрытия.

16.00. Приходят заместитель начальника главка Сытников Н.И. и управляющий трестом «Уралэнергострой» Доронин А.П. для согласования программы предстоящей поездки членов бюро в Челябинскую область на строительство Верхне-Араслановского водохранилища. Его ввод должен гарантировать бесперебойное водоснабжение Свердловского промрайона. Стоимость водоводов 103 млн. рублей, городских сетей и станции фильтрации - 67 млн. рублей.

Предыдущие годы на Урале выдались засушливыми. Существующие системы водообеспечения исчерпали свои ресурсы. Особенно сложной оказалась ситуация с питьевой водой для Свердловска с миллионным населением. Зимой в авральном порядке проложили водовод длиной 50 километров от озера Таватуй, известного своей красотой. Работа включала сооружение водозабора, станций первого и последующих подъёмов. Срочно изыскивались трубы большого диаметра, теплоизоляция, техника. За зимние месяцы успели понизить уровень воды в озере до критических отметок.

Зима оказалась малоснежной, паводок нужных запасов воды в озере и в других водоёмах не создал. На территории области нет крупных речек, а тем более, с чистой водой, что осложняло положение. Власти согласовывают с центральными органами Союза создание в Челябинской области в верховьях реки Уфа Верхне-Араслановского водохранилища, ёмкость которого определена в 350 миллионов кубических метров воды. От него нужно по водоводам через холмистые и лесные места на 200 с лишним километров подавать воду с расходом 10,5 кубических метров в секунду.

Члены обкома уже не раз вылетали на место будущего водохранилища и делали облёт по трассе. Гигантскую работу сделали в короткие сроки.  Пустили первую очередь, но на следующий год природа подарила обильные дожди, и острота проблемы поубавилась. Построенный водовод использовался не на полную мощность, но стал надёжным  резервом. 

***

     24 июля, суббота. От обычных рабочих дней субботний отличался тем, что он начинался с 10 утра и продолжался до 16-17 часов. Это считалось обязательной нормой, если не выпадали поездки по области, случавшиеся часто, и не надо было готовить срочные материалы для очередного крупного мероприятия областного масштаба. На эту субботу ничего подобного не пришлось.

10.15. С инструктором Пономарёвым, отличавшимся старательностью и исполнительностью до такой степени, что порой даже не знал, что думать по этому поводу, обсуждаем какую-то неурядицу.

12.00. У Лобова долгий разбор с руководителями предприятий лёгкой промышленности вопроса по производству товаров народного потребления. Объясняя причины невыполнения заданий, они часто ссылаются на строителей, затягивающих работы.

Вечером в субботу всей семьёй уезжаем к моим родителям в Первоуральск, чтобы завтра помочь им управиться на садовом участке, а главным образом поесть клубники и первых парниковых огурцов. Как говорила мама:

- Это свои. Разве сравнишь их с магазинными?

***

     26 июля, понедельник. На работе с восьми утра, занимаюсь почтой.

9.00. У Лобова встреча с заведующим отделом лесного хозяйства Киреевым. Прилетел из Москвы заместитель министра по лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР. Уточняются вопросы к нему и программа его поездки по предприятиям области. Кое-где необходимо подключить руководителей трестов и главка к участию в рассмотрении.

14.00. Бобыкин с заведующими отделами проводит аппаратное совещание, вносятся уточнения в проводимые секретарями мероприятия на этой неделе. График работы на очередной месяц всегда доводится заранее, всё расписано по дням и часам, осведомлённость полная, что позволяет заблаговременно готовиться к мероприятиям. В начале недели только вносятся дополнения и коррективы.

15.00. Очередное рассмотрение у Лобова отчётов предприятий по производству товаров народного потребления. Начинался период, когда принудительно устанавливались задания по производству товаров в объёме фонда заработной платы трудящихся на предприятии. Планы доводились из Москвы, и ни одно предприятие не оказывалось не охваченным.

Заниматься выпуском несвойственной продукции было сложно, но требовательность повышалась, ведь нужно наполнять полки магазинов, суметь включить в оборот полученную зарплату. Положение улучшалось медленно. Обком за этими показателями следил зорко и строго, так как Центральный Комитет не давал спуску. Кампания тогда была развёрнута неистовая и длилась много лет.

17.00. По полученным за день поручениям сам провожу аппаратное совещание с работниками отдела. Расписываю поручения, довожу до сведения всю информацию. Каждый инструктор должен быть в курсе всего происходящего.

***

     27 июля, вторник. В 8.00 от здания обкома с Лобовым выезжаем на строительство показательных посёлков Балтым и Патруши. К обеденному перерыву возвращаемся. По поручению ЦК КПСС Свердловская область должна провести Республиканский семинар по застройке сел. Это решение состоялось в конце предыдущего года, я тогда работал в главке. Приедут по разнарядке представители партийных, советских, хозяйственных органов республик, краёв и областей со всего Союза. Будут и высокие гости из Совмина СССР и ЦК КПСС. Дело ответственное, что именно показать - главный вопрос.

Сельское население в области составляло 6 процентов, деревни старые. Если бы демонстрировать промышленные предприятия на селе: свинооткормочные комплексы, птицефабрики, то область имела объекты, являвшиеся её гордостью, а по застройке сёл таких примеров нет. Подготовить предложения поручается Лобову. К заданию он подходит серьёзно, умеет взглянуть на предстоящее дело с учётом последних достижений в стране и заглянуть дальше.

Предлагается рядом со старыми Патрушами построить новое село со всеми видами благоустройства, с индивидуальными домами на одну семью и земельными наделами. Село будущего. Каждый трест с использованием своих возможностей по проектам архитекторов должен был возвести дом. Но главная изюминка состояла в культурно-оздоровительном центре. Идея комплекса и первоначальная проработка принадлежали Лобову.

Смысл заключался в том, чтобы создать комплекс, который бы способствовал возрождению культурной и спортивной жизни в деревне. Он включал танцевальный зал, поле для игры в волейбол и баскетбол, кинозал, зону отдыха и встреч. И всё это в одном объёме, под одной крышей без единой перегородки. В этом проекте проявились знания Лобовым жизни села, его традиций, умение мыслить нетрадиционно, способность нарисовать задуманное и убедить коллег. Свои первые наброски он показывал мне. Потом он докладывал предложение на заседании секретариата обкома и получил поддержку.

Началось осуществление задуманного. Главная трудность состояла в том, что до конференции оставалось полтора года. Вторая трудность возникла неожиданно. Приглашённый на обсуждение предложения главный архитектор института «Свердловскгражданпроект» Кусенко идею раскритиковал. Он подходил с позиций действовавших нормативов, будто мы их не знали. Переубедить его не удалось, и за работу взялся Г.В. Мазаев, ставший позднее главным архитектором области.

Работа закипела: выбор площадки, привязка, современные решения, конструкции, строительные работы. Шли бесконечные оперативки на площадке, обязательно включая субботние дни. Скажу, что Республиканский семинар удался, гости давали восторженные отзывы, а культурно-оздоровительный центр нравился особенно. Потом начнётся его тиражирование в области и в стране. Оперативка, с которой я начал описание, была одной из очередных. Предстояла ещё уйма дел.

Приведу выдержки из выступления, сделанного уже в 1985 году: «Было запроектировано развитие посёлков Балтым и Патруши, разработано 32 типа жилых домов. К работам привлекли 30 строительных и монтажных организаций. Всего было возведено 66 домов общей площадью 11,8 тысяч квадратных метров, построены объекты культуры и торговли, сети инженерного обеспечения, выполнено озеленение и благоустройство.

О том, на каком уровне удалось специалистам области решить за короткий период стоящие задачи, говорит редчайший факт одновременного присуждения области сразу двух премий Совета Министров СССР. Одна за проектирование и осуществление комплексной застройки экспериментально-показательных сёл, вторая - за проектирование и строительство нового типа сельского общественного центра отдыха и спорта».

Интересная деталь, что среди нескольких десятков человек, удостоенных звания лауреатов не оказалось ни одного партийного работника. Ельцин исключил из списков, представляемых на соискание премии, всех аппаратчиков, включая и О.И. Лобова, считая, что работникам обкома следует проявлять скромность. В отношении Лобова такой шаг был явно ошибочным, он заслуживал высокой награды за свой вклад в эту работу.

14.00. Бобыкин, Лобов, Романов проводят заседание организационного комитета общественного смотра по эффективности производства с докладами секретарей города Берёзовский и Пригородного района и выступлениями присутствующих. Затем слушался вопрос об эффективности использования чёрных металлов и доводился до сведения план работы обкома на третий квартал. 

16.00. Бобыкин рассматривает незавершённые строительные работы по кирпичным заводам, но я отпрашиваюсь и уезжаю проводить заседание выставкома по областной строительной выставке.

***

     28 июля, среда. В 8.00 я пригласил Мазаева Г.В., директора института «Уральский ПромстройНИИпроект» Воропаева В.П. и работника треста «Оргтехстрой» Косматова П.П. Обсуждаем состояние проектирования посёлка Балтым.

12.00. У руководителя отдела организационно-партийной работы обкома Елохина Ф.М. заслушивается деятельность парткома комбината «Ураласбест», насчитывавшего 1500 коммунистов. Я приглашён, так как это предприятие относится к отрасли строительных материалов, за которую отвечает отдел.

15.30. Провожу встречу с руководителем отряда свердловских строителей Логуновым В.П. по объектам БАМа (Байкало-Амурская магистраль). Для меня это новая тема, о которой толком и не знал. Решением ЦК КПСС и Совмина СССР станции и жилые посёлки на трассе БАМа закреплены за всеми административно-территориальными единицами Союза. На Свердловскую область пришлись посёлки Кувыкта и Хорогочи, расположенные к западу от города Тында на расстоянии 25 и 50 километров.

Нужно было построить в тайге на вечной мерзлоте здания железнодорожных вокзалов, жильё и все социальные объекты для тех, кто будет жить и обслуживать трассу. Создать комплекс, который обеспечивал бы жизнедеятельность людей и дороги. Ответственность за выполнение задания возложена на Свердловский обком КПСС. Создаётся строительная организация, подчиняющаяся отделу строительства. Поставлена задача возвести такие посёлки, за которые было бы не стыдно ведущей области страны.

Проектировщики и архитекторы областные. Стройку курирует дотошный Геннадий Пономарёв. Он выезжал с Логуновым на место будущих посёлков и забивал первый разбивочный колышек. Работы в посёлках развёрнуты, а значит вопросов масса.

Страшная отдалённость строек и их сложность требовали постоянного внимания. Освоение средств за полугодие плохое: из плановых 2,5 млн. рублей освоено 780 тысяч. Всё нужно привозить из области. Обком раздавал поручения организациям и контролировал исполнение до последнего гвоздя.

Чуть позднее я побываю на БАМе, разберусь на месте с положением дел и по достоинству смогу оценить добротность и красоту посёлков. Потом мне доведётся возглавить делегацию Свердловской области в количестве трёх человек, которая приняла участие в торжествах по случаю открытия движения по трассе БАМа. Грандиозное всесоюзного масштаба мероприятие предусматривало одновременное начало движения двух пассажирских составов из крайних точек трассы и прибытие к митингу в Тынду - столицу БАМа.

Я долетел до Иркутска, пересел на рейс местных авиалиний, который приземлился в посёлке Усть Кут, одолев сотни километров на Север над болотами, таёжными лесами и облаками. Там на станции отыскал железнодорожный состав. Вагоны на конечной западной точке трассы были пустыми. По мере огибания Байкала и продвижения к Тынде на каждой остановке в населённых пунктах подсаживались члены делегаций - участники строительства.

Пассажирский состав шёл по путям впервые. Северо-Муйский тоннель не был завершён, его закончат лишь в 2001 г. В обход были проложены временные пути, круто уходившие в горы. Двенадцать вагонов нашего состава тащили четыре тепловоза, один из них для подстраховки находился в хвосте. Несколько раз в день меняли тормозные колодки вагонов, быстро выходившие из строя из-за постоянного притормаживания на затяжных спусках. Поезд имел ресторан и ещё кинозал, где демонстрировали новейшие фильмы. Именно тогда я посмотрел фильм «Любовь и голуби», который ещё не выходил в прокат. Настроение у пассажиров праздничное, победное.

Трое суток добирались до Тынды. Была возможность посмотреть на результаты героического труда, на необъятность тайги и гор, на грандиозность задуманного и осуществлённого страной. С перспективой на сотню лет вперёд заглядывало тогда государство. До чего же велика Сибирь. В моём блокноте появились такие слова:

 Покрывали часовые пояса прежде топи да таёжные леса.

Заполняли ветры груди парусов, устремлённых в неизвестное хребтов.

Одиноко коротали зимы век, редким гостем появлялся человек,

но хозяина богатства обрели поражающей суровостью земли.

Удалось рукам посланцев разных мест пронести по трассе БАМа тяжкий крест,

чтоб оставить за собой железный путь, тем кипучую в природу жизнь вдохнуть.

И умножится могущество страны, начинавшей от сохи и бороны,

до невиданных, неведомых высот доберётся всё умеющий народ.

Стыковка состоялась. Начался митинг. Участвовали в нём гости, приехавшие двумя составами, и жители столицы БАМа. Огромная толпа заполнила площадь перед недостроенным вокзалом. На выносном балконе стояли почётные гости, был среди них и я. Доклад делал член Политбюро ЦК КПСС В.И. Долгих.  Речь писалась в Москве в тёплых кабинетах, хотелось поведать обо всём. А тут мороз за тридцать градусов.

Прошёл час, люди стали замерзать, местные жители начали расходиться по домам. День ясный, докладчик отрывался от бумаг, видел спины участников, покидавших площадь, но остановиться не мог. Промёрз я тогда страшно. За докладчиком пошли выступающие. Каждый отдавал БАМу всё: кто труд, кто слова. Митинг всё-таки завершился и чиновников Долгих собрал на производственное совещание. Приятная часть мероприятия завершилась на вокзале, теперь ставились задачи по устранению недоделок и полному завершению работ.

***

     Возможно, ознакомление с рабочим расписанием рядовой десятидневки оказалось утомительным. Перечисление дел, казавшихся тогда исключительно важными, а от своевременности их решения зависело благополучие граждан и авторитет области, потеряли ныне актуальность. С позиции даже перестроечных лет, когда произошла смена общественных формаций в стране, заметно потускнели волновавшие проблемы, и стали наивными некоторые «достижения».

Такая переоценка не была бы значительной, если бы не завершилась до срока, не исчерпав своих возможностей, эпоха социализма. Можно представить, как это всё будет восприниматься спустя много лет. Ничего не скажут будущему читателю и встречающиеся фамилии. Разве только одна или, в крайнем случае, две из них, будут восприниматься на слух без справочников.

Тем не менее, рабочая десятидневка добросовестно описана. Это только одна из тех 145, которые довелось отслужить в обкоме партии.

Началась третья неделя моей работы в обкоме, я по какому-то вопросу был приглашён в кабинет Бориса Николаевича. Выслушав его поручение и пообещав доложить результат, направился к выходу, но он остановил меня:

- Вас хорошо характеризовал Бобыкин Леонид Фёдорович.

Я повернулся к Ельцину и в недоумении пожал плечами, не ведая причин для похвалы.

На новой работе разговаривал с Л.Ф. только один раз на аппаратном совещании. Он проводил тогда с заведующими отделами, как второе лицо в обкоме, ведавшее хозяйственным комплексом области, разбор оперативных вопросов. У меня остался неприятный осадок от участия в том совещании, так как не смог ответить на вопрос, заданный секретарём. Мне пришлось признаться:

- Я не в курсе, Леонид Фёдорович, не успел ознакомиться с этим делом.

- Не знаю, чем мог заслужить положительный отзыв? - сказал я Ельцину.

Борис Николаевич не торопился, давая мне самому возможность найти ответ, а затем, чётко выговаривая каждое слово, как он это делал всегда, произнёс:

- Он рассказал, как проводил аппаратную встречу и задал Вам вопрос. Вы не стали хитрить и откровенно признались, что не успели разобраться.

Мне пришлось сказать:

- Так действительно было, Борис Николаевич.

- Ему такой поступок понравился, - закончил Ельцин.

Бобыкин был тёртым кадровым секретарём, заведующие отделами его побаивались не случайно, он умел спросить так, что это оставалось в памяти надолго. Он не забывал ошибок других, и не играл в бирюльки с обкомовскими кадрами. Когда посторонние лица при обсуждении дел отсутствовали, то оценки он делам  крепкие, нелицеприятные. Л.Ф. ведал предприятиями промышленности и координировал вопросы отношений со смежниками. Результаты деятельности зависели от работы строителей, которые не справлялись с заданиями непомерной сложности и подводили заказчиков.

К строителям у Бобыкина были особые претензии, он не мог о них говорить спокойно и хорошо, считал их обманщиками, ловкачами и бездельниками, всегда настаивал на принятии к ним строгих мер наказания. Окажись он первым лицом в области, то смог бы за короткое время нанести тяжёлый урон руководящим кадрам главстроя и трестов. Вот почему моё чистосердечное признание в том, что я не осведомлен, произвело на него такое сильное впечатление, что он даже посчитал нужным рассказать об этом Ельцину, ставленником которого я был.

Хотя слова Бобыкина мне были приятны, больше ссылок на незнание вопросов не допускал. Второй раз такой номер с ним бы не прошёл. К очередной встрече, как и ко многим последующим, уже был в курсе происходящих событий. Говорят, что первое впечатление бывает самым сильным. По крайней мере, у Леонида Фёдоровичем оно обо мне сохранялось все обкомовские годы и даже после них. Он относился ко мне на удивление сносно. Как выходит важно дать правильный ответ на первый вопрос при  начале совместной работы.

***

     На поручение секретариата представить предложения по совершенствованию партийной работы, а это случилось перед Новым годом, я в своей докладной записке пускаюсь со всей серьёзностью в  пространные рассуждения.

 «Непродолжительный период пребывания в новой должности и полное отсутствие опыта партийной работы, наверное, во многом объясняют трудности, с которыми приходится сталкиваться. Думаю, что дело не только во мне самом и в моих деловых качествах, а в той системе, в которой приходится работать (самоуверенное заявление, просто не узнаю себя).

Прежде всего, о существующем порядке принятия решений, когда ты даже в очевидных ситуациях должен получить согласование. Конечно, в Обкоме выше ответственность за принимаемые решения и возможны далеко идущие последствия от случайных ошибок. Но работа только с оглядкой имеет свою негативную сторону, так как принижает самостоятельность, ведёт к лишению этого качества, что явно не на пользу общему делу.

Более правильной считаю схему перехода от согласования к информации о принятых решениях (сказывается полное отсутствие партийного опыта). Согласования должны остаться по принципиальным вопросам и в тех случаях, когда ты сам в них нуждаешься для правильной ориентации (производственника явно заносит).

Для работы над перспективой совершенно не остаётся времени в силу того, что оно растрачивается на массу оперативных дел, не имеющих ценности. Необходимость охватывать все вопросы, знать обо всём, что может потребоваться при очередном разборе, исключает планомерную работу над главными проблемами.

Следование за всем происходящим ведёт к тому, что не успеваешь даже определить направление движения. Небольшой штат отдела требует выбора ограниченного количества принципиальных дел и их последовательного осуществления (продолжаю не понимать того, что от меня требуется).

Справочный материал, требуемый для подготовки докладов, выступлений, обязательств, конечно, необходим. Но отделы, отвечающие за подготовку, запрашивают тексты, не определяя заранее схему изложения, объём в страницах. Поэтому даётся многословный на все случаи жизни материал, который, как правило, не используется для проекта документа. Затем повторно запрашиваются данные и опять не в последний раз. Надо, видимо, бережнее относится к труду смежников, и спрашивать лишь необходимое».

Что можно сказать об этом? От меня ждали предложений «внешнего» порядка: идею нового почина для раскрутки его в области, а там, глядишь, можно прозвучать и в масштабе страны, свежую тему для очередного партийно-хозяйственного актива.

Я же, делая вид, что не понимаю смысла запроса, заговорил о «внутренних» вопросах, да ещё в духе предоставления самостоятельности в решениях, отказа от пустых текущих дел и экономии времени для перспективных целей. Уверен, что записку мою прочёл не только курирующий, но и первый секретарь. В этом органе читалось всё, но реакции не последовало.

Правда, может, и последовала, ведь больше меня ни разу не просили дать предложения по совершенствованию партийного руководства. Да я и сам бы спустя год работы в аппарате обкома, когда окунулся с головой в дела этого органа, подобного  не написал. Зачем? Порядок взаимоотношений определялся не на уровне области, он шёл сверху, наивными пожеланиями изменить его было нельзя. К тому же надо успевать поворачиваться, тем более что текущих дел полно.

***

     Далее мне хотелось, не соблюдая хронологию, рассказать о некоторых производственных и житейских моментах того периода, не пытаясь связывать их между собой и выстраивать в логическую последовательность.

Начну с приёма трудящихся и работы с их письмами и заявлениями. Поскольку обком взял на себя обязанность справедливой и почти последней инстанции в решении спорных вопросов, то от обращений трудящихся не было отбоя. Специальная служба принимала, регистрировала, расписывала письма с учётом принадлежности вопросов к отделам. Она же вела общую статистику, следила за исполнением поручений в срок, давала по итогам месяца обзорную справку секретарям. Те подчёркивали выявленные промахи, накладывали резолюции, требуя от заведующих наведение порядка.

Письма в обком поступали в невероятном количестве, на отдел строительства приходилась заметная доля. Например, за 1985 г. в обком КПСС пришло 2944 письма только по вопросу улучшения жилищных условий, из них 385 касались отселения из ветхого жилья. Рутинная работа с письмами утомляла, так как с каждым обращением полагалось разбираться на месте. И всё-таки отдел с ней справлялся.

Существовала и форма приёма трудящихся по личным вопросам. Вели приём только секретари, включая первого, и заведующие отделами. Каждому из них по составлявшемуся расписанию доводилось встречаться с гражданами один раз в месяц. Упоминавшаяся выше служба комплектовала вопросы таким образом, чтобы, например, мне доставались те, которые соответствуют обязанностям отдела. Поэтому не приходилось говорить попадавшим на приём, что им следует обратиться по другому адресу.

Для первого секретаря подбирались обращения с заранее проработанными решениями, чтобы ведущий приём граждан не мог оставить просьбу неудовлетворённой. Первый секретарь имел возможность, таким образом, на приёме сказать: «Ваш вопрос будет решён положительно в такой-то срок». Так свита делала короля.

Заведующие разгребали всё подряд. На приём записывали до десяти человек, люди часто приезжали из других городов. Рассмотрение вопросов занимало 3-4 часа. Приходилось тут же связываться с руководителями организаций, просить, давать поручения. Благо, телефонов под рукой в комнате приёмов было предостаточно, а звонок из обкома заведующего отделом без внимания не оставался. Обращения и принятые меры фиксировались в протоколе.

Ко мне на приём попадали с просьбами о расселении семей, проживающих в коммунальных квартирах с неуживчивыми соседями, о расширении жилой площади в связи с увеличением состава семьи, о переселении из ветхого или сносимого жилья. Кто-то не мог устроить детей в садик из-за недостатка мест, кто-то нуждался в улучшении условий труда на производстве. Обращались рационализаторы и изобретатели с совершенно заумными идеями.

Предугадать до приёма в деталях характер обращений было невозможно, настолько удивительно разнообразными и запутанными ситуациями богата реальная жизнь. Много было на приёмах слёз, укоров в бездушном отношении к человеку со стороны властей и даже угроз. Оказывались на приёме и «штатные» ходоки с навязчивыми идеями. Выслушивать внимательно, пока хватало терпения, приходилось и их. Людей с отклонениями, находившихся на учёте в психиатрических больницах, заносили в отдельный список. Их повторные обращения не ставились отделу в вину.

Со временем на приёмах по одной-двум фразам просителя мог определить, кто сидит за столом напротив меня. Не все уходили после разговора успокоенными и удовлетворёнными намеченными решениями. Всегда в расстроенных чувствах оставлял комнату приёмов и я. Знакомство с жизнью тех слоёв населения, от которых мы были отгорожены руководящими должностями, производило тягостное впечатление. В каких жутких условиях живут ещё люди, а ты не можешь помочь им. Острота восприятия чужой беды не пропадала, и на приём шёл как на пытку.

***

     Мне ни разу не доводилось видеть страницы, которую бы Ельцин написал своей рукой. Похоже, он не утруждал себя подобной нагрузкой, и работал только над окончательным вариантом материала. Был ли это очередной доклад, или отчётная записка в ЦК, или письмо в любую инстанцию - они составлялись отделами, потом подправлялись курирующими секретарями и через помощников попадали на рабочий стол первого. Материал давался в обложке из белой бумаги, страницы соединяла металлическая скрепка, под которую подкладывалась узкая полоска из плотной цветной бумаги, кончики которой были срезаны наискосок.

Если были замечания, то Б.Н. не брался их исправлять сам, что-то дописывая. Авторучкой с чёрными чернилами он ставил жирные знаки вопроса, либо подчёркивал одной, а то и двумя линиями не понравившиеся выражения. Если в целом содержание текста его устраивало, он мог в нескольких местах дописать слово и показать, любимой им стрелкой, к чему оно относится. Его добавления усиливали смысл изложенного и придавали тексту динамичность. В этой части он был мастер.

Ельцин не давал поручения в письменном виде. Другое дело пригласить к себе, хотя и такой шаг был редкостью, а чаще всего звонил по прямому телефону заведующему и озадачивал его. 

За два года моей работы в обкоме, когда Б.Н. был первым секретарём, я получил от него только одно письменное задание. По рекомендации Разумова Е.З. из ЦК нашей области предложили на выбор дать статью по двум возможным темам: «Капитальное строительство в центре внимания» и «Единство хозяйственной и воспитательной деятельности». Объём статей мог составлять от 3,5 до 6 печатных листов.

Ельцин жирной линией перечёркивает вторую тему, а у первой сбоку приписывает: «план-проспект - 5 стр.». К листу прикрепляет малюсенькую бумажку, где выводит корявыми буквами: «т. Фурманову Б.А. (подчёркнуто) Прошу продумать и составить план-проспект по этой теме - 5 стр. Срок - октябрь. Роспись. 22 сентября».

Упомяну и такой случай. Жена Ельцина Наина Иосифовна работала в институте «Уральский водоканалпроект» рядовым сотрудником. Для института за счёт централизованных средств расширялись площади. К моменту их ввода в эксплуатацию появились претенденты на готовые помещения. Дело это, как говориться, обычное.

Руководство института, видя, что забрать собираются много, просит Ельцину переговорить с мужем. Обычно он, насколько мне известно, отметал её обращения, а тут устно поручил мне разобраться и оказать содействие, чтобы не дать институт в обиду. На другой день я докладываю результат такой запиской:

«Товарищу Ельцину Б.Н. (подчёркнуто). По Вашему поручению о распределении вновь вводимых площадей института «Уральский водоканалпроект» переговорил с заместителем председателя Госстроя СССР тов. Ганичевым И.А., который поддержал предложение области. Утверждено выделение 240 кв. метров отделению института «ПромтрансНИИпроект», 400 кв. метров отделению института типового проектирования, остальные площади оставлены за институтом «Уральский водоканалпроект» в том объёме, что ими и запрашивался первоначально. Б.Фурманов. 8 октября 1984 г.».

На моей записке в левом верхнем углу рукой Ельцина написано: «Хорошо. Роспись. 8.Х.84г.». И ещё моя фамилия была почему-то дважды подчёркнута и к ней сверху пририсована стрелка. Не знаю уж, что она обозначала. Это единственная написанная от руки оценка моих заслуг. О других оценках расскажу ниже.

***

     В начале 80-тых годов Ельцин вводит дополнение в существовавшую систему поощрения отличившихся работников. Стандартного формата похвальные листы и грамоты, насыщенные советской символикой и казёнными текстами с пробелами в них, куда от руки вписывалась или впечатывалась фамилия передовика производства, порядком поднадоели. Решение о вручении грамот принималось коллегиально и фиксировалось в протоколах, требовалось выдерживать установленное соотношение между количеством награждаемых рабочих и ИТР.

Предложенная форма, возможно заимствованная Борисом Николаевичем, не имела подобных недостатков. Она сводилась к личному письму, подписываемому секретарём, на плотной мелованной бумаге страничного размера, сложенной пополам. Текст набирался в типографии с фамилией, именем и отчеством. Такое доверительное поощрение высоко ценилось.

За трёхлетнее существование нововведения, я получил из рук Ельцина такой знак отличия трижды, а он вручал свои «благодарности» лично. Первый раз пришёлся на апрель 1982 года. После митинга по случаю пуска Ивдельской газокомпрессорной станции, Ельцин собрал в здании горкома партии Ивделя причастных к строительству руководителей производства.

Стройка эта во многих отношениях была уникальной, и это притом, что подобных станций по стране возводилось до десяти в год. Я уже рассказывал о ней, о её главном организаторе Лобове О.И., о царившем творческом духе, о боевом настрое и высочайшей степени задора в работе. Как же неистово мы трудились тогда, как преданы были делу.

Ельцин на встрече подводит итог сделанному, а он умел сказать от души, сказать так и именно то, что завораживало слушателей, благодарит всех за труд и особо отличившимся вручает свои письма. Получили их тогда человек пятнадцать, случайных людей среди них не было. Ошибок он не допускал. Приведу содержание памятного адреса.

На лицевой стороне набрано: "Благодарность товарищу Фурманову Борису Александровичу".

Официальные доклады и выступления тогда обязательно начинались со слова «Товарищи!». Оно затем часто использовалось, чтобы подчеркнуть переход к новой теме или разделу. Этим словом привлекали внимание к докладу тогда, когда от занудности и пустых фраз люди в зале начинали отвлекаться и громко разговаривать друг с другом. Я не любил это слово в докладах, и не всегда употреблял его даже в начале своих выступлений.

Объяснить отношение не могу, не нравилась мне такая вставка и всё. К тому же она мне не была нужна, так как меня почему-то слушали внимательно до конца. Может быть, потому, что ждали, когда же я произнесу слово «Товарищи!».

В печати, в документах, в письмах перед фамилией человека всегда ставилась буква «т» с точкой, что означало товарищ. Если подчёркивалось уважительное отношение к человеку, которому адресуется документ, то писалось «тов.». Когда же обращались с письмами к министрам и их заместителям, к работникам аппарата ЦК, не говорю о членах высшего эшелона власти, то сокращение не допускалось. В этих структурах усечённость слова «товарищ» могла быть воспринята с обидой.

В благодарственном письме Ельцин в обращении к младшему по должности, не скупясь, пишет слово «товарищ» полностью. Как тут не станешь уважать самого себя? Позднее в перестроечные времена, когда окружающие в один прекрасный день перестали быть товарищами, а употреблять слово господин, к кому бы то ни было, не позволяло чувство собственного достоинства, в переписке перед фамилией адресата я ставил должность  или инициалы.

На внутреннем развороте листа-благодарности с правой стороны разместился основной текст:

«Уважаемый Борис Александрович!

Примите искреннюю благодарность за Ваш большой вклад в сооружение и ввод в эксплуатацию газокомпрессорной станции «Ивдельская» газопровода Уренгой - Петровск в год 60-летия образования Союза Советских Социалистических Республик.

Выражаю уверенность, что Вы и впредь своим честным трудом и добросовестным отношением к порученному делу, инициативой и деловитостью будете содействовать дальнейшему экономическому развитию нашей Родины. Желаю Вам крепкого здоровья, бодрости, личного счастья, семейного благополучия и трудовых успехов.

Секретарь Свердловского обкома КПСС Б.Н. Ельцин. Роспись. 29 апреля 1982 года».

В это время я работал заместителем начальника Главсредуралстроя.

Вторая благодарность мною была получена уже на службе в обкоме в момент открытия областной строительной выставки, о которой ранее упоминал:

«Благодарность. Уважаемый Борис Александрович Фурманов!

Свердловский обком КПСС выражает Вам глубокую благодарность за плодотворную работу и большой личный вклад в подготовку областной постоянно действующей строительной выставки. Желаю Вам крепкого здоровья, счастья и больших успехов в работе по претворению в жизнь решений 26 съезда партии.

Секретарь обкома КПСС. Роспись. Б. Ельцин».

Третий сложенный вдвое лист я получил накануне отъезда Б.Н. из области на постоянную работу в Москву.

«Товарищу Фурманову Борису Александровичу.

Дорогой Борис Александрович!

Искренне признателен Вам за нашу совместную, многолетнюю и плодотворную работу. Ваш творческий подход к делу, организаторские способности, человеческие качества позволили вести её интересно, с хорошей отдачей для свердловчан. Нет сомнений, что и впредь все свои знания, умение, богатый опыт Вы отдадите нашему общему делу, людям, нашей родной Свердловской области.

Сердечное Вам спасибо за активную помощь и поддержку. От всего сердца желаю Вам и Вашим близким крепкого здоровья, радостей в жизни, счастья и новых успехов. Апрель 1985 г. Роспись. Б. Ельцин». 

***

     Это памятное письмо Бориса Николаевича отличается от предыдущих. Он уже не первый секретарь обкома. В тексте нет слов о партии, а понятие Родины сводится к Свердловской области, которую он оставляет. Ельцин грустит по поводу расставания с уважавшими его коллегами и соратниками по партийной и хозяйственной работе. Он покидает Урал в зените славы и признания населением области его действительно больших заслуг. Уезжает на чужбину в центр, где за короткий срок не самые лучшие его качества человека и политика затмят те, которые снискали ему уважение.

Находясь в узде власти Центрального Комитета КПСС, Ельцин был не только послушным, но и услужливым исполнителем воли партии, чему я знаю предостаточно примеров, которые просто не хочется упоминать. Почувствовав же ослабление руководящей силы, он, обладая огромным разрушительным потенциалом, вступит в яростную борьбу с ней, и станет таким, каким на малой Родине люди его не знали, каким он даже не мог присниться им в дурном сне. Вхождение в историю государства российского, особенно политика, похоже, предполагает обязательную непоследовательность в поведении личности.

Для этого необходимо в определённый момент предать своё дело и тех людей, которым служил, растоптать и осквернить то, к чему шёл сам и вёл за собой других, стать обыкновенным перевёртышем. Может быть, это не так. Но в случае с вхождением Ельцина в российскую историю произошла именно такая метаморфоза. Желание властвовать над людьми лишает человека здравого смысла, ибо в угоду цели он способен забыть прошлое.

Вручал мне Ельцин не только «благодарности», но и правительственные награды. Запомнилось получение в 1971 году медали «За трудовую доблесть». Произошло это в Свердловске на сцене дворца культуры строителей имени А.М. Горького, куда приглашались из зала, удостоенные такой чести. Награда моя была скромной, а фамилия по алфавиту одна из последних. Поэтому церемония вручения уже порядком утомила и зрителей и заведующего отделом строительства обкома Ельцина.

Тем не менее, когда он прикреплял медаль к лацкану моего пиджака, что из-за нехватки пальцев на руке давалось ему с трудом, он сказал неторопливо и чётко:

- Поздравляю с наградой. Желаю, чтобы Вы, как и отец, Александр Родионович, заслужили звание Героя.

Я ответил:

- Спасибо, Борис Николаевич.

И покраснел, так как мне было приятно упоминание об отце, который в апреле этого года был удостоен звания «Героя Социалистического Труда», чем искренне гордилась наша семья.

Вручённая мне медаль оказалась последней, но ордена потом были, а вот пожелание Ельцина в отношении звания Героя не осуществилось, сравняться с отцом мне не пришлось. Переживаний по этому поводу нет. Мы ведь члены одной  фамилии и достижение любого из нас это общая радость. Отцу помогали моя мама, я и моя сестрёнка Тала, мне - родители, жена Раиса Тихоновна, дочь Ирина, сын Саша и со временем пять внуков своими успехами и правильной жизненной позицией.

В свою очередь мы с Раей помогаем детям и внукам, поддерживая их начинания и переживая за взятые ими высоты. В общую домашнюю архивную копилку складываем дневники, похвальные листы, дипломы, статьи, заметки в газетах и журналах с верой и надеждой, что этот клад будет приумножаться с годами. Достижение каждого из нас - общее богатство семьи.

***

     Исключительное внимание Ельцин уделял своему окружению в президиумах и при различных поездках. Покажу это на примерах. 5 апреля 1985 года в Доме политпросвещения проводится крупное совещание. Приехали гости из Москвы: Баталин Ю.П., Калашников В.Б. и другие. На листе бумаги с заголовком «Первый ряд президиума регионального совещания строителей» орготделом даётся проект размещения. Под чертой идут номера мест с 1 по 15, а сверху впечатаны фамилии с инициалами.

Баталин размещён в центре. Ельцин после длительного обдумывания рисует сверху и снизу свои любимые стрелки, перемещающие его по левую руку от Баталина, а Калашникова по правую. Это принципиально. Над первым местом пишет «Сабанов» (начальник главка), над четвёртым (резервным) - «Фурманов Б.А.». Затем стрелку от моей фамилии ведёт ко второму месту. Всё учтено и распланировано, именно так президиум и разместится.

Рядом со мной оказывается первый секретарь Свердловского горкома партии Кадочников В.Д., который, не изменив коммунистическим идеалам, через 10 лет будет при любой возможности критиковать Ельцина, говоря, что он никогда не был демократом.

За ним размещаются секретари обкома Воздвиженский и Лобов, потом центральная тройка, дальше заместитель председателя облисполкома Морщаков Ф.М., космонавт Леонов А.А., заместитель министра по кадровым вопросам Минтяжстроя СССР Шлыгин В.А. Потом секретарь горкома Нижнего Тагила Талалаев, начальник управления труда и заработной платы Минмонтажспецстроя СССР Скороходова Л.С. и бригадир управления строительством «Березникихимстрой» Фещенко В.Н. 

Посещение членами бюро строительных объектов к редким событиям не относилось. На расстояния до 150 километров и в те места, куда могли привести скверные уральские дороги, выезжали на легковом автотранспорте иногда в сопровождении машины ГАИ. Большие расстояния одолевали на поездах. Составлялся детальный маршрут поездки и порядок посещения городов области. Расписывались действия по минутам, и принятый график Ельциным соблюдался неукоснительно. Это знали все.

В распоряжении начальника Свердловской железной дороги находился специальный штабной вагон. Обслуживали его две пожилые, хлопотливые и работящие проводницы, проверенные на умение держать язык за зубами. Для них вагон был вторым домом. Они сами заготавливали грибы и ягоды, по крайней мере, так рассказывали. Обстановку на кухне поддерживали  домашнюю, всё под рукой, готовить они умели вкусно и разнообразно.

Третью часть вагона занимал зал заседаний, где можно было посмотреть телевизор. Только при каждом повороте железнодорожных путей требовалось вручную наводить антенну на источник излучения сигнала, чтобы сохранить изображение. Так как на Урале прямых участков дороги нет, то уже при начале движения состава телевизор выключали. Радио таким недостатком не страдало, и последние новости слушались обязательно.

В центре зала стоял длинный стол на восемь человек, за которым обсуждались дела и принималась пища. Было ещё четыре купе на двух человек каждое. Ельцин  размещался один. Остальные площади вагона занимали подсобные помещения. Когда сопровождающих лиц было много, то брался дополнительно обычный купейный вагон. Его пассажиры в штабной вагон не допускались.

Вагоны прицеплялись к поезду, уходившему по расписанию железной дороги. Если прибывали в город назначения ночью, то вагоны аккуратно, чтобы не разбудить спящих, отцепляли и перемещали локомотивом в тупик на отстой. Возле них ставился охранник. К назначенному времени подходили представители местной власти.

После того, как команда приводила себя в порядок и завершала завтрак, в вагон допускались первый секретарь горкома и председатель горисполкома, всегда жизнерадостные и энергичные в первые минуты встречи. С ними дополнительно уточнялась программа, и начиналось движение по маршруту. Больше трёх машин со станции не выезжало. Чаще всего садились все вместе в один автобус, чтобы не устраивать переполох в городе и не вызывать недовольство людей обилием чёрных лимузинов.

Ельцин не любил излишнюю шумиху и придерживался правил скромного поведения. Он неравнодушно относился к тому, что скажут о нём граждане. Слухи не способствовали бы укреплению авторитета. Охраны никогда у первого лица не было, если не считать преданную свиту. Вечером, подстраиваясь под расписание поезда, команда обкома возвращалась. Все собирались за столом и ужинали. В составе группы только члены бюро обкома и, как исключение, кто-то из заведующих отделами. Я несколько раз оказываться в составе «избранных».

Обильная еда, разговоры о делах, оценки ситуаций и, конечно, тосты по разным поводам, анекдоты. Больше рюмки водки я не выпивал. Ельцин всегда обращал на это внимание и давал нелестное объяснение моему поведению. На меня это не действовало, и, в конце концов, он, не перевоспитав подчинённого своим давлением,  смирился и не настаивал, хотя ему не нравилась моя упрямая самостоятельность.

Застолье затягивалось порой часа на два. При любой степени опьянения субординация соблюдалась, а лестных слов в адрес первого лица только добавлялось. При Ельцине от скверных выражений воздерживались, а сам он их не употреблял совсем. Расходились поздно, мне каждый раз казалось, что утром никто не сможет встать. Однако к восьми утра все были на ногах в рабочем состоянии. После завтрака принимались за дневную программу. Ельцин, по моим понятиям, выпивал много, но богатырское здоровье его спасало. Мне был бы конец от доли его спиртного.

Как-то возвращались домой после длительной поездки. Утром Ельцину предстояло делать доклад на очередном пленуме обкома. Доклад продолжительностью менее полутора часов солидным не считался. Вообще, время, отводимое на доклад, было темой, специально обсуждавшейся членами бюро.  Сидя за столом, Ельцин несколько раз вспоминал о том, что нужно успеть просмотреть материал, так как мероприятие предстояло ответственное.

Но ужин затягивался. Бывает такое в компании, когда приходит хорошее настроение и теряется счёт выпитому. Произошло нечто подобное. Остановились тогда, когда главный герой и говорить уже толком не мог. Коллеги повели его в купе, а это трудно при движении поезда, но дошли сами и довели. Закрывая за собой дверь, Ельцин всё-таки смог сказать, что перед сном почитает доклад. Компания разошлась.

В десять утра Ельцин на трибуне, выглядит нормально. Однако минут через пятнадцать он бледнеет и с трудом удерживается на ногах. Его подхватывают и уводят со сцены. В зале, естественно, переполох и гадания по поводу причины происшедшего. Только кто же эту причину знает?  Доклад дочитывал другой секретарь.  

***

     Чаще всего перемещались штабным вертолётом, специально оборудованным дополнительным баком с топливом для преодоления больших расстояний. Были в нём мягкие кресла и столик для обсуждения документов и отчётных сводок. Состав команды тот же. Летали весь световой день по газокомпрессорным станциям, отдалённым промышленным объектам и сёлам области.

Поездки планировались на один-два дня. Лётного времени выпадало по 8-10 часов. Тряска изматывала, тело ныло от неподвижности. Еду и напитки в вертолёт услужливо доставляли в коробках хозяева. Чтобы скрасить перелёты, устраивали разрядку. Экипаж вертолёта никогда без приглашения не заходил в салон. Из-за шума разговаривать было сложно, а еде и питью это не мешало.

На борту старшим был командир вертолёта, его решения являлись законом. Тем не менее, случалось, что понравившаяся речка или опушка леса привлекали взор, хотелось размяться, и Б.Н. давал команду на посадку. Командир не подчинялся. Но был случай, когда Ельцин настоял на своём, хотя ему объясняли, что грунт мягкий, машина может накрениться. Командир совершил посадку, но двигатель не выключал, удерживая вертолёт в напряжённом состоянии. Выбрались, прошли к берегу. Привлекательность мест растаяла: тайга есть тайга. Вскоре продолжили путь.

Ельцин всегда контролировал себя, и выпившим не появлялся перед людьми. Бывали, конечно, и исключения из правил. Совершали мы как-то плановую посадку  в отдалённой деревне Гаринского района. День был праздничным, деревня гудела и гуляла от мала до велика. Заслышав рокот вертолёта, танцующая и поющая публика высыпала на пригорок. К нам приблизился председатель совхоза.

Мы перед посадкой обедали со спиртным. На ногах, включая Ельцина, все держались вполне сносно для праздничного дня. Председатель по степени опьянения от нас не отстал, хотя ждал прилёта высоких гостей. Был он коренастым, крепким, открытым парнем лет 35-ти. Селяне избрали его недавно.

Он с хитрецой и деревенскими прибаутками доложил обстановку так красочно, что все остались довольны. Из-за недостатка времени решили поверить ему на слово, обход не устраивать. Ну, какой мог быть обход в таком состоянии? Пришло время прощаться, и тут парень взмолился:

- Борис Николаевич! Прокатите меня  на вертолёте. В жизни не летал. Укрепите мой авторитет перед селянами. Не только для меня это будет память. Да мы за это такие показатели дадим?

Все рассмеялись. Ельцин рисуется:

- Не я тут старший, вот как командир скажет, понимаешь.

Парень, конечно же, понял, что это согласие, что ссылка на командира сделана для формы, но обратился и к тому. Командир, видя состояние пассажиров, распорядился на земле никому не оставаться.

Взлетели. Жители деревни, заметив исчезновение своего председателя, ринулись к тому месту, где только что находился вертолёт. Командир заложил два широких круга над деревней и угодьями. Парень был поражён тем, что увидел сверху. Он мгновенно протрезвел, исчез даже запах самогона. Уж можете мне поверить. Он как ребёнок метался от одного иллюминатора к другому и не скрывал восхищения. И всё говорил, говорил.

Потом вертолёт снизился, председатель, рассыпаясь в благодарностях, ступил на землю, а мы взмыли вверх. Уверен, что случай запомнился деревне и её главе на многие годы, но сомневаюсь, чтобы поддержанный обкомом авторитет председателя сказался на показателях работы. Вспоминать детали посещения деревни, затерявшейся в просторах болот и лесов, хватило на всю оставшуюся дорогу домой. С таким хорошим настроением из поездок возвращались впервые. Надо, видимо, чаще допускать в «узкий круг» людей со стороны.

***

     Пожалуй, более точное представление о человеке дают фразы, сказанные им самим по разным поводам. В моих блокнотах масса высказываний Ельцина по поводу принятых им решений, много замечаний в адрес исполнителей, а также вышестоящих лиц. Говорились они в спокойной обстановке, в моменты эмоционального накала, на крупных активах и на закрытых заседаниях бюро с ограниченным числом участников, в помещениях и на строительных площадках.

Его всегда спокойная, размеренная речь и моя быстрая рука позволяли дословно записывать сказанное. Конечно, я не имел привычки конспектировать всё подряд, а брал на заметку только поручения, имевшие ко мне прямое или косвенное отношение, а также отдельные оценки, привлекавшие внимание.

06.09.1982г. Аппаратное совещание с заведующими отделами обкома.

«Необходимо объективное отношение к строителям, переключение с них внимания и на заказчиков».

Приближается конец года, надо дать понять секретарям и заведующим отделами, что от критики строительных организаций надо переходить к контролю поставок заказчиками технологического оборудования, направлением на стройки рабочих с предприятий. Присутствующими делаются выводы.

22.09.1982г. Разбор хода строительства жилья на заседании секретариата.

- Все детские садики сдавать только с плавательными бассейнами, институту «Свердловскгражданпроект» разработать документацию, получить разрешение. Привязывать плавательные бассейны к типовым школам.

Конечно, это смелое заявление. Какие там бассейны, когда и без них не справляемся с заданиями по вводу детских садиков и школ, но с другой стороны для нашей климатической зоны они необходимы, если хотим растить здоровых детей. Одно дело сформулировать задачу и другое - её реализовать. Бассейны в детских учреждениях нормативами не предусмотрены, нужно теперь по каждому случаю добиваться разрешения в Москве.

- Студенческие отряды желательно оставлять в пределах области.

 Распределением отрядов на летние месяцы занимается центр, у него свои критерии, и на первом месте стоит помощь Сибири. На Урале же не хватает рабочих рук. Идёт противостояние, в котором наша область при поддержке Ельцина будет добиваться перевеса в свою пользу.

- Кончать сдавать школы в четвёртом квартале и планировать их ввод на конец года.

Действительно, такое недоразумение происходило из-за недостатка средств у заказчиков на задельные объекты, которые в следующем году оказывались пусковыми. И в этой части положение медленно начинало меняться.

03.12.1982г. Заседание секретариата по вопросам строительства жилья и объектов соцкультбыта.

- Создать в Свердловске склад-базу, чтобы нужное всё было под рукой, и вывозить материалы и комплектующие по заказу.

Закрыть потребности ресурсами было сложной проблемой, складские площади её не решали, нужны и сами материалы, но правильность направления оспаривать нельзя и оно реализовывалось.

 26.01.1983г. Выездное заседание по строительству газокомпрессорных станций в г. Краснотурьинск.

- Лучше с нами не ссориться, многие это знают.

Реплика в адрес поставщиков оборудования, которое изготавливается за пределами области.

23.02.1983г. Оперативное совещание по строительству нового здания обкома.

 - Рассмотреть размещение отделов по этажам. В июне завершить в основном работы. 30 сентября в 17.00 приглашение на сдачу.

К этому времени на правом берегу городского пруда в непосредственной близости от центральной площади города было возведено новое здание обкома партии, которое не имело себе равных по высоте, качеству отделки, лифтовому оборудованию. Фасады двух точечных 25-этажных корпусов были облицованы мраморной плиткой, отделка помещений по тем временам казалась роскошью, везде паркетные полы. Этажи прорезали скоростные лифты.

Оказавшись на пустыре, оно не вязалось с общей застройкой и требовало создания для него фона, эти работы затянулись на многие годы. Высившийся отдельно от всего белокаменный столб привлекал внимание и не мог оставаться без названия. Представители власти делали подсказку людям, именуя здание обкома и облисполкома «зубом мудрости», только оно не приживалось. У народа своё видение и в его среде бытовало название «партийный член». У членов партии подобная ассоциация вызывала улыбку, но сами они таким сравнением широко не пользовались.

Один блок занял обком партии, другой - облисполком. Отдел строительства размещался на девятом этаже, занимая его половину. Кабинет мой имел много узких высоких окон, выходивших на две стороны здания. Из окон открывался великолепный вид на город.

Нужно сказать, что устанавливать день ввода объекта в эксплуатацию, час проведения митинга и место, где он состоится, Ельцин практиковал постоянно. Он делал это не по всей пусковой программе области, что было бы не реально. Выбирались наиболее важные для хозяйства страны мощности, имевшие большое звучание.

В первом квартале года с секретарями обкома совершался объезд строек. На оперативных совещаниях рассматривалось состояние дел. По ходу обсуждения выяснялось, что положение на объекте сложнейшее, а это было всегда, что сдача не просматривается. В конце разговора, словно он и не слышал перечисления причин, рисовавших безотрадную картину, Ельцин обращался к присутствующим в зале:

- Надо определиться, какого числа будем проводить митинг?

Вопрос кажется нелепым. Какой к чёрту митинг? Разве не подтвердил разбор провальное состояние? Ельцин с хитроватой улыбкой повторяет свой вопрос. Деваться некуда, ясно, что сообща эта мощность вводиться будет. Достаются календарики и начинается поиск дня, чтобы он был как можно ближе к концу года. Это обычное желание строителей. Однако первый секретарь сам ставит точку:

- 25 декабря в 17 часов в главном пролёте. Принимается?

Возражающих, естественно, нет, срок записывается в протокол, все знают, что так оно и будет, хотя минуту назад в это не верилось. Особенно подгонять теперь не нужно, все будут выкладываться до конца, уверенные в поддержке и помощи обкома в принципиальных вопросах.

Строительная специальность помогала Ельцину не отрываться от реальностей, чувствовать и знать возможности коллективов области. К тому же он дорожил собственной репутацией и не увлекался сверх меры, поэтому отобранные им объекты будут введены в установленные сроки даже в ущерб другим.

Кстати, концентрация сил на важнейших мощностях в целом давала положительные результаты. Договорённости же о сроках ввода и их подтверждение штурмом, при котором обком не стоял в стороне, а оказывал реальную поддержку, поднимали авторитет Ельцина в строительной среде и у заказчиков на невероятную высоту.

Государственный план был законом, никто на местах не имел права внести в него даже разумные коррективы и, тем более, разрешить не выполнять его. Не делал этого и Ельцин, но уже во второй половине года он без записей в протоколы говорил строителям: «Здесь работаем, это сдаём». На других стройках тоже надо было трудиться, объясняться в министерствах за допущенные провалы. Но, по крайней мере, в области тебя оставляли в относительном покое. При случае, не он, так другие члены бюро всё же напоминали о провалах.

***

     26.04.83г. Пленум обкома партии по селу.

- Сделать к решению пленума приложение по ветхим школам. Распределить их по организациям из расчёта - каждому тресту по две школы.

Что с того, что у трестов нет в плане этих объектов. Ветхие школы требуют немедленного ремонта, пока не начался учебный год. Разве кто-то может против такого подхода возражать? Значит надо выполнять поручение за счёт ресурсов плановых объектов, зато область решит нелёгкую проблему. Тема звучит достойно - забота о гражданах области. Привкус популизма при этом есть.

21.03.84г. Облёт с министром Миннефтегазстроя СССР Динковым В.А. пусковых газокомпрессорных станций, возводимых на территории области.

Станция «Лялинская», генподрядчиком по которой выступает Главвостоктрубопроводстрой министра Динкова.

- Против разделения мощностей мы возражаем. Работать необходимо локоть в локоть - здесь этого нет. Огромная тревога, так как настрой на глубокую осень.

Руководитель главка Аракелян на замечание отвечает:

- Будем принимать все меры по сдаче восьми агрегатов. Вопросов не будет. Сдадим. Сомнений нет. Не подведём министра и обком.

Ельцин, пользуясь случаем, выступает с новой идеей:

- Предложить Мингазпрому СССР профинансировать на долевом участии завод нулевого цикла в г. Серов для выпуска дорожных плит.

В таком предприятии заинтересована и наша область, и организации Динкова. Теперь решением проблемы будут заниматься вместе уже два члена ЦК КПСС.

Станция «Краснотурьинская», возводимая трестом «Уралэнергострой» Минэнерго СССР. В адрес управляющего трестом Доронина А.П. после осмотра Ельцин говорит: «Если из мая выйдет станция, мы Вам этого не простим». Больше слов не добавляется.

На «Пелымской» станции повторяется знакомая для «Миннефтегазстроя СССР» тема.

- Не допустим промежуточного пуска, только все агрегаты вместе. Не допустим запуск в трассу газа без оформления акта государственной комиссии.

Хозяин области показывает «транзитному» генподрядчику и заказчику станции пример государственного подхода к делу. Вообще-то эта тема не имеет прямого отношения к нашей области, но министр слушает, не перебивая. Контролирующие инспекции, которые будут подписывать акт госкомиссии, в руках обкома.

21.08.84г. В 18.00 начало заседания штаба по строительству важнейших мощностей. После доклада начальника Главсредуралстроя Воздвиженского С.Б.

- Выступал с обычной своей нескрываемой самоуверенностью. Если он не держит слово, то может остаться без партийного билета прямо в зале. Извините, но говорить о третьем квартале, не знаю, на что Вы надеетесь. Вы подвели бюро в июле и в августе.

По докладу управляющего трестом «Уралтяжтрубстрой» Ткачука А.И.

- За слово, расходящееся с делом, за обман, провал по выполнению планов по объектам группы 100 объявить выговор по результатам года. Если не изменится положение - исключить из партии.

Вывод всё же отложен до подведения итогов по году. Через несколько лет не исключённый из партии Ткачук станет первым избранным, а не назначенным, начальником Главсредуралстроя.

В этот раз достаётся даже Ощепковой А.Н.

- Товарищ Ощепкова, мы Вам напомним деревья.

Речь идёт о препятствиях, чинившихся ОблСЭС по вырубке леса на объекте гражданской обороны №1422. Этот номерной объект ещё встретится в моём повествовании о резервном правительстве России.

В завершении, несколько смягчившись от обилия обещаний и заверений, последовавших после критики, Ельцин говорит:

- Утвердить в сентябре планы работ каждой организации. Давайте переломим ситуацию: снабженцы дают сто процентов ресурсов и с января все выполняют план. Принимается?

От нереальности сделанного предложения все улыбаются и напряжение в зале, державшееся на угрозах, спадает.

***

     01.10.84г. Закрытое заседание бюро обкома. Кроме членов бюро присутствуют Воздвиженский и я.

Ельцин начинает с оценки положения дел в главке, что уже само по себе ничего хорошего не предвещает:

- Неудовлетворительные итоги работы главка. Прослеживается линия невнимания к делам. Имеются замечания к стилю работы лично Сергея Борисовича: распыляет внимание по мелочам, отсутствует выбор главного направления, принижена роль заместителей, нет контактов с руководителями промышленных предприятий, секретарями обкома. У нас серьёзные замечания в адрес коммуниста товарища Воздвиженского.

Говориться эта фраза медленно, с большими паузами между предложениями. В зале полная тишина, когда умолкает Ельцин. Упоминание о членстве в партии совсем скверный признак. Воздвиженский спокойно приступает к докладу. Говорит он долго, его не перебивают, так как высказаться у всех будет возможность, а вопросы припасены каждым.

Докладчик после общей оценки ситуации, когда отмечаются и достижения, после информации по каждой важнейшей пусковой мощности, по жилью, школам, детским садам, больницам и главным отраслям, добавляет:

- Оценка моей работы. Недорабатываю по росту производительности труда. Исполнительская дисциплина - вопрос болезненный. Недостаточно внедряется хозрасчёт, не работает совет бригадиров, страдает инженерная подготовка, нет отдачи от новой техники.

Наконец, завершение:

- Не могу представить, что у меня другие планы от областной партийной организации. Но есть за что наказать, если есть необходимость.

Последнее утверждение совершенно правильное. Руководителя строительной организации всегда было за что наказать.

Секретарь Житенёв В.А., доказывая это, напоминает о слабости треста «Серовстальстрой». Председатель облсовпрофа Коровин Е.А. укоряет за объекты ВЦСПС. У Воздвиженского хорошая память, и он называет цифры в оправдание. Не выдерживает Ельцин:

- Вы слишком мало назвали своих обещаний, дававшихся Вами. Это даже не десятая доля.

Секретарь Манюхин В.М. упрекает за пренебрежительное отношение к объектам торговли, хотя были личные обещания Воздвиженского.

- Отставание лишь по пивзаводу, - отбивается докладчик.

Тут опять вступает Ельцин:

- И по нему было обещание. В Симферополе пустили пивзавод за два года, у нас идёт вторая пятилетка, всё не можем убедить руководителей.

- Наверное, в Симферополе это единственный объект, пущенный за пятилетку, - думаю я.

Секретарь Лобов О.И. начинает перечислять массу огрехов по стройкам, он их прекрасно знает, поскольку недавно возглавлял главк, и завершает:

- Завод роботов единственный в стране проваливаем. Хотя бы из-за этого совесть проснулась. А? Неужели думаете, что простим? Ведь партийная конференция с отчётом бюро на носу. А по жилью 93 процента выполнение. В жизни так не было. Вы можете или нет справиться с обязанностями начальника главка?

Председатель облисполкома Мехренцев А.А., не давая возможности ответить на вопрос по существу, говорит об объектах гражданской обороны и о злополучном №1422 и качестве работ на нём.

Вступает Ельцин:

- Хочу добавить, как член военного совета, что Челябинская область лучше выполняет задания по стройкам гражданской обороны.

Лобов не завершил претензии и продолжает:

- Не получился разговор. Личная ошибка - рано уверовал в то, что всё знает. Потянул на себя массу вопросов, не создал коллектив. Много работаете на внешний эффект, а упускаете внутренние вопросы. Проявлена неуживчивость с рядом специалистов, поспешность в кадровой политике, вмешательство в дела управляющих. Службы перестали работать на задел. Жалобы от горкомов и райкомов партии остаются без внимания. Недостаточный контакт со строительным отделом обкома. Не любите признаваться в ошибках, всегда есть причина для оправдания.  Легко обвиняете подчинённых, но ведь Вам с ними работать. Если учтёте замечания, ударитесь не в панику и в обиду, правильно загрузите коллектив и начнёте дружно работать, то можно ждать положительных результатов.

Лобов говорит по делу, зная Сергея Борисовича не один год, он отлично разобрался в его манере поведения энтузиаста-одиночки. Отмеченные недостатки, такое вот совпадение, были как раз сильными сторонами в работе самого Лобова. Он только напрасно беспокоится, что Воздвидженский может «удариться в панику».

В заключении докладчик, утомлённый борьбой, произносит, наконец, то, чего уже два часа добиваются от него члены бюро:

- Всё, что у меня есть, постараюсь направить на исправление положения дел.

Итог подводит председательствующий:

- Посоветуемся, как поступить. Надо выпустить постановление «О стиле и методах работы начальника главка коммуниста т. Воздвиженского». Указать номер партбилета (?). Отметить личную недисциплинированность, не подкрепление обещаний делами, ущерб, нанесённый развитию многих направлений. Принять к сведению все заявления по сдаче объектов, принять к исполнению замечания.

Не новичок, работает уже 27 месяцев, а настоящим начальником не стал. На словах, конечно, в разрез не идёте, но на делах - пренебрежение явное. Смахнуть шелуху, изменить отношение к подчинённым и к просьбам членов бюро. По итогам года вернуться к этому вопросу. Доверяем, но всё имеет предел, и надо оправдывать доверие.

Обсуждение на закрытом заседании бюро получилось откровенным и справедливым, но излишне много наговорили человеку плохого в один присест. Какие нервы надо иметь, чтобы подобную атаку выдержать? Однако начальник главка своим поведением доказал, что умеет держать удар. Это качество работника ценилось высоко.

После памятного даже для меня разбора, при котором моя фамилия не упоминалась, пройдёт четыре месяца. Завершится год, не принеся положительных изменений в работе главка. Для этого не хватило и большего отрезка времени. Как сказал Ельцин:

- Начальник из Воздвиженского не получился.

Оставлять его в должности было нельзя, поскольку главк разваливался на глазах, и по рекомендации бюро обкома на областной партконференции Сергея Борисовича избирают секретарём обкома по вопросам строительства. В повышении по службе своя логика была.

09.10.84г. Бюро обкома по проекту плана капитальных вложений в области на 1986-1990 годы.

- Забить конкретные цифры и под них делать корректировку набора работ по территориям и организациям.

Эти слова Ельцин говорит по поводу данных, озвученных докладчиком. Предложения предприятий по объёмам дали рост строительно-монтажных работ в 1,7 раза. Основная часть вложений приходилась на новые стройки.

- Ориентиры - малые города и развитие в них строительных организаций. Реконструкция предприятий, на которую предусмотреть как минимум 40 процентов средств от затрат на производственное строительство. Вводить жилья по два миллиона квадратных метров полезной площади в год. В четыре раза увеличить средства на коммунальное направление. Основа по селу: молочное животноводство, птицеводство, но только реконструкция мощностей, свиноводство, корма, база сельхозхимии. Дороги дать с ростом в 2,4 раза. Местные Советы.

Таким образом, расставлялись вехи. Подобные заявления, обязательные для выполнения, делались Ельциным не с бухты-барахты. Если он участвовал в обсуждении, то предварительно глубоко прорабатывал материал. Поверхностного подхода не терпел, решений по ходу не принимал, смотрел всегда в корень вопросов. Его заявления были взвешенными, к повторным рассмотрениям, как правило, не возвращался. О данном обещании помнил и выполнял его.

***

     В начале 1985 года Воздвиженского, работавшего тогда начальником Главсредуралстроя, избирают секретарём обкома партии по строительству. Он попадает в родную стихию, где одним из главных достоинств было убеждённо говорить, неукоснительно проводя линию партии. Его отношения с коллегами стали ещё более вежливыми, а сосредоточенности явно поубавилось.

Равный интерес к главному и второстепенному в делах приводил к невероятным метаниям, что на партийном языке именовалось активностью. Я в эту пору к новичкам уже не относился, поэтому сортировал команды и поручения на нужные и пустые, не давая последним хода.

Другой человек на месте Воздвиженского не допустил бы такой самостоятельности и неуправляемости подчинённого. Возможно, обижался бы и он, если бы мог останавливаться и давать оценку происходящему. Воздвиженский  находился в постоянном перемещении в пространстве, захваченный важными идеями, рождавшимися в его крупной голове.

Действия моего шефа имели низкий коэффициент полезного действия, но сопровождались шумовыми эффектами, долетавшими до всех. Он не давал покоя ни себе, ни коллегам. Они вежливо отмахивались от его наскоков, словно от надоедливой мухи, которая не кусается.

Сергей Борисович не проработал и год, как служебная машина попала в аварию. Происшествие подействовало на секретаря своеобразно: не приковало к постели, а вызвало невероятную активность. Поскольку раздавать команды и указания ему временно было нельзя, врачи изолировали больного в палате, и допуск к нему разрешили только мне.

 В первые дни я навещал его ежедневно, рассказывал не будоражившие воображение новости. Тем не менее, он забрасывал меня вопросами и срочнейшими поручениями. Поначалу С.Б. нумеровал их, а после цифры 4, сбившись со счёта, ставил только числа. Сложенные вдвое страницы исписывал со всех сторон размашистым почерком разной крупности. Приведу в качестве примера содержание нескольких записей, не внося изменений, а лишь давая пояснения в скобках.

«Задание 1 т. Фурманову По т. Аристову (инструктор) всё что нужно: сказано т. Клепикову (зам. зав. отделом) - это надо будет сделать обязательно. С т. Аристовым 18.1 встретился - всё нормально Готовьте предложения по новому инструктору. 19.01.86 РS Пучков Ю.В. (инструктор) ездил со мной на УМС (трест «Уралмашстрой»), в докладе т. Сабанова В.И. (начальник главка) должен быть вложен чёткий хороший блок инженер + рабочий, это главный путь развития ИТР. Он всё слушал, записывал.

Я лично из больницы звонил В.М. (Василевский), чтобы он спешил, но пока никакого материала не вижу; у меня есть свои записи, но т. Сабанову положено делать выступления не на записях сек. обк., а на материалах треста. Ещё и ещё раз, у нас осталось очень мало времени. Сек. парт. УМС вчера был просто нач. участка, но В.М. был зам. зав. отдела и пусть работает, у него достаточно хороших извилин в череп. коробке, чтобы нарабатывать чрезвычайно нужный материал.

Помните, что только социал. сплав раб и ИТР даст нам не просто разы, а рывок вперёд.  Р.S. (тут нарисована круглая улыбающаяся голова, и рядом указательный палец, направленный вверх). Напоминаю, что наркот. уколов не принимаю и мои указания выполнять, как, если бы я сидел на 16 этаже (там был его кабинет). Роспись»

Дальше шла фраза, обведённая в рамку и с двумя восклицательными знаками за её пределами: «ещё раз думать днём и ночью об управляющем Алапаевскметаллургстрой», и ниже дописано: «Срок до 1.02.86г. Время не ждёт».

Мне приходится упускать подчёркивания слов одной и двумя жирными чертами, часто встречающиеся в записях. По крайней мере, слова «время», которого, то нет, то оно есть, и другие, связанные с ним по смыслу, без внимания не оставались.

«Задание №2.  Б.А.  Вопрос который я сегодня ставлю, это вопрос тысячи и тысячи скважин в западной Сибири, которые не работают по самым различным причинам, а вахты летают, керасин жгут, зарплату получ больше чем Вы в 2 и 3 раза Вахты на эксплуат изжили себя они вредят Скважину, заставлять её нужно работать нужны люди, которые прилетают не за рублями...». Поясню, что к скважинам в Западной Сибири обком не имел даже косвенного отношения.

Из задания №3, в котором обращения ко мне уже нет: «Закрепить одного из ребят за пуском КПД, любой ценой, но 23-24 января заставить работать одну из линий изготовлен. плоск. панелей Не жалеть никого. Жёсткий, нахальный жим на город и завод Проверка не реже 2 раз в день. Каждый день Ваш доклад мне при любых обстоятельствах. Лично т. Лукач, т. Слободчиков мною предупреждены самым резким методом. Здесь нельзя проиграть!! Городу в понедельник я ещё всё скажу! 19.01.86 Подпись». Следом за росписью идут Р.S.-3, а потом просто Р.S. с дописками.

 Отдельные строчки из задания №4: «В решении от 28 янв. включить чёткий пункт, что все совещ. и проверки провод. руковод. только после 17 часов и никаких вызовов по организации и провед. любой работы во всех органах с участием руководителей запрещается до этого вр. Наказывать и лишать прем. руковод., которые эт. регламен. нарушают. 20.01.86г Подпись».

А вот записка без номера: «Богом прошу принимайте срочные меры, время есть! Но оно и быстро бежит. Нам нельзя терять ни минуты». Ещё одна: «т. Фурманову Б.А. Звонить один раз если нет ЧП утром в 9.00 чтобы меньше было звонков Роспись. Меня во многом огранич. ради того чтобы быстрее выписать».

Смысл его записок мне был понятен, но я их никому не показывал и не передавал. Шефа вскоре выпустили из заточения. Наверное, с него взяли подписку, что он не будет впредь брать в руки авторучку. Конечно, ни одного поручения я не только не выполнил, но и не собирался этого делать, а Воздвиженский и не вспоминал о них после выплёскивания переживаний на бумагу.

28 января ему попадает в руки номер газеты «Уральский рабочий» с докладом председателя облисполкома О.И. Лобова на областной отчётно-выборной конференции. Доклад назывался: «Пятилетки широкий шаг». Воздвиженский не пропустил в нём ни одной мысли, подчёркивал их, подражая манере Ленина, делал ремарки: «Можно больше. Надо пробить через Госплан. Если бы мы это выполнили. Нельзя губить. Тезис не верен. Очень мало. Бьём по воробьям».

Внизу на поле написано: «т. Фурманову Б.А. В понедельн. номере зн. сила (популярный журнал «Знание - сила) выступил ак. Патон о газефикации села из полиэт. труб очень важная идея. Немедленно поехать в Киев. Взять документ. А летом ложить раскатывая 10 км газ. трасс из полиэт. тр. Нельзя ли на одном из наших заводов быстро развернуть изг. таких тр.»

Вверху выведено ещё размашистей: «т. Фурманову Б.А. доклад сохранить до моего выхода». Я сохранил доклад, как понимаете, на больший срок, а отдать ему Воздвиженский не просил. 

Отдел строительства Воздвиженский оставил в покое, понимая, что не сможет одолеть моё сопротивление. Зато основательно взялся за отдел лесного хозяйства и деревопереработки, который также был в его ведении. Он вызывал к себе в кабинет заведующего Киреева, инструкторов и учил их тому, как нужно работать, используя публикации в популярных журналах.

Мы трудились с ним параллельно, а значит не пересекаясь, он говорил обо всём и со всеми, а я с аппаратом отдела занимался работой. Вскоре я переехал в Москву, а Воздвиженского перевели на работу первым заместителем председателя облисполкома, доклад которого он так тщательно проработал.

В последующие годы наши дороги пересекутся неоднократно. Сергей Борисович будет оставаться верным себе: увлекающимся, энергичным, подхватывающим новые веяния, непоседливым, великолепным оратором, которого слушаешь с удовольствием, отзывчивым на просьбы и внимательным к каждому человеку. Я дорожу тем, что несколько десятков лет между нами оставались добрые отношения. Без великих энтузиастов, к которым всегда относил его, тусклой была бы наша жизнь. 

***

     В конце 80-тых годов Ельцин войдёт в большую политику на волне борьбы с привилегиями, которые имели партийные руководители и работники государственного аппарата. У простых людей, наслышанных о льготах, но мало знающих о них конкретного, эта тема находила активную поддержку. Воспитанные на принципах социализма, утверждавших равенство граждан во всём, они воспринимали привилегии несправедливостью, которую нужно было искоренять навсегда и немедленно. Заблуждение зачастую не имело предела, что использовали политики, не собиравшиеся что-либо менять по существу.

Что же это были за привилегии в период моей работы в обкоме? В вопросе создания условий, при которых сотрудник основное время мог бы уделять работе, а не бытовым проблемам, Ельцин оригинальностью не отличался. Как и руководители крупных хозяйственных организаций, он придерживался того правила, что нужно освобождать работника от пустых хлопот. Разница состояла в неодинаковых возможностях, партийная власть располагала более скромными.

Уровень жизненного благополучия определялся размером заработной платы. Сотрудник обкома, перешедший в аппарат с предприятия, независимо от должности, которую он стал занимать, терял в зарплате 20-25 процентов. За последний год работы в Главсредуралстрое мне была начислена зарплата вместе с премиями в сумме 5960 рублей, что равнялось стоимости автомобиля марки «Жигули». За первый год службы в обкоме партии получил 4670 рублей, т.е. на 22 процента меньше.

Это существенная разница, когда семья привыкает к определённому уровню жизни. Ни какой компенсации не имел. В материальном плане аппаратчик был унижен, и ему приходилось мириться с тем, что призван работать за идею. Премии в обкоме не выплачивались, такая статья доходов не существовала.

Не было преимуществ и в квартирном вопросе. Для постановки граждан на очередь на получение или расширение жилья правила в государстве существовали одинаковые для всех. А вот по скорости движения очереди отличались. В строительных организациях она подавалась быстрее, чем на промпредприятиях и в обкоме. В обком не шли работать из-за желания быстрее получить квартиру. Туда приглашали специалистов такого уровня, которые на предыдущей работе жильё уже имели.

Члены бюро обкома, действительно, занимали просторные квартиры, обставленные мебелью, в доме, располагавшемся рядом с работой. Только это было служебное жильё, оно предоставлялось вместе с должностью. Ордер жильцу на квартиру не выдавался, и с неё при отставке съезжали в никуда, что заставляло того же секретаря дорожить рабочим местом.

Много говорилось о дачах. Обком и облисполком имели на окраине Свердловска рядом с посёлком Исток в сосновом бору земельный участок с водоёмом. К десятку построек, в том числе и к нескольким двухэтажным деревянным домам послевоенной постройки, вела асфальтированная дорога. Заведующий отделом мог снять для семьи однокомнатную квартиру.

Хозяйственник привозил меня на смотрины. Я поднялся на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, посмотрел на запущенное жильё и казённую мебель, с привинченными к ней инвентарными номерами, и был разочарован. Когда же мне сказали, что за проживание на территории нужно платить в месяц почти сто рублей, что составляло больше одной трети заработной платы, то вопрос об аренде вообще отпал.

Не имея побочных доходов, снимать такое пристанище было явной дикостью. Только тот, кто не мыслил свою жизнь без близости к первым лицам, мог пойти на такие материальные жертвы. Мне же ни коллеги, ни тем более руководители в свободное от работы время были не нужны. На всех последующих должностях, дававших право иметь правительственную дачу, я даже не выезжал их смотреть.

Однажды Ельцин взял меня с собой на дачу Исток, чтобы на месте высказать предложения по её достройке и развитию. Мы обошли территорию, он без обычной уверенности говорил о том, что надо бы сделать. Поручил предварительно оценить затраты. Расчёты были представлены, но дальнейших команд не последовало.

Рядом со зданием обкома в кирпичном купеческом особняке с пристройками размещалась спецбольница. К ней прикреплялись сотрудники обкома и облисполкома, руководители и ведущие специалисты организаций. Я вместе с членами семьи пользовался её услугами после переезда в Свердловск в 1969 году.

В этой больнице на приём в очередь не выстраивались, приходили по записи, а работающие принимались без очереди. Врачи к пациентам обращались на Вы, по имени и отчеству, что выглядело странным. Они приглашали, звоня на работу, пройти диспансеризацию. Врачам не хватало квалификации, чтобы самим ставить диагноз, при сложных заболеваниях они звали консультантов со стороны.

Были подобные привилегии и на московском уровне, выглядели они солиднее, как и подобает столице. Отличалась же Москва тем, что у ведущих работников министерств и ведомств, я не говорю уж об аппарате ЦК, существовала система спецпитания. По мнению жителя периферии в Москве и без этого продуктов было в достатке. Свободно продавались мясо и колбасы разных сортов, которых не сыщешь ни в одной области.

Тем не менее, на улице Грановского, что рядом с Манежной площадью, с давних времён работала громадной вместимости столовая, где можно было пообедать и поужинать по талонам. Талоны выдавались на месяц, их стоимость в зависимости от занимаемой должности составляла от 50 до 150 рублей. Я в должности замминистра Минтяжстроя СССР получал талонов на 75 рублей. Мало кто обедал в столовой, в основном на талоны приобретали продукты в буфете. Товары продавались по себестоимости, то есть раза в два дешевле, чем в магазинах.

Я долгое время не использовался предоставленным правом, так как стеснялся туда ездить. Когда же в буфете появился первый раз, то был поражён разнообразием продуктов, которых никогда в жизни не видел и даже не слышал о их существовании. Брал только разные консервы и конфеты, набивал полный портфель и с подвернувшейся командировкой отвозил это всё в Свердловск, где ещё жила семья, доставляя ей огромную радость. Существовало это хозяйство до 1988 года. Было жаль ликвидации не буфета, а того, что исчезла прибавка к зарплате, которую обещали компенсировать и забыли.

Выдавались ещё ежемесячно абонементы в театры города, что позволяло покупать билеты без очереди и в день спектакля. Этим правом не пользовался ни разу. Были абонементы на приобретение подписных изданий и разных книг. Из длинного перечня семья выбирала необходимое в пределах финансовых возможностей.

Словесная борьба Ельцина с привилегиями завершилась, после занятия им «престола». Остались спецбольницы, дачи, транспорт. Льготы же для представителей высшего эшелона власти приняли вообще уродливые формы, до которых правители эпохи социализма не смогли бы додуматься при всём желании.

Волна подняла борца, и она же его опустила, лишив уважения подавляющей части населения страны.

                                                        ***

     Самые приятные и светлые воспоминания о работе в обкоме, как это не покажется странным, оставило выполнение депутатских обязанностей. Можно было формально подойти к наказам избирателей, что зачастую и делалось депутатами. Добиться включения в план, например, строительства школы и считать, что твоя миссия завершена. У меня так не получилось.

Все заведующие отделами обкома избирались в состав областного Совета народных депутатов. Поэтому, когда в 1984 году состоялись довыборы в местные Советы в ряде округов, то я автоматически оказался в числе претендентов. Не без подсказки обкома и облисполкома, определявших персональный состав кандидатов в депутаты по избирательным округам, коллектив Отрадновского лесопромышленного комбината обратился ко мне с телеграммой.

Тогда на избирательный округ власти выдвигали одного кандидата. Они ведь не меньше населения разбирались в деловых качествах человека. Теоретически предлагавшаяся кандидатура при тайном голосовании могла и не пройти, что, правда, случалось редко. 

В полученной телеграмме говорилось: «Выборная Свердловск Обком партии Отдел строительства Товарищу Фурманову Б А Уважаемый Борис Александрович Коллектив Отрадновского ЛПК единодушно восьмого января выдвинул Вас кандидатом в депутаты в Свердловский областной совет народных депутатов по 426 избирательному округу тчк Просим Вас дать согласие баллотироваться кандидатом в депутаты Свердловского областного совета народных депутатов тчк Председатель собрания Курганский секретарь собрания Зайцева».

О посёлке Восточном, лежавшем в 30 километрах строго на Запад от города Серов, я имел смутное представление. Его отыщешь не на любой карте области. До ближайшей железной дороги в рабочем посёлке Рудничный и просёлочного грунтового тракта было десять километров. Но, чтобы до них добраться, надо было переправиться на автомашине вброд через реку Тура. В паводок и после дождей посёлок оставался на недели отрезанным от мира.

От Серова до областного центра ещё 350 километров, половина этого пути была проезжей, вторая половина дороги существовала лишь на карте. Тогда из Свердловска на Север через Нижний Тагил только пробивалась «бетонка» методом народной стройки. Пассажирский поезд в город Североуральск отправлялся из Свердловска раз в сутки, после Серова он делал первую остановку в Рудничном. В самом Серове и в тресте «Серовстальстрой» мне доводилось бывать неоднократно, а в Восточном делать было нечего. 

Лишь 4 мая, когда стали поджимать сроки, и мне было подсказано содержание ответной телеграммы, я написал: «Посёлок Восточный Свердловской области Коллективу рабочих инженерно-технических работников служащих Отрадновского ЛПК Благодарю Вас за оказанное доверие выдвинуть меня кандидатом депутаты Свердловский областной совет народных депутатов по 426 избирательному округу тчк Даю согласие баллотироваться по данному округу тчк Заверяю что буду добросовестно относиться исполнению депутатских обязанностей Заведующий отделом строительства обкомпарта Фурманов».

Оплата при отправке телеграмм бралась за каждое слово, которым считались и предлоги, и знаки препинания, поэтому их избегали, а слова по возможности, писали слитно. В итоге получались такие тексты.

Дав согласие баллотироваться, я уже без подсказок засобирался в дальнюю дорогу. Надо же понять в какую историю я влип, и чего ждут от меня избиратели. Мы пока не известны друг другу. 17 мая в 6 часов утра приезжаю в Рудничный по железной дороге. Меня встречают бесконечно приветливые представители поселковой власти и ЛПК. Они полны надежд.

Едем на вездеходе в Восточный по бездорожью, вброд преодолеваем Туру. Высокая вода в ней к приезду спала. Показали мне большой посёлок, застроенный индивидуальными бревенчатыми домами, осмотрели производственные цеха ЛПК, объекты социальной сферы.

Впечатление от увиденного было тяжелейшим. Плохое состояние зданий, непролазная грязь на улицах, общая запущенность, ни одного квадратного метра асфальтового покрытия. В конторе садимся рассматривать и обсуждать подготовленные «избирателями» наказы. Роль избирателей, конечно, играли представители власти.

Перечень вопросов, по которым от меня ждали поддержки, оказался длинным. Я всё-таки приведу его полностью, чтобы дать представление о проблемах жителей глубинки. Порядок, в котором назывались наказы, сохраняю, ведь это свидетельство степени их важности.

- Строительство 60-ти метровой телевизионной вышки.

Телевизоры у жителей Восточного были, их выдавали антенны, прикреплённые к жердях совершенно невероятной длины. Однако высота антенн не спасала, так как излучатель сигнала располагался на огромном удалении. Передачи принимались лишь при определённой погоде, а не когда хотелось.

- Строительство больницы на 100 коек и поликлиники на 150 мест.

Комплекс крупный, работы на нём начаты пятнадцать лет назад, пока не завершена даже кладка  коробки зданий. Проект устарел, нужно вносить в него изменения, достраивать, укомплектовывать оборудованием. Проблема сложная и для крупного города, а тут ни строителей, ни материалов. Кошмар!

- Ввод двух котлов в пристроенном помещении к существующей котельной.

Нет труб, оборудования, специалистов.

- Приведение в рабочее состояние цеха по выпуску древесноволокнистых плит.

Стены цеха, запущенного в эксплуатацию без системы общеобменной вентиляции и без вытяжной вентиляции от оборудования, на чём решили сэкономить, стали разрушаться из-за повышенной технологической влажности. Требуются средства, вентиляторы.

Начальник цеха не верит, что его хозяйство рушится из-за отсутствия воздухообмена, он возражает. Но мои разъяснения, и моя репутация побеждают.

- Строительство детского сада на 280 мест.

Нужно начинать с выбора площадки и привязки проекта. Детвора сидит по домам, не давая родителям зарабатывать деньги на жизнь.

- Увеличение объёмов строительства жилья.

Раньше в год вводилось по пять домов общей площадью 320 квадратных метров. Просят увеличить сдачу жилья вдвое.

- Пристрой к школе №2 спортивного зала, аналогичного культурно-оздоровительному центру в Балтыме.

Чрезвычайно нужное дело.

- Строительство овощехранилища на 500 тонн.

Мощность имеющегося хранилища недостаточна, оно вмещает всего 250 тонн.

- Развитие на предприятии хозяйственного способа ведения подрядных работ, и укрепление отдела капитального строительства.

- Строительство моста через Туру шириной при разливе до 50 метров.

- Обеспечение баллонным газом двух тысяч индивидуальных установок, создание подразделения по обслуживанию.

- Завершение разработки генерального плана посёлка.

- Укрепление участка треста «Серовстальстрой» в Восточном.

На этом тринадцатом вопросе местная общественность выдохлась, засмущалась и перестала загибать пальцы, да их уже и не хватало на двух руках. Про себя представители общественности, видимо, подумали:

- Пусть ничего не решится, зато на душе полегчало. Выговорились.  

На человека, который далёк от строительных дел, перечисленные пожелания не произведут должного впечатления. Но я-то был кадровым работником отрасли со стажем более 20 лет. Я-то представлял размах и беспредел обозначенной программы работ. Это же была чистейшая фантазия. Как можно надеяться на одномоментное разрешение всех проблем, накопившихся за многие годы?

Однако трогательная атмосфера товарищества, воспринимавшего меня с надеждой и верой, затмила моё сознание настолько, что я не удержался, и внёс в копилку вопросов свою лепту:

- Согласен, что всё названное Вами необходимо, но без ввода в действие установки по производству асфальта нам не обойтись.

Моё дополнение, употребление слова «нам», участники встречи оценили по достоинству. Оценили даже те, кто не понимал, зачем, собственно, асфальт нужен.

***

     Заданные вопросы были не только выслушаны и записаны мною, каждый из них мы сообща обсудили в деталях и наметили порядок действий. Вечером того же дня состоялась моя встреча с избирателями в поселковом клубе. Оказалось, что особым любопытством селяне не отличались, хотя, если судить по телеграмме, они единодушно меня выдвинули.

Всё же администрации удалось кое-кого затащить в зал на встречу с кандидатом в депутаты. Рассказал немного о себе, о рассмотрении наказов избирателей, ответил на вопросы тех, кому предыдущей информации оказалось мало.

Наверное, мой приезд имел определённый резонанс, и население проголосовало за избрание меня депутатом. А может быть, они просто хотели отвязаться от надоевших выборов. Теперь мне предстояло оправдать доверие людей, занимаясь решением всех проблем сразу.

Самым сложным было добиться включения в государственный план строительство объектов и получить лимиты на проектные и изыскательские работы. На это могли уйти годы. Но обстановка складывалась удачно. Отрадновский ЛПК, в числе многих других предприятий, входил в состав объединения «Свердлеспром», возглавляемого Ляшуком Николаем Степановичем. Планы капитального строительства, спускаемые лесникам и переработчикам древесины, разбросанным по медвежьим углам области, никогда не выполнялись.

Когда Ляшук почувствовал, что я заинтересованно берусь за дело, он с готовностью пошёл навстречу, и вносил изменения в плановые показатели, уменьшая объёмы по тем предприятиям, где средства не осваивались. Он не один раз потом будет сопровождать меня в поездках, беспокоясь о своих подопечных, и помогать во всём. Проектные организации и особенно подрядные к корректировкам плановых заданий в середине года относились без энтузиазма. С ними приходилось заниматься много и упорно. Доказывать помогала занимаемая должность.

Иногда новизна и необычность работы захватывала всех. Так случилось с мостовым переходом через Туру. Возведение капитального моста экономическим обоснованиям не поддавалось, а привлечь специализированную организацию мостовиков было вообще гиблым делом. Провалилась подсказанная кем-то идея соорудить понтонный мост, получив его у областной службы гражданской обороны.

Тогда я предложил сделать переход в уровне меженных вод. В этом случае ледоход, когда река в паводок набухает, проходил бы над мостовыми конструкциями.

Со льда в дно реки забили металлические трубы большого диаметра, вычерпали из полостей грунт и заполнили пустоты бетоном. К опорам приварили поперечные, а к ним продольные широкополочные двутавры, поставлявшиеся Нижне-Тагильским металлургическим комбинатом. Сверху уложили брус, и получилось полотно для проезда машин. Эта работа захватила проектировщиков и строителей, она была сделана на одном дыхании.

Тогда главным в строительном деле было не ослаблять внимание, постоянно контролировать работы, оказывать помощь и подгонять нерадивых. Из поля зрения проблемы Восточного я не упускал. Телефонная связь с руководителями поселкового Совета и организаций давала возможность быть в курсе всего происходящего. Приглашал к себе исполнителей и разбирал вопросы в Свердловске, брал руководителей с собой в командировки. За два года побывал в посёлке двенадцать раз. Приезжал туда поездом, автотранспортом и несколько раз прилетал вертолётом, совмещая посещение подопечного пункта с облётом пусковых мощностей области.

Первый прилёт в посёлок на вертолёте и его посадка на школьном поле, единственном месте, где разрешалось приземление, остались незабываемым днём для ребятни. Школьники и преподаватели прекратили занятия, выбежали раздетыми на улицу, оцепили большим кольцом «живую» машину и долго не расходились, не обращая внимание на мороз. В тот день они, наверное, уже больше заниматься не смогли.

Прошло немного времени, и в феврале 1985 года состоялись уже всеобщие выборы в местные Советы. Я снова баллотировался по тому же округу. К выборам был выпущен большого формата плакат на лощеной бумаге с моим портретом и жизнеописанием.

Все производственные достижения, награды были перечислены и ещё добавлено: «Б.А.Фурманов ведёт большую общественную работу. Он неоднократно избирался в состав партийных, советских, профсоюзных, комсомольских органов. В настоящее время он член обкома КПСС, депутат областного Совета народных депутатов. Принципиальный и эрудированный руководитель, умеющий работать с людьми, Б.А.Фурманов пользуется заслуженным авторитетом и уважением в трудовых коллективах».

На отретушированной фотографии я не узнавал себя, так как выглядел сильно помолодевшим и нацеленным на преодоление любых препятствий. Меня вновь избрали депутатом, что добавило энтузиазма. Жители Восточного и сам посёлок стали мне близкими. Они нуждались в помощи, верили мне, и сами не сидели, сложа руки. Их жизнь и работа были трудными.

Однажды зимой меня свозили на лесозаготовки в тайгу, чтобы показать, чем занимаются настоящие мужчины. Холод, глубокий снег, тайга, отсутствие элементарных бытовых условий, долгие ежедневные переезды на работу и обратно.

За добросовестное исполнение депутатских обязанностей я никаких поощрений не имел. Ожидать их от облисполкома даже не приходило в голову. Главным было то, что дела подавались, что мне эта работа нравилась своей конкретностью, что в разных местах Восточного на радость людей закипела строительная жизнь.

 14 июня 1986 года, буквально за несколько дней до перевода на работу в Москву, я прилетел в Восточный последний раз. Больше там бывать не пришлось. Наши почти родственные отношения неожиданно прервались. Удивительно то, что уже в августе из Свердловска мне передают большой пакет. В нём оказались два письма.

«Свердловский областной комитет партии тов. Петрову Ю.В. Исполнительный комитет Восточного поселкового Совета народных депутатов высылает Вам от жителей пос. Восточный благодарственное письмо в адрес депутата областного Совета тов. Фурманова Бориса Александровича за его активную депутатскую деятельность на избирательном округе. Просим Вас переслать письмо по месту работы Бориса Александровича. Председатель исполкома Восточного поселкового Совета народных депутатов: А.С. Мусихина».

К сопроводительному письму скрепкой был прикреплён лист плотной бумаги. По контуру он имел рамку с тиснёными пятиконечными звёздочками, в верхней части на фоне развевающегося красного знамени целеустремлённый профиль головы В.И. Ленина. Под рисунком мелкими буквами набрано «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Ниже крупные красного цвета буквы складывались в два слова: «БЛАГОДАРСТВЕННОЕ ПИСЬМО».

Дальше шёл отпечатанный на старенькой машинке, так как не все буквы были пробиты чётко, следующий текст, который привожу дословно: «Мы, жители посёлка Восточный, с чувством благодарности будем всегда помнить нашего депутата областного Совета Бориса Александровича Фурманова.

Чуткий и внимательный к нуждам жителей, он внёс большой вклад в развитии нашего посёлка. Десятки лет решался вопрос о строительстве моста через реку Туру, благодаря заботе и оперативности Бориса Александровича, мост построен в короткий период. Больничный комплекс сдвинулся с мёртвой точки, строительство которого было законсервировано на 10 лет, в 1985 году сдана поликлиника на 150 посещений в смену. Имеется возможность смотреть телевизор с прекрасным изображением, что так же было вопросом постоянного суждения.

В настоящее время строится спортивно-оздоровительный комплекс к школе №2, сдана госкомиссии новая котельная ТЭЦ. И ещё много славных дел можно  перечислить, т. е. с чем бы мы не обращались к нашему депутату, все вопросы решались положительно. При всей своей загруженности в работе, тем не менее он всегда находил время и ежемесячно нас посещал, причём, в своё личное время. Жители пос. Восточный выражают сердечную благодарность уважаемому Борису Александровичу. Жители пос. Восточный июль 1986г.»

Последняя отпечатанная строчка заехала уже на рамку. Составителям благодарственного письма не хватило места, иначе они бы не остановились и продолжили перечисление «славных дел», включая асфальтовую установку, обеспечение газом и прочее. Письмо по характеру изложения адресовано как бы и не мне, оно рассказывает обо мне кому-то другому, но это мелочи. Растрогало оно меня сильно.

Необычное построение предложений, ошибки только усиливали впечатление от прочитанного. Депутатом я уже не был, от меня они не зависели, даже адрес моей новой работы не знали, а посчитали нужным таким вот образом напомнить о себе и отблагодарить. Выходит, что заметный след от моих дел там остался, а моя бескорыстная преданность депутатским обязанностям и необъяснимая привязанность к жителям посёлка не забыты.

Не обошлось в письме и без явных преувеличений. Не каждый месяц я навещал Восточный, а реже ровно в два раза. Может быть, в тех краях время течёт иначе? И потом, жители посёлка не ведали, что субботы, на которые часто выпадали мои наезды, в обкоме партии были всегда рабочими днями. Так что «личное время» я на избирателей почти и не тратил.      

Это благодарственное письмо последней весточкой не оказалось. Получаю в конце года телеграмму: «Фурманову Борису Александровичу. Исполнительный комитет Восточного поселкового Совета народных депутатов сердечно поздравляет Вас с новым 1987 годом желаем здоровья успехов семейного счастья благополучия 30-го сдаём больницу госкомиссии - председатель исполкома А.С.  Мусихина».

И следом ещё одну: «Фурманову Борису Александровичу. Первая очередь больничного комплекса пятьдесят коек принята госкомиссией - Председатель исполкома А.С. Мусихина». От горкома КПСС Серова поздравительные открытки Шапуровым В.П. приходили потом не один год. А ещё говорится в народе, что добрые дела люди долго не помнят.

Если говорить откровенно, а я так поступаю в мемуарах, то благодарственное письмо и телеграммы значат для меня больше, чем три вместе взятые «благодарности», подписанных в мой адрес Ельциным по долгу службы.

Весточки посёлка Восточного пронизаны искренностью, идущей от чистых сердец.     

***

     Память Ельцин имел великолепную. Она не была избирательной, например, только на числа или на лица. Он одинаково хорошо запоминал информацию общего плана, цифровые показатели, характеризующие работу области, отраслей и ведущих предприятий, фамилии, имена и отчества коллег, сослуживцев, руководителей организаций, лица людей, с которыми доводилось встречаться. Не забывал договорённостей и данных обещаний.

Его способность к запоминанию, наверное, доставляла ему самому удовольствие, но главным образом, она была приятна тем, кому время от времени приходилась общаться с ним и убеждаться в том, что он их помнит. Первым секретарём обкома крупной индустриальной области, когда приходится иметь контакты с сотнями людей, без такой уникальной способности просто нельзя работать.

Однажды в Свердловск, закрытый для посещения иностранцев, каким-то ветром занесло многочисленную, кажется, китайскую партийную делегацию. Состав её, как специально, подобрали таким образом, что для нас они были все на одно лицо, одного возраста, а их фамилии состояли из трёх кратких слов. На переговорах с обеих сторон присутствовало человек по десять.

Открывая встречу, Ельцин демонстративно, иначе это был бы не он, отложил далеко в сторону справочные бумаги, встал из-за стола и, не кося глаза в сторону шпаргалок, начал представление присутствующих. В том порядке, как расположились гости за столом, он представил их, назвал должности и жестом руки ещё обозначил персоналии. Конечно, это было замечено всеми, вызвало приятное оживление и расположение делегации к нашему лидеру. Свердловская сторона и до этого момента питала к Ельцину симпатию.

Хорошая память не давала ему возможности забывать положительные качества человека, его недостатки и упущения в работе. Ельцин не был злопамятным, и его не преследовало желание "добить" неугодного или нерадивого человека. На каком-то этапе работник мог рассчитывать на поддержку секретаря, в трудном положении тот мог подсказать выход из тупика. Если же что-то происходило не по его сценарию, то человека он в одночасье забывал, и тот для него переставал существовать. Тогда это случалось редко. В московский же период работы Ельцина подобное происходило уже систематически.

Заместителем начальника главка, курировавшим строительные организации Свердловска, работал Ворошилин Евгений Александрович. Невеликого роста, сухощавый. Густющие брови, когда он наклонял голову, прикрывали часть лица, и придавали Е.А. строгое, колючее выражение. Внешность не соответствовала его душевной теплоте и внимательности.

Работал он много, добросовестно, зарываясь порой в детали проблем. Ворошилин был принципиальным специалистом, умеющим отстаивать свою точку зрения. Из заместителей начальника главка он был старшим по возрасту, уважаемым за житейскую мудрость. Имел Ворошилин награды за участие в Великой отечественной войне. Случалось и мне не раз обращаться к нему за советом, и он всегда оказывал поддержку.

Километрах в тридцати от города перед уходом на пенсию Е.А. приобрёл в глухой деревне деревянный дом с огородом и отважился его отремонтировать. Для тех времён это была неслыханная вольность. Появились жалоба, фельетон в газете, проверяющие комиссии. Окончательное заключение давала начальник сметного управления главка Кожевникова М.К., она подписала документ подтверждавший, что согласно квитанциям владелец оплатил все виды работ. На этом история не завершилась.

Дело Ворошилина рассматривалось на закрытом заседании бюро обкома 28 марта 1983 года. Ельцин предложил «провинившемуся» на выбор два решения: либо избавиться от купленного дома, либо расстаться с партийным билетом. Такой вот он был принципиальный противник частной собственности. Ворошилин оставил партбилет и главк. Для Ельцина он с того момента больше не существовал, а они знали друг друга полтора десятка лет по совместной работе.

К другому случаю оказался причастен и я. В Красногорском районе города Каменск Уральский 19 ноября 1983 года проходила партийная отчётно-выборная конференция. В ней участвовал инструктор отдела организационно-партийной работы обкома Ермаков П.К., которого избрали в состав президиума. Он по долгу службы занимался перевыборной кухней. Близость к кухне дала возможность расслабиться и забыть о своём служебном предназначении.

Перед окончанием прений в президиум пришла записка: "Почему инструктор обкома пьян?» Совершенно глупый вопрос для человека, который сообразил не указывать свою фамилию. Ответ на анонимную записку не давался, такое уж существовало правило, но инструктора, уличённого в страшном грехе, со сцены быстро убрали.

Докладывая о командировке, я не мог не упомянуть о проступке Ермакова, не коснуться и той части его поведения, которая не была видна из зала. О случившемся уже знали, но мне предложили рассказанное изложить в письменной форме. Пришлось писать докладную «товарищу Ельцину Б.Н.».

Единственный раз в жизни составлял бумагу подобного содержания на человека, храню её и сейчас. Возможные выводы я представлял и старался смягчить ситуацию, поэтому последние фразы были такими: «По моему мнению, т. Ермаков П.К. за допущенный срыв в поведении на отчётно-выборной партийной конференции заслуживает специального разбора. Понимаю, что оценка случившемуся дана мной с позиции очень высокой требовательности».

Не последовал ни специальный разбор, ни учёт степени требовательности. Инструктора уволили в тот же день с работы приказом первого секретаря. Партия боролась за чистоту своих рядов.

Приведу случай и другого порядка. На 1985 год пришёлся 50-летний юбилей треста «Уралтяжтрубстрой». Когда для Первоуральского Новотрубного завода трестом был построен современный дворец культуры с двумя огромными высоко ценившимися мозаичными панно на стенах главного фасада, старое здание отдали строителям. Кстати, цветная фотография фасада дворца металлургов демонстрировалась на Всемирной выставке в Монреале, и я там её видел своими собственными восторженными глазами.

Задолго до юбилея строители начали реконструировать подаренное им здание. Пусть долго, но его совершенно преобразили и превратили в игрушку. В области у строительных трестов подобного по уюту и качеству отделки дворца не было. Начинались работы по реконструкции при моём отце, а заканчивались - при новом управляющем трестом Сабанове В.И. Молодой ставленник отца очень ревностно, как выяснилось вскоре после назначения, стал относиться к авторитету предшественника.

На открытие дворца приехал Ельцин. Пригласили и меня, работавшего тогда в обкоме партии. Официальная часть прошла торжественно и празднично, по традиции «узкий круг» собрался в отдельной комнате, чтобы отметить событие уже не на словах. Ельцин оглядел присутствующих, правильно оценил обстановку и произнёс недовольным голосом:

- Почему не пригласили Фурманова Александра Родионовича? Найдите его.

Отца тут же нашли, и от Ельцина он услышал добрые слова. Секретарь наш умел помнить долго и забывать навсегда.

***

     Областной строительный комплекс включал генподрядные и субподрядные организации, автотранспортные хозяйства и базы механизации, предприятия строительной индустрии и стройматериалов. Его составной частью были научно-исследовательские и проектные институты, требовавшие внимания к своим проблемам.

На оперативных совещаниях, штабах, селекторах, проводимых по вопросам строительства, руководители институтов, главные инженеры проектов обязательно присутствовали. К ним адресовалось много претензий, связанных со сроками выдачи проектно-сметной документации, с её переработкой по замечаниям строителей и выявленным ошибкам. Что же касается главных архитекторов проектов, то они держались обособленно и не вписывались в общее поступательное движение, девизом которого было: «Строить больше, быстрее, дешевле».

При возведении производственных мощностей об архитекторах вообще не вспоминали. Когда же дело касалось объектов гражданского назначения, особенно на стадии привязки типовых проектов, то архитекторы о себе напоминали. Однако утверждаемая в столице для Свердловской области стоимость строительства одного квадратного метра площади жилых и социально-бытовых зданий не позволяла вносить какие-либо дополнения, улучшающие их облик.

Строительство по индивидуальным проектам практически не велось. Даже дворцы культуры, которые в списке строек были редкостью, возводились по типовым аналогам. Удавалось разными способами добиваться для них некоторого увеличения сметной стоимости под предлогом придания объекту местного колорита.

Фактические же затраты на дворцы культуры почти в полтора раза превышали утверждённую смету, но они документально не фиксировались, так как делались в нарушение установленного государством порядка финансирования. Дополнительные затраты отражались на себестоимости у заказчика и у тех предприятий, которым поручалось выполнение работ, не предусмотренных сметой. В этих случаях архитекторам предоставлялся простор для творческих фантазий, и им удавалось создавать объекты, привлекавшие потом внимание.

В проектирование объектов производственного назначения Ельцин никогда не вмешивался. Что же касается домостроения, то ни один принципиальный вопрос без его одобрения не реализовывался. Например, решения о выборе типа серии крупнопанельных домов, о переходе на усовершенствованные планировочные решения, об отделке фасадов зданий, о технологии изготовления железобетонных изделий и повышении уровня заводской готовности продукции принимались после обстоятельных рассмотрений с его личным участием.

Годы работы Ельцина в Свердловском ДСК дали ему основательную базу, опыт и понимание процессов жилищного строительства, поэтому он охотно участвовал в выборе решений и ставил последнюю точку при обсуждениях. Допускались при этом и ошибки. Так не оправдала возлагавшихся на неё надежд идея строительства нового завода КПД для выпуска изделий серии 1-137 в Свердловске. Технологические задумки, столкнувшись с производственными реалиями, не позволили вывести предприятие на проектную мощность.

Ведущей проектной организацией по полносборному домостроению в стране был московский институт «ЦНИИЭП жилища». Нашей областью в институте занимались главный инженер проекта (ГИП) Острецов В.М. и главный архитектор проекта (ГАП) Д.Ф. Животов. Они знали Ельцина ещё по его работе в ДСК.

Специалистами они были толковыми, пробойными, умели «пудрить мозги» и, с присущей москвичам «скромностью», выходили по телефону непосредственно на Б.Н., когда он был уже первым секретарём обкома. На встречи с ними Ельцин приглашал заинтересованных лиц и исполнителей. Многословные москвичи затем уезжали, а институт «Свердловскгражданпроект» и технические службы главка вместе со строителями внедряли в жизнь задуманное.

Улучшению качества отделки фасадов крупнопанельных домов Ельцин придавал особое значение и, благодаря именно его постоянным усилиям и настойчивости, фасады в Свердловске были своеобразными - «шубу» выполняли с использованием каменных дроблёных материалов. Заниматься от случая к случаю, в том числе и с архитекторами, он не мог, поэтому ввёл в систему встречи с ними в историческом сквере в субботние дни.

Начинался Свердловск с плотины на реке Исеть и заводских построек на берегах в нижнем бьефе. Частично сохранившиеся до наших дней строения восстановили и стали использовать для выставки музейных экспонатов. В центральном здании и проходили встречи с архитекторами и проектировщиками. Ельцин старался проводить их регулярно. Это не всегда удавалось, но они случались то через месяц, а то через два-три.

К очередному обсуждению готовилась конкретная тема: строительство подземных переходов в городе, проектирование шумозащитных домов, реконструкция теплоснабжения Свердловска, благоустройство жилья, развитие жилищно-строительных кооперативов, строительство домов повышенной этажности, программа сноса ветхого жилья, производство новых видов стройматериалов, мусороудаление из жилых районов и другие.

Присутствовали секретари обкома, руководители ведущих строительных организаций, архитекторы и проектировщики. Собиралось на обсуждение до двадцати человек. В зале расставлялись стулья, у одной из стен на столах и на полу выставлялись планшеты. 

Сначала заслушивалась информация, по ходу задавались вопросы, и начинался обмен мнениями. Слово предоставлялось всем желающим, но в присутствии Ельцина на это не каждый отваживался. Ведь говорить нужно было по делу, зная тему, это не оперативное совещание на стройке. Требовалась не демонстрация энтузиазма, а оценка технических, архитектурных достоинств предложений и новшеств. Лучше промолчать, чем показать свою некомпетентность шефу. Архитекторы показывали свою меньшую зависимость от партийной власти, они использовали эти контакты для донесения своих проблем. Я иногда участвовал в обсуждениях.

В конце Ельцин подводил итог, и определялась последовательность предстоящих свершений. Ему всегда удавалось найти компромиссные и одновременно толковые решения после того, как разноголосица предложений стихала. Обстановка в зале внешне казалась  неформальной: без стола для президиума и кресельных рядов, но присутствующие знали о том, с кем рядом они находятся.

Польза от встреч была, они способствовали снятию напряжений в отношениях власти с представителями творческой интеллигентности, на ранней стадии вовлекали исполнителей в проект, сближали точки зрения архитекторов и строителей. Ельцин по деловому и демократично проводил разборы. В основном,  заседания посвящались проблемам Свердловска, самым частым докладчиком был главный архитектор города Белянкин Геннадий Иванович. Выносились темы и по  другим городам области. Было в этих встречах что-то домашнее. Постепенно поднимался авторитет архитекторов и проектировщиков, росло их признание.

Ю.В. Петров, сменивший Ельцина на посту первого секретаря обкома, продолжил эту добрую традицию, расширив круг рассматриваемых вопросов, количество приглашаемых на обсуждение и, предоставив широкие возможности для желающих высказать свои мнения.

***

     На четыре неполных года моей работы в стенах обкома пришлось четыре генеральных секретаря ЦК КПСС: Брежнев Л.И., Андропов А.В., Черненко К.У. и М.С. Горбачёв. Чем бы закончилось всё, если бы я засиделся в должности заведующего отделом? История воздаст должное каждому из генсеков, и моя оценка не может представлять ценности. Я и не собираюсь её делать потому, что тогда не смогу завершить этот раздел, в котором основательно увяз.

Известие о смерти трёх генеральных секретарей заставало меня и на выезде, и в Свердловске. Однако в областном центре и в других городах развитие событий происходило по сходному сценарию. Срочный сбор высшего партийного руководства, тишина, ожидание того, что скажет старший по чину, поручения, дававшиеся государственным службам о повышении бдительности, готовности противостоять эксцессам, введении круглосуточных дежурств и тому подобное.

Напряжённое ожидание чего-то необычного сковывало, но так как в подобное состояние, видимо, впадали все граждане огромного государства, то ничего не происходило. Появлялся лишь новый генсек вместо ушедшего. Ещё до этого в аварийном порядке проводились митинги на предприятиях и в рабочих коллективах. Приходилось быть их участников и испытывать страх от того, что могли предложить выступить с импровизированной трибуны.

Я мучился в ожидании и находил слова только на одну фразу:

- Выражаю глубокое соболезнование ...

Это было и глупо, и явно мало, но продолжение в голову не приходило. К счастью, мне таких поручений не давали. Достаточно было тех членов партии, кто умел сказать так, будто задолго знал о предстоящем событии, и усердно подбирал слова к этой траурной минуте.

После избрания на пленумах ЦК, новый партийный лидер встречался с секретарями обкомов и выступал с установочной речью. Ельцин, возвращаясь в Свердловск из очередного вояжа, связанного с кончиной генерального секретаря партии, проводил заседание бюро с участием заведующих отделами и передавал содержание разговоров. Я записывал их в блокнот, чтобы проинформировать затем инструкторов.

О содержании установок хочу поведать.

05.07.1983г. Поручения Андропова Ю.В. в изложении Ельцина и моей фиксации свелись к следующему: «Проанализировать итоги работы последних двух с половиной лет, выявить узкие места и заняться их ликвидацией. Если для этих целей нет собственных сил и имеются вопросы, то вносите нам предложения. В работе сконцентрировать усилия на ключевых позициях этого года: идеология, корма, сбор урожая, подготовка к зиме.

Основой руководства должны быть план, слово и дело, контроль за поручениями. Активно и повсеместно усилить контроль и проверку исполнения поручений. Добиваться выполнения принятых решений. Активизировать работу первичных партийных организаций, привлечь для этого все силы. Решительным образом сократить на 15-20 процентов количество бумаг, направляемых на места. Не снижать накала по трудовой дисциплине.

Готовить специальное постановление по укреплению дисциплины. Партийным комитетам обратить внимание на организационно-партийную работу. Они рассматривают много хозяйственных вопросов не с партийных позиций. Контролировать, чтобы руководители чаще выступали перед трудящимися и бывали в трудовых коллективах. Установить жёсткий контроль за экспортными поставками и валютным фондом. Повысить конкурентоспособность отечественных машин. Перевыполнить план по производству зерна».

14.04.1984г. Информация Ельцина об установочном выступлении Черненко К.У. перед аппаратом ЦК КПСС:

- Политбюро рассмотрело итоги работы народного хозяйства за первый квартал. Решить снос имеющихся бараков до очередного съезда партии. Особое внимание уделить роли партийного инструктора. Улучшить взаимоотношение между отделами. По ветхому жилью составить мероприятия, предусматривающие его снос к 1990 году. Внимание к проблемам пассажирского транспорта.

Оставлю без комментариев основные положения выступления.

Каждое из направлений, обозначенное генеральным секретарём подлежало  проработке и продвижению в жизнь. В выступлении Ельцина перед аппаратом намёки генсекретаря приобретают вполне определённые и расширенные границы. Можно лишь поражаться удивительному послушанию партийных руководителей на местах любым командам, поступавшим сверху и принимавшимся без обсуждений. Ельцин в этом отношении отличался особой исполнительностью.

Покажу на примере, как отдельные намёки генерального секретаря Андропова, приведённые выше, разворачиваются Б.Н. в целую программу действий:

- Необходим постоянный контроль за принятием и исполнением решений бюро и секретариата. Взыскательно подходить к подготовке документов: отдел сельского хозяйства выпустил с начала года две тысячи страниц текста, экономический отдел - 1200 страниц, обкомом израсходовано 5,5 тонн бумаги. Своевременно представлять информацию в ЦК. Секретарям обкома контролировать качество выпускаемых документов. Общий отдел должен визировать каждый документ, исходящий в ЦК.

Работать с кадровым резервом на выдвижение. Произвести переутверждение характеристик работников на заседаниях партбюро. Улучшить качественное содержание характеристик.  Приглашать в аппарат работников с опытом партийной работы (со мной обком допустил явную промашку). Провести переаттестацию работников. Без цели не должна приезжать ни одна комиссия. Увеличить количество мероприятий в субботние дни (словно их до этого было мало). Запретить запросы данных с мест без ведома секретарей. Провести разбор вопросов в каждом отделе обкома.

После установочных выступлений генеральные секретари переходили к общению с территориями с помощью шифрограмм секретного содержания. Получение шифрограммы на местах становилось запоминающимся событием. Обязательно собиралось внеочередное заседание бюро или секретариата. В зале царила напряжённая, строгая тишина. Казалось, что именно сегодня прозвучат какие-то особенные новости.

По мере оглашения шифрограммы, занимавшей зачастую несколько страниц, напряжённое состояние исчезало. Давалась просто объективная информация о положении дел, подкреплённая цифрами и фактами, очищенная от парадной шелухи. В масштабах области она нам была и без того известна. Подсказывалось местным властям, на что следует обратить внимание и как незамедлительно это нужно делать.

08.06.1984г. Центральная фраза шифрограммы Черненко «О задачах в связи с засухой в ряде районов страны»:

- К работе приложить столько сил и средств, сколько этого требуют обстоятельства.

И тут же на заседании бюро утверждаются поручения всем городам и районам области о приложении сил с учётом сложившихся обстоятельств:

- Направить на постоянную работу с предприятий и организаций области в колхозы и совхозы, в том числе за пределы области 4,5 тысячи человек. С 15 июля 50 процентов, до 1 августа - остальных. Направить на уборку овощей и картофеля 45 тысяч студентов. Провести уборочную кампанию за 14 дней.

Задачи поставлены и теперь дело за выполнением.

Следом приходит записка-шифрограмма Черненко «О социальных проблемах». В ней новая установка: «В Х11 пятилетке ежегодный темп прироста продукции должен быть выше, чем в Х1 пятилетке» Выше и всё, этим выражено главное.

Область на последнее поручение отвечает разработкой семи целевых программ. Не забывая об уборке урожая, аппарат обкома с предприятиями начинает составление программ по следующим направлениям: «Производительность труда. Экономия материальных ресурсов. Достижение проектных мощностей на введённых объектах. Продовольствие. Товары народного потребления. Реконструкция и техническое перевооружение предприятий. Внедрение научно-технических достижений».

По каждому из этих направлений предприятия и до подсказки сверху имели свои планы действий, но теперь они обязаны переработать их и выйти на рубежи, которые должны быть выше, чем в предыдущей пятилетке. «Бумага всё стерпит» - говорилось тогда, и новые целевые программы составлялись.

Однако экономика области и страны не имели явного поступательного движения. Метания партийных, советских и хозяйственных органов только углубляли колею, в которой общество продвигалось вперёд. Не отказываясь от устоявшихся традиций и заформализованности, прежде всего в системе хозяйствования и экономики, нельзя было изменить или подкорректировать направление перемещения. Руководители страны не хотели, а скорее они не могли привнести свежее слово в идеологию и экономику.

Их самих угнетали возникавшие ситуации, это отражалось на здоровье лидеров партии, и вскоре процесс заканчивался суточным звучанием по радио траурной музыки.

***

     Так как на уровне Союза для коренных изменений не хватало воли и ума, то эти годы и ряд предшествующих им, характеризовались расцветом всевозможных починов. Не давая ничего существенного, почины позволяли на общем спокойном фоне в стране областному руководителю выделиться из толпы, быть замеченным высшей властью и сделать себе политическую карьеру.

Почины рождались по стране под индивидуальными названиями, но сходные по сути. Свердловская область занимала в этом движении словоблудия передовые позиции. Ельцин верно оценил возможность почина держать лидера на виду. Ещё работая в отделе обкома, он основательно увлёкся экспериментами. Один из них «монтаж крупнопанельного дома за пять дней».

Технически это не составляло особого труда. Организуй монтаж конструкций «с колёс» и обеспечишь нужные темпы возведения. Один-два дома так собрать можно. Но узким местом процесса строительства были не монтажные работы, а изготовление изделий, отделочные работы. Однако уже с этой инициативой удалось прозвучать на всю страну. Сами свердловчане её не повторяли, а переполох устроили. 

В Свердловске зарождались и молодёжно-жилищные кооперативы. Специалист предприятия не строительного профиля оставлял на длительный срок основную работу, приходил на стройку и участвовал в возведении дома, в котором получал квартиру. Другими словами, ограниченные материальные ресурсы давались на жильё, распределявшееся в нарушение очереди на его получение. Энтузиазм молодых людей, желающих в нарушение очереди получить квартиры, давал результаты. Был построен целый жилой микрорайон только в областном центре.

Это тормозило получение жилья очерёдниками, теми гражданами, которые в списках на получение жилья стояли впереди. Эту тему я не поддерживал. Примечательным был и широко разрекламированный почин «измерение выработки в натуральных показателях». В этом случае производительность труда исчислялась не в рублях, а в кубометрах бетона и кирпичной кладки, в квадратных метрах штукатурных, малярных, кровельных работ.

Тресты наряду с оценкой эффективности труда в рублях, считали её и в натуральных измерителях. В конечном итоге это ничего полезного не давало. Ведь вопрос сводился не к тому, как считать производительность труда, а каким путём её повышать. Для этого требовались соответствующий инструмент, поставляемые в срок материалы, заводская готовность изделий, совершенствование организации труда и так далее.

Или взять движение «работа бригады меньшим составом». Бригада отдавала нескольких специалистов и брала обязательство выполнять прежние объёмы работ. А если бы не отдавала, то могла бы делать больше. Существовал ещё почин «коллективная ответственность за трудовую дисциплину трудящихся Северского трубного завода», «выполнение пятилетки в четыре года» и другие. И подобные нелепости процветали, раскручивались прессой и внедрялись в сознание.

***

     Вопросов, которыми занимался обком, было бесконечно много. Только составление программ работ на очередной день, неделю, месяц, квартал и неукоснительное следование им, позволяло справляться с делами и везде успевать. Организации труда и дисциплине уделялось особое внимание. В период работы Ельцина первым секретарём система планирования последовательности выполнения заданий была доведена до совершенства. Этому способствовала высокая организованность самого хозяина, подтягивавшая секретарей и заведующих отделами.

Он заранее тщательно обдумывал предстоящие мероприятия, учитывал до минут продолжительность переездов с одного места встречи на другое, поэтому, приступив к выполнению намеченного, никуда не торопился. Даже не могу себе представить Ельцина куда-то спешащего, ускорившего шаг, нервничающего. Всегда размеренный ритм движения и спокойное уверенное выражение лица. Как-то на совещании, переживая, что может нарушиться график работы, я не выдерживаю. На последней  странице блокнота пишу разборчивым почерком: «Борис Николаевич! До вылета остаётся 15 минут».

Дважды подчёркиваю нижнюю строчку, чтобы обратить внимание на остаток времени и подсовываю прочесть. Он взглянул на написанное и в прежнем ритме продолжил заключительное слово. К отправке вертолёта мы успели. Без Ельцина он бы не улетел, но порядок нужно соблюдать.

На очередной месяц Ельцину на большом листе бумаги расчерчивали «шахматку». В крупные квадраты, соответствовавшие дням недели, он вписывал время и одним-двумя словами обозначал содержание намечаемых мероприятий. Точно такими же схемами пользовались другие секретари и руководители отделов, но рисовали их сами. Я эту форму календаря работ считал неудобной и записи вёл в еженедельниках, печатавшихся в типографии. В них на одной из первых страниц крупным шрифтом печатался совет: «Не перегружайте свою память - пользуйтесь еженедельником «Восход».

Расписание работы первого секретаря доводилось заблаговременно на аппаратных совещаниях или заседаниях бюро. Как правило, это случалось утром по понедельникам, но попадали они и на другие дни недели. Чтобы дать представление о порядке планирования вопросов и их разнообразии, я приведу дословно поручения, озвученные 19 ноября 1982 года на заседании бюро, начавшемся в 15 часов под председательством Ельцина.

Он накануне вернулся из Москвы, где принимал участие в работе пленума ЦК КПСС. Информацию итожит кратко:

- Всё правильно, но медленно.

Дальше перешёл к поручениям:

- Подготовить прогнозы по выполнению плановых заданий 1982 г. по всем отраслям хозяйства.

Это адресуется заведующим.

- 27 ноября заседание штаба по реконструкции свердловского оперного театра.

Шли последние штурмовые недели на объекте. Оперный общими усилиями преображался на глазах, но забот доставлял много. Чего стоило только покрытие сусальным золотом архитектурных деталей, предусмотренное первоначальным проектом ещё в начале века. Тогда подрядчик позолоту не выполнил, благородный металл исчез без следа. Остались лишь записи в архивах по этому поводу.

Свердловская область ежегодно тоннами добывала и направляла золото в государственную казну. Однако на расходование нескольких килограмм сусального золота потребовалось разрешение союзного правительства.

- 3 декабря в 17 часов областной селектор с докладами секретарей горкомов и райкомов партии, руководителей подрядных организаций по ожидаемому вводу жилья, объектов соцкультбыта за год и принимаемых мерах по обеспечению  плановых заданий.

- 6 декабря в 9.30 совещание членов бюро. В 16.00 аппаратное совещание.

- 7 декабря в 10.00 сессия областного Совета народных депутатов и в 16.00 совещание по оперному театру.

- 8 декабря вручение ордена «Трудового Красного Знамени» городу Первоуральску.

Приятное событие для жителей, строителей и нашей семьи.

- 9 декабря рассмотрение хода строительства пусковых объектов. Подготовить программу обсуждения на целый день, учесть возможное посещение строек.

- 10-11 декабря семинар секретарей партийных организаций области в городе Каменск Уральский.

- 14 декабря пленум обкома партии по вопросам строительства. В 16.00 оперативка по оперному театру. Делегацию на торжества в Днепропетровске (город, соревнующийся со Свердловском) от  нашей области возглавит И.А. Осинцев. В составе делегации артисты театров.

- 16 декабря поездка в Краснотурьинск. Пока под вопросом.

- 17 декабря в 17.00 праздник трудовой славы. Проводится в Свердловске, ответственный - секретарь обкома Манюхин В.М.

- 18 декабря отъезд в Москву делегации Свердловской области в количестве 40 человек на празднование 60-летия образования СССР.

- 19 декабря плановое бюро обкома с информацией по пленуму ЦК КПСС.

- 23 декабря возвращаюсь из командировки в Москву. В 17.00 - оперный театр.

- 27 декабря в 18.00 торжественное открытие оперного театра.

- 28 декабря вручение ордена Талицкому биохимзаводу. Указ в центральных газетах будет опубликован сегодня.

- 29 декабря торжественное областное собрание, посвящённое 60-летию образования СССР. Начало в 14.00 в здании оперного театра. Подготовка собрания за секретарём Житенёвым В.А.

- 30 декабря в 17.00 во Дворце молодёжи вручение правительственных наград тем, кому они не были вручены в течение года.

- 10 января 1983 г. в Доме политпросвещения проводим областной актив трудящихся по итогам работы в 1982 г. Докладчик - председатель облисполкома Мехренцев А.А.

Далее шли отдельные поручения. «Подготовить от имени области в ЦК КПСС рапорт в связи с 60-летием образования СССР. Составить первый вариант проекта социалистических обязательств Свердловской области на 1983 год. Членам бюро до 1 января рассмотреть их, подойти внимательно, без завышения показателей. Поработать над сокращением объёма обязательств и числа показателей. Подумать над девизом и «изюминкой» в обязательствах. До «запуска» выработать общие критерии и дать распределение по городам. В январе составить мероприятия по выполнению социалистических обязательств, отработать форму их подачи.

Каждому присутствующему продумать и представить свои предложения по улучшению работы в 1983 году. Дать любые направления по стилю, методам работы и т. д. Сделать по отделам до 15 декабря, обобщение до 10 января».

***

     Тут Ельцин прерывается и, обращаясь в зал с улыбкой, спрашивает:

- Не много вопросов? Тогда продолжим.

- Роль отделов обкома не только в контроле, необходимо «ходить» в министерствах и добиваться решения вопросов. Найти форму контроля за освоением мощностей предприятий, вводимых в эксплуатацию. Поручается секретарю обкома Бобыкину Л.Ф.

Подготовить постановление бюро по всему перечню введённых объектов как важнейших, так и контролируемых мощностей. Готовить постановление бюро по важнейшим пусковым объектам 1983 года. Отраслевым отделам внести предложения отделу строительства.

После принятия социалистических обязательств коллективами, подготовить задания по вводу жилья и объектов соцкультбыта по городам и районам. На январь запланировать выездное бюро по Пригородному району Нижнего Тагила. Готовит орготдел.

Поручением бюро обкома сделать закрепление до конца пятилетки строительных организаций за отстающими хозяйствами на селе, в том числе Аятский и другие. Хозяйства выберет отдел сельского хозяйства, подрядчиков и проектировщиков предложит строительный отдел. И сделать это в текущем году.

Шкребнев Ю.В. (секретарь обкома) персонально отвечает за здравоохранение. В целом допущен провал плана. Заведитесь, пожалуйста.

Робота промышленности идёт на невыполнение планов с начала года и темпов роста. По заявлению т. Тихонова общей корректировки плановых заданий в стране в этом году не будет. Очень плохо сработали в октябре: 116 предприятий не выполнили план. Пристегнуть т. Мелешко Ю.Л.

Тот возглавлял службу материально-технического снабжения области.

- В два раза возросли потери от брака. По железнодорожному транспорту плохое положение с оборотом вагонов, производительность грузового вагона уменьшилась на 5,6 процента.

Капитальное строительство. Олег Иванович (Лобов) у Вас оптимизм, а по освоению средств на пусковых идём с выполнением 50-60 процентов. Это вызывает тревогу. Вопросы снабжения строек рассматривать дважды в неделю, в Главсредуралстрое ввести ежесуточное рассмотрение.

Сельское хозяйство. Кончать торжествовать Анатолий Николаевич (зав. отделом): количество коров уменьшилось, известкование почв провалено.

Готовить постановление секретариата по строительству книжной базы. Орготделу поручается подготовить предложения по направлению людей от предприятий на пусковые мощности и жильё. Заведующий отделом строительства ЦК КПСС Дмитриев И.Н. 26 октября рассматривает ход строительства важнейших объектов. Готовить материал.

С задолженностью по утверждению кадров рассчитаться на ближайшем бюро.

На этом вопросе поручения завершились, большинство из них имели отношение к отделу строительства. Следующее аппаратное совещание Лобов проводил 22 ноября в 9.00, а 24 ноября в 14.00 аппаратное по текущим вопросам вёл Бобыкин. Каждое аппаратное с корпусом заведующих имело цель дать новые поручения.

***

     В отличие от хозяйственных структур отраслевой принадлежности, обком не имел конкретных плановых заданий и перед ЦК был в ответе за всё. Провал любого показателя, характеризующего жизнедеятельность области, непосредственно касался обкома: рост преступности, низкая явка избирателей, плохая подписка на центральные газеты и журналы, отставание в заготовке кормов и уборке урожая, неудовлетворительная подготовка к зиме, перебои в работе общественного транспорта, снижение рождаемости населения, осложнения в коммунальной сфере и любые другие вопросы, какие только могут прийти в голову.

Аппарат был немногочисленным, он насчитывал полтора десятка отделов, в каждом из которых в среднем работало до десяти человек, но они держали в руках приводные ремни ко всему кругу вопросов. Конечно, партийная власть имела возможность опираться на Советы народных депутатов, на профессиональные союзы отраслей, на подразделения силовых министерств и ведомств, на предприятия и организации. Требовалось лишь своевременно разобраться в вопросах, что-то подсказать, оказать поддержку и помощь.

Положим, не все нуждались в услугах обкома в той мере, как это требовалось строителям, но кто ещё их мог защитить от не всегда обоснованных нападок вышестоящих инстанций, кто так заинтересованно отстаивал их интересы в министерствах и ведомствах, в Госплане Союза, в Совмине СССР. Обком был вездесущим помощником и защитником, а также сам мог спросить за упущения и нерадивость в работе.

Что касается проблем областного масштаба, то только обком мог привлечь на их решение людские, технические и материальные ресурсы и координировать усилия участников. А таких проблем хватало. О некоторых из них ранее упоминалось: строительство областью посёлков на БАМе, проведение республиканской конференции по застройке сёл, создание областной строительной выставки, реконструкция оперного театра. Хочу продолжить примеры.

Автомобильные дороги в стране всегда были проблемой, на Урале она особенно приметна. Транспортные связи Свердловска даже с такими крупными городами, как Нижний Тагил, Каменск Уральский, Первоуральск находились в плачевном состоянии. Дорога с асфальтовым покрытием в Тагил имела две полосы движения - по одному в каждом направлении. Шла трасса относительно прямо, но повторяла очертания холмов. Из-за плохого обзора обгон не сделаешь, так как можно столкнуться со встречной машиной. Сплошные выбоины.

По линии дорожного фонда средств на область приходилось совсем мало. Километр же хорошей автомобильной трассы обходился в один миллион рублей. За эти деньги можно было возвести два 60-ти квартирных дома. Чему в таком положении отдавать предпочтение? Естественно, домам, хотя область ежегодно вводила 2 миллиона квадратных метров полезной площади жилья. Это составляло 0,4 квадратных метра в пересчёте на одного жителя, что превышало средний показатель по Союзу в целом. Однако очереди на получение жилья не сокращались.

И всё-таки ужасное состояние, в котором находились дороги, заставило в начале 80-тых годов отважиться на «подвиг». Началось строительство 350 километровой автомагистрали Свердловск - Серов с мостами, путепроводами, развязками. Грунты на Среднем Урале своеобразные, то вгрызаешься в скалу, то тонешь в болоте. Торфяники встречались толщиной десять и более метров. Так как плановых средств не хватало, то строительство велось методом «народной» стройки.

Совместным решением обкома и облисполкома за каждым городом области закрепили участок трассы и велели браться за работу. Городские власти распределяли свои доли между ведущими предприятиями, не забывая о строителях. Приходилось всем создавать дорожные отряды, комплектовать их экскаваторами, транспортом, людьми. Несколько лет, наращивая темпы, трудились всем миром, Почти каждую неделю, особенно в тёплые месяцы года, партийный штаб по строительству автодороги Свердловск - Серов совершал объезды или облёты трассы.

Остановки для встреч с дорожными отрядами городов, разбор вопросов, напутствия и дальше в путь. Возглавляли штаб в разные годы О.И. Лобов, Ю.В. Петров. Строители между собой называли субботы: «Петров день». Повелось это ещё с тех пор, когда Ю.В. работал в Тагиле. Без отдела строительства поездки не обходились. Давалась дорога тяжело, но исполнители не роптали. Секретари горкомов и руководители организаций находились на своих участках трассы, когда проводились заседания выездных штабов.

12 июня 1984 года в 16.00 на 283 километре трассы Ельцин объявляет:

- Первому заместителю председателя облисполкома Морщакову Ф.М. в июне разработать и принять условия социалистического соревнования за право участвовать в открытии 5 октября 1985 года дороги Свердловск - Серов. Митинг проведём в драматическом театре города Серов. Участников строительства из других городов привезём автобусами.

Таким образом, срок окончания работ на трассе обозначен. Остаётся меньше полутора лет. На этот самый 283 километр члены областного партийного штаба, который проводил в этот раз Ельцин, прилетели из Свердловска вертолётом и приземлились на лесную вырубку в таёжном массиве. В этом глухом месте о дорогах можно было лишь рассказывать сказки. Они и продолжаются Борисом Николаевичем:

- На дороге надо возвести три кемпинга: в Свердловске, Нижнем Тагиле и Серове.

Новое тогда слово кемпинг звучит чудно. Все поддерживают предложение, даже трое небритых рабочих, оказавшихся на трассе и не пришедших ещё в себя от увиденного своими глазами вертолёта и высокого начальства, согласны с идеей.

- Кемпинг, так кемпинг, - говорит старший из них и смеётся от всеобщего к нему внимания и от удовольствия, что выговорил новое слово. Теперь бы узнать, что оно означает.

На этом штабе срок ввода был определён. Стало ясно, что строительство дороги завершится к названному сроку, но предстоит для всех дорожных отрядов сложнейшая работа.

А в голове размышления: «Почему выбрано 5 октября? Обычно Ельцин увязывает время пуска с праздничными датами. Даёшь трудовые победы к светлым праздникам! Понятно, он перестраховывается и берёт один месяц в запас. Понимает сложность предстоящего дела».

За оставшееся до открытия движения время на строительстве дороги будет совершено бессчётное количество выездов и вылетов. Строительству дороги мешают морозы, которые часты на Урале. Миновал назначенный срок, и стало таять резервное время.

31 октября в 23.30 поездом выезжаем в Серов: Петров, Лобов, Воздвиженский, Житенёв, Морщаков, Корнилов (КГБ). В 8 утра следующего дня Ю.В. Петров открывает митинг по случаю начала сквозного движения по трассе. Присутствуют множество людей и праздничное счастливое настроение. И всё же на этот раз вкралось два отступления от плана, определённого Ельциным полтора года назад.

Открытие движения состоялось 1 ноября, а не 5 октября и торжественное собрание прошло во дворце культуры «Урал», а не в драматическом театре. Если бы Б.Н. ещё продолжал работать в области, то подобного бы не случилось. Но какие же это мелочи. К ноябрьским праздникам успели открыть. Здорово, что всё получилось.

К докладу, прозвучавшему на митинге, имел отношение и я, готовил, так называемую, «болванку». Потом её подправляли другие, а завершал Петров.  Получился доклад хорошим, хотя и появились слова «Товарищи!», упоминания о ЦК КПСС. Исчезли из первоначального варианта некоторые фразы лирической тональности.

После митинга члены бюро расселись по машинам, взяли и меня, и ринулись в путь в сопровождении автомобиля ГАИ. Тагил проскочили объездной дорогой. В 13.00 уже обедали в обкоме партии. Раньше на такое перемещение уходил световой день, и в конце пути чувствовал себя усталым.

Наряду с крупными областными проблемами, решались и мелкие, имевшие своё приятное звучание. Чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов родился на Среднем Урале. Свердловск он навещал часто, заглядывал и в обком. В одной из своих книг он с сожалением и укором написал, что в ряде городов страны, имеющих более миллиона жителей, нет шахматных клубов. В том числе был назван и Свердловск.

Прошло время и в центральной части города открывается отличный шахматный клуб. Пригласили на такое событие Карпова. Он приехал и перерезал ленточку вместе с Ельциным. До этого был разыгран спектакль, оставшийся в памяти у присутствующих. На большом листе бумаги написали фразу из книги чемпиона с упоминанием Свердловска. Ельцин попросил Карпова зачитать текст, а затем разорвать бумагу на части. Так область отвечала на критические замечания. Не думаю, что автором этого розыгрыша был сам Ельцин, нашлись подсказчики, но он соответствовал его характеру, таким запоминающимся путём подавать события.

***

     {арактер работы в обкоме часто напоминал действия пожарной команды, выезжающей по экстренным вызовам на тушение очагов возгорания и пожаров различной категории сложностей, появление которых не предскажешь заранее. Однако случались временами просветления, когда появлялось приятное чувство осмысленности труда, если удавалось заниматься достойными, по твоему пониманию, проблемами.

В выступлении Б.Н. Ельцина на 24 съезде партии, отмеченном вниманием общественности к содержанию сказанного, в числе вопросов, требовавших решения на государственном уровне, затрагивалась тема о необходимости совершенствования  организации и управления в капитальном строительстве.

Аргументация докладчика, убеждённого в своей правоте, осознание к этому моменту важности проблемы правящими органами ускорили появление в свет постановления ЦК КПСС и Совмина СССР. Оно касалось проведения эксперимента, в том числе и на базе Свердловской области, по отработке на практике новой организационно-структурной модели в строительной отрасли.

Поручение обком встретил с энтузиазмом, отдел строительства принялся анализировать создавшуюся ситуацию и предлагать для реализации последовательно осуществляемые шаги. Была подготовлена записка и планшеты по намеченным вариантам. Вопрос обсуждался на заседании бюро обкома 29 января 1985 г. с моим докладом, который может быть интересен не только встречающимися в нём цифрами, но и тем, как и в какой последовательности всё тогда происходило. Приведу доклад полностью:

«В апреле 1984 года ЦК КПСС, Совмин СССР приняли постановление «Об улучшении планирования, организации и управления капитальным строительством». В постановлении определены пути решения многих принципиальных вопросов, влияющих на повышение эффективности капитального строительства.

Одним из них является проведение с 1 января т.г. широкомасштабного эксперимента на базе ряда организаций страны, в том числе Главсредуралстроя, по расширению самостоятельности и повышению ответственности строительных организаций. Другим принципиальным вопросом, который вынесен сегодня на обсуждение, является вопрос о территориальной схеме управления строительством. ЦК КПСС и Совмин СССР поручили областным комитетам партии, облисполкомам разработать не позднее первого квартала 1985 г. территориальные схемы управления строительством, обеспечив при этом следующее:

- Упорядочить структуру управления строительством, исходя из того, что в области строительство должно осуществляться, как правило, организацией одного общестроительного министерства. На неё возлагается выполнение работ для всех заказчиков за исключением специализированных министерств. Кроме того, на главные территориальные управления общестроительных министерств возлагаются функции головных территориальных органов, осуществляющих координацию развития мощностей строительных подразделений и их производственных баз в районе деятельности.

- Второе, объединить параллельно действующие мелкие строительные организации, рационально изменяя их ведомственную подчинённость, и укрупнить строительно-монтажные организации.

- Третье, сосредоточить, как правило, предприятия строительной индустрии, расположенные на территории области в ведении головных территориальных органов управления строительством. При развитии базы эти органы обязаны учитывать потребности всех организаций в данном районе, за исключением специальных.

Эти требования были положены в основу при подготовке предложений по принципиальной территориальной схеме управления строительством в нашей области. До изложения существа подготовленных предложений разрешите кратко остановиться на характеристике действующей ныне в области схемы управления капитальным строительством.

Строительство производственных и жилищно-гражданских объектов осуществляют более 380 первичных подрядных строительных и монтажных организаций 36 различных министерств и ведомств. Основная часть (около 80 процентов) выполняемого ими объёма работ приходится на долю организаций лишь 7 министерств: Минтяжстрой, Минэнерго, Минводхоз, Минмонтажспецстрой, Минсельстрой, Минтрансстрой, Минжилгражданстрой.

Почти половина первичных подрядных строительных организаций в области являются малорентабельными или убыточными, они осваивают собственными силами от 0,5 до 2 млн. рублей в год. В целом эти организации выполняют только около 20 процентов объёма подрядных работ. 12 министерств и ведомств, имеющие наименьшие объёмы подрядных работ (взята третья часть от числа министерств) делают только 2,5 процента от годового объёма работ по области. Выработка у них в 2 раза ниже средней областной (Минуглепром, Минторг).

Кроме того, на промышленных предприятиях области, подведомственных 60 министерствам и ведомствам, имеется более 500 управлений и участков с общей численностью работающих 16 тысяч человек (по 30 человек). В колхозах области строительство осуществляют 25 межколхозных подразделений объединения Росколхозстрой.

Очевидно, что сложившаяся структура управления строительством в области имеет существенные недостатки. Не уменьшается численность административно-управленческого аппарата. Если в среднем по области на 1 млн. рублей строительно-монтажных работ приходится 20 человек административно-управленческого и другого персонала, то в подразделениях Минсельстроя она составляет 34, Минводхоза - 44, Минжилгражданстроя - 57 человек.

В районах области, в городах и населённых пунктах дислоцируются, выполняя зачастую совершенно аналогичную работу, организации сразу нескольких министерств и ведомств. Не стану брать для примера сразу все министерства и ведомства, возьму только 4: Минтяжстрой, Минсельстрой, Минжилгражданстрой, объединение Росколхозстрой. И при этом оказывается можно проследить массовое дублирование работ.

Например, в г. Талица каждое из них имеет подразделения на общий объём работ 14,5 млн. рублей. В г.г. Красноуфимск, Богданович, Ирбит, Нижний Тагил из названных 4 министерств имеют свои подразделения по три. По две организации различной подчинённости есть в г.г. Тавда, Туринск, Пышма, Камышлов, Сухой Лог, Каменск Уральский, Сысерть, Арти, Артёмовский, Алапаевск. В отдельных случаях совместно выполняемый ими объём работ не превышает 5 млн. рублей.

Это ведёт к переходу рабочих и инженерно-технических кадров из одной организации в другую. И задерживаются они, естественно, там, где меньше нагрузка, выше заработная плата. На строительно-монтажных работах по данным статистического управления дефицит рабочих составляет ежеквартально от 5,5 до 10,5 тыс. человек, т.е. выбирать более подходящие условия есть из чего.

За годы десятой пятилетки механовооружённость строительных и монтажных организаций в целом по области возросла в полтора раза, а производительность на 11 процентов. Такое же соотношение показателей складывается и в этом пятилетии. Наиболее низкая выработка на работающего в строительных организациях Минчермета, Минцветмета, Минлесбумпрома, Минтяжмаша, Минжилгражданстроя, где она колеблется от 5,5 до 7 тысяч рублей в год.

Серьёзные упущения имеются в использовании строительной техники. В организациях промышленных министерств, например, выработка на одноковшовые экскаваторы не превышает 30 тыс. кубометров на один кубоковш в год, что почти в 2,4 раза меньше, чем по области. В свою очередь по области она в два раза ниже директивной нормы. Такое положение и с использованием другой техники.

По заработной плате картина иная. Среднемесячная зарплата на одного работающего на строймонтаже и в подсобных производствах по области на подряде и хозспособе составляет 222,5 рубля, по Главсредуралстрою - 218 рублей, по Свердловсклесстрою - 226 рублей. Трест Свердловскоблстрой имеет зарплату на работающего 201 рубль при выработке 7 тысяч рублей. Более высокая производительность труда у трестов «Тагилтяжстрой», «Кушватяжстрой» «Уралмедьстрой», только заработок у работающих 182 и даже 174 рубля. Вот те вилки по напряжённости труда и оплате за него, которые вместе с другими причинами дают возможность процветать текучести кадров.

В области имеется 130 предприятий 24 министерств и ведомств, изготавливающих сборный железобетон в объёме 2,5 млн. кубометров, столярные изделия - 1,5 млн. кв. м., щебень, кирпич. Кроме того, на промпредприятиях в колхозах и совхозах, ведущих работы хозяйственным способом, ежегодно производится 65 тыс. кубометров железобетонных изделий и около 60 тыс. кв. м. столярных.

Основной объём сборных железобетонных изделий, примерно 90 процентов, производится на 20 предприятиях Минтяжстроя, Минэнерго, Минсельстроя. Остальные 10 процентов объёма выпускаются также двадцатью, но мелкими заводами и цехами. Аналогичное положение по щебню, кирпичу и другим. Мелкие предприятия являются малорентабельными и убыточными. А в тех случаях, когда подразделения ведут работы в районах области, их продукция перегружает железную дорогу, возникают встречные перевозки и т.п.

С этим фактом приходится считаться, так как межведомственная комиссия по рационализации перевозок грузов при Госплане СССР ввела ограничения в 1985 году до 300 км. по транспортировке большой номенклатуры сборного железобетона. С 1986 года вообще запрещается перевозка по железной дороге блоков фундаментов, ненапряжённых плит перекрытий и покрытий. Такое решение, а ограничения будут ожесточаться, ставит в трудные, если не сказать в невозможные условия работу строительных организаций ряда министерств... Исключить встречные перевозки в работе организаций можно лишь при совершенствовании территориальной схемы управления строительством.

Замечу также, что далеко не одинаков сегодня в области технический уровень возводимых сооружений, уровень специализации, особенно, если коснуться специализации не по видам работ, а по видам и технологиям зданий... Конечно, многие из проблем решались бы и в настоящее время проще, если бы не были такими непреодолимыми ведомственные барьеры.

Предлагаемая принципиальная территориальная схема управления строительством в области частично их исключает. Вопросы совершенствования структуры управления строительством не являются новыми. Обсуждались они уже давно. Говорил о них в своём выступлении на 24 съезде партии Б.Н. Ельцин. Территориальный принцип заложен в схеме управления строительством Московской и Ленинградской областей. Они работают так и работают успешно последние 10 лет.

При подготовке материалов на бюро было последовательно рассмотрено три варианта территориальной схемы управления, они представлены на планшетах. Отличие вариантов состоит в том, какие организации предлагается передать в состав Главсредуралстроя, и в том, как затем произвести по территориям разделение зон влияния строительных подразделений. Необходимо сразу оговориться, что задача проработки структуры управления на данном этапе не ставилась. Этим придется заниматься в дальнейшем.

Так вот, первый вариант - это добавление к Главсредуралстрою СМУ №8 треста «Авиастрой», расположенного в Свердловске, Буланашского СМУ объединения Уралмаш, ПМК №1 областного управления сельского хозяйства и треста «Свердловскоблстрой». Объём работ составит 714 млн. рублей, в том числе Главк - 685.

Второй вариант - это перечисленные организации и плюс управление Свердловскоблсельстрой. Суммарный объём работ составит 756 млн. рублей. Третий вариант - добавление объединения Облколхозстрой, общая загрузка - 825 млн. рублей. Конечно, варианты по составу можно было бы и продолжить, тем более что число министерств и их подразделений в области позволяет двигаться дальше. Только это не было самоцелью.

Важно было показать, что каждый новый шаг в добавлении организаций, даёт укрупнение территориальных подразделений, сокращение их количества, упорядочивает зонирование, уменьшает чересполосицу, повышает категорию трестов. В действующей схеме было, например, 3 подразделения ниже третьей категории, что недопустимо, и 4 подразделения третьей категории с объёмом работ от 15 до 25 млн. рублей. В варианте №3 все подразделения имеют только 1 и 2 категории.

За счёт объединения мелких некатегорийных управлений, передвижных механизированных колонн, управлений механизации (это данные предварительные) можно почти на 20 процентов сократить их количество. Можно ожидать уменьшение численности административно-управленческого персонала до 1000 человек.

Важно было также не впасть в другую крайность и не предлагать максимально возможную передачу организаций в состав Минтяжстроя. Хотя бы потому, что организации с объёмом 825 млн. рублей существуют (это Главмособлстрой), а больших по масштабу пока нет. Да и потом, оставшиеся за пределами рассмотрения строительные подразделения слишком малы, они на данном этапе не делают погоды. К изменению их ведомственной принадлежности можно ещё вернуться в будущем, когда заработает и оправдает себя новая схема.

Вот почему, учитывая названные и другие обстоятельства, отделом представлены три варианта и из них предлагается к принятию для дальнейшей проработки вариант №3. Относительно территориальных зон влияния строительных организаций в варианте №3 следует сказать, что они не определены окончательно. Над районированием ещё необходимо тщательно поработать, привлечь для этого  строительные организации, заслушать их соображения, посоветоваться с основными заказчиками, городами и районами.

В подготовленном проекте постановления бюро предлагается...».

Далее я зачитываю текст подготовленного решения. Члены бюро согласились с подходами отдела и рекомендовали заняться согласованием третьего варианта с заинтересованными сторонами, которые оказались не только в одной стороне, но и в одном городе. Совершил несколько поездок в Москву, ввязался в переговоры с руководителями министерств и ведомств, но согласования застопорились.

Отраслевики на уступки не шли, держались за свою собственность мёртвой хваткой и приводили в оправдание убийственные доводы: «Если сейчас мы делаем хотя бы что-то для себя, то завтра до монстра, которым станет Главсредуралстрой, не достучишься. Ему будет не до наших забот».

Моя привычка выслушивать аргументы и соглашаться с ними, если я считал их правильными, больших успехов в переговорах не приносила. Совершенно правильная с государственной точки зрения идея упиралась в узковедомственные интересы, которые понять было можно, но преодолеть могла лишь власть. К этому времени правящая верхушка уже завершала созревание для проведения таких изменений, которые касались не отдельной отрасли, а совершенствования государственного устройства в целом.

Не сделав толком ничего в малом, принялась она за перестройку, не оставившую ни ведомств, ни великого государства. Последствия случившегося оказались трагическими для поколений того времени и дадут знать о себе тем, кому доведётся жить много лет спустя.      

***

       В начале весны 1985 года Ельцин возвращается из очередной командировки в Москву. Настроение у него приподнятое. Новость не скрывает, и она моментально распространяется по области. Центральный Комитет своим решением переводил его на партийную работу в столицу. Должность ему определили заведующего отделом строительства ЦК, которую до этого занимал Дмитриев И.Н.

Думается, что он тогда получил гарантию по перспективе роста, так как поведение его изменилось разительно. Всегда сдержанный в части оценки работников ЦК и членов политбюро, не допускавший даже намёков на несостоятельность партийных руководителей, он вдруг стал позволять неслыханные вольности и откровения.

На прощание с областью ушла почти неделя. Как всегда был составлен график проведения прощальных встреч с соратниками, коллегами, трудовыми коллективами. Не забыли и сотрудников поликлиники, обслуживавшей аппаратных работников обкома и облисполкома. Встречи не обходились без горячительных напитков, поэтому к вечеру ему было трудно. Дошла очередь и до заведующих отделами обкома партии.

Борис Николаевич часто называл их корпусом заведующих, в котором сам отслужил семь лет. Он понимал важную роль корпуса в делах обкома. На плечи заведующих приходилась черновая работа, придававшая лоск докладам и выступлениям от имени обкома. Это они владели обстановкой по каждому опекаемому предприятию всех отраслей, ориентировались во множестве вопросов. Они были тыловиками, а секретари несли службу на передовой.

Заведующих в рабочее время собрали в одном из помещений столовой, расположенной в подвальной части здания. На столе спиртные напитки и закуски человек на пятнадцать.

Мы были все в сборе, когда появился Борис Николаевич, вернувшийся с другой прощальной встречи. Чувствовалось, что тосты сегодня звучали часто и не оставались без внимания виновника сборов. Ельцин держался раскрепощённо и откровенно делился с коллегами своими впечатлениями о переговорах в Москве. Заведующие, соблюдая негласно существовавший порядок, по очереди вставали из-за стола, говорили пожелания. Я прочёл написанное стихотворение по поводу перехода Ельцина на новую работу, понравившееся ему. Он даже попросил отпечатать и передать ему слова.

Между тостами в его честь, виновник сбора много говорил, давая оценку работникам отделов ЦК. По его словам выходило, что в аппарате засилье великовозрастных людей, безнадёжно отставших от жизни, что их необходимо убирать, омолаживая состав аппаратчиков специалистами, знающими жизнь и умеющими здраво мыслить. Подобного слышать в стенах обкома партии не приходилось.

К концу встречи у меня сложилось впечатление, что грядут большие изменения в жизни общества. Ельцин с явным удовольствием припоминал разговоры с секретарями ЦК, даже по голосу чувствовалось, что это льстило его самолюбию и что равных ему там немного.

Непоколебимый, правильный в рассуждениях, выдержанный, олицетворение идеального партийца он предстал тогда другим человеком. Я не узнавал его к концу встречи всё больше и больше. Об оценках, сделанных им не только на встрече с заведующими, поползли разные слухи, которые потом затихли.

Отъезд партийного лидера из области повлёк кадровые перестановки. Первым секретарём обкома 19 апреля 1985 года по рекомендации ЦК избирается Петров Ю.В. Он приезжает из Москвы, где работал заместителем заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. Второй секретарь обкома Лобов О.И. переводится на должность председателя Свердловского облисполкома, и становится по меркам того времени вторым лицом в области.

***

     С уходом Ельцина из области партийная организация лишилась сердцевины. Нет, она осталась, но если при нём была из твёрдого сплава, то теперь обмякла. Ельцина побаивались, его жёсткость в определённые моменты могла обернуться неприятностями.

После перевода Б.Н. в Москву жизнь областной партийной организации не прекратилась. Она продолжалась в том же темпе и с тем же объёмом забот. Петров Ю.В., возглавивший обком партии с 19 апреля 1985 года, разом умело подхватил эстафетные палочки всех дел и продолжил движение, регламентированное решениями партии и правительства.

Даже его почти трёхлетнее отсутствие в области перед назначением, не потребовало времени на ознакомление с положением и обстановкой. Он знал всех, а кадры тогда не менялись «залпами», ошеломляющими обывателей, и его знали все по совместной предыдущей работе, знали и уважали не из-за боязни.

Та напряжённость в атмосфере отношений, которую создавал Ельцин своим присутствием, характером, манерами, тот вождизм в рамках области, который постепенно разрастался и проявлялся всё чаще и по большему числу случаев, вдруг исчезли.

Можно было предполагать, что, лишившись жёсткого стержня, вокруг которого шло формирование партийного единения и исполнительности, обком партии, как ведущий орган власти, должен был потерять прежние очертания. Но внешние изменения, заметные со стороны, не произошли, а новая основа на использовании иных сил притяжения и объединения, не отклонила в сторону действия руководящей власти.

Микроклимат отношений в аппарате обкома и между партийными структурами изменились в сторону потепления и более светлой тональности. Но он не мог тут же дать иные всходы, так как в силу внешних обстоятельств использовались те же семена и способы их выращивания. Просто условия существования в смягчавшемся постепенно климате, привнесённым Петровым Ю.В., стали более комфортными. Он не навязывал единолично готовые рецепты, не подстраивал под своё мнение принимаемые решения.

Существовавшая система партийного руководства базировалась в спорных ситуациях на окончательном слове первого лица. Коллегиальным могло быть обсуждение, учёт всех нюансов при оценке проблемы, но итоговое решение произносил ведущий секретарь. С него же и шёл спрос, он прежде других был в ответе за допущенные ошибки и промахи. Сначала он, а затем другие. Потому было важно услышать не поддакивания, а точки зрения, исключающие одна другую, чтобы твёрдо сказать: «Быть по сему!» Сказать это с учётом услышанного, исходя из собственных знаний, опыта и интуиции. У Юрия Владимировича это получалось.

Некоторые в такой манере поведения видели слабость характера, нерешительность, вспоминали неукротимую волю предшественника. Тот же предшественник, то бишь, Ельцин, когда оказался наделённым властью, напринимал столько ошибочных решений по советам услужливых подсказчиков, что в итоге привёл к развалу и Союз, и Россию, а народ завёл в тупик.

Не интересы общества, а собственное я, не подсказывавшее правильных путей, двигало его поступками. Те, кому довелось поработать вместе с Петровым, почувствовать однажды себя свободным от гнёта, став необходимым и равноправным членом команды, уже никогда больше не захотят оказаться вновь под началом Ельцина.

***

     ЦК КПСС после выхода в свет важного постановления по совершенствованию организации труда в строительстве и улучшению проектно-сметного дела проводит Всесоюзное совещание. В программе по согласованию предусмотрено выступление от Свердловского обкома партии. Решением секретариата мне поручается принять участие в совещании и сделать сообщение. Дело ответственное.

Крупные отраслевые совещания ЦК КПСС устраивал нечасто, но на отличном организационном уровне, и участники относились к ним ответственно. До отъезда в Москву вечерним рейсом 26 февраля 1985 года я собрал все необходимые материалы, которые могли пригодиться для выступления и отчётов в отделе строительства. Разместился в Северном блоке комфортабельной гостинице «Россия» по броне ЦК. Просто так без направления и специальной брони в эту гостиницу, как и в другие, поселиться было невозможно.

Программа совещания предусматривала поездку по организациям Главмособлстроя. С утра представители Уральской зоны собрались у инструктора Ишутина П.К., курировавшего строительные главки этого района. Пётр Кузьмич выходец из Главоренбургстроя, работал до переезда в столицу заведующим Оренбургского обкома партии. Мы встречались с ним и в Оренбурге, и в Москве, а по своей последней работе он навещал нас несколько раз в году. Невысокий, поджарый, увлечённый делом он проносился по организациям главка, пытаясь успеть всё посмотреть своими глазами.

Когда КПСС была расформирована, работники аппарата ЦК оказались выброшенными на улицу, их судьба общество не интересовала, а организации с оглядкой принимали бывших партийцев на работу. Пётр Кузьмич позвонил мне, и я принял его на работу в производственный отдел Госкомархстроя РСФСР, который тогда возглавлял. Трудился Ишутин отлично. Мы до сих пор встречаемся и у нас есть темы для воспоминаний.

Экскурсия началась с посещения начальника Главмособлстроя Бригневича К.Е. Строители Москвы и области были по техническому направлению ведущими организациями в стране. Мы завидовали условиям, в которых работали организации центра, и потому недолюбливали их. Тем не менее, всё передовое брали на заметку. Посетили Воскресенское, Тучково, Кубинку, впечатлений получили массу. Только вечером возвратились в Москву. Сразу же сел писать выступление, эта забота не отпускала меня всю экскурсионную поездку.

На следующий день утром у Ишутина, которого многое интересует, разбираемся с делами. Ближе к обеду состоялась встреча с заместителем заведующего отделом строительства А. Д. Дмитриевым. Между собой мы называли его Дмитриев-2, так как он со своим шефом был однофамильцами. Дмитриев-2 знакомится с набросками моего выступления, ему это было поручено. Сказал, что по регламенту мне будет дано 12 минут и ни секундой больше, поэтому надо ужиматься. Предложил: «Обязательно дать оценку вышедшим постановлениям ЦК. Вы единственный из 20 выступающих представляете партийную структуру и не следует впадать в техницизм». Я обещал учесть пожелания.

Вечером в гостинице пишу окончательную редакцию. Сказать хочется о многом, но вынужден сокращаться, убираю из текста даже союзы там, где это возможно. Заканчиваю поздно, перечитываю, в регламент укладываюсь.

1 марта в 10 утра торжественное открытие совещания, собравшее человек 800. В президиуме Долгих В.И.- кандидат в члены политбюро ЦК КПСС, Рыжков Н.И., Дымшиц В.Э., Башилов С.В. - председатель Госстроя СССР, Дмитриев 1 и 2. Открывает встречу Долгих, памятный по длинной речи на митинге по случаю начала сквозного движения поездов на БАМе, но вступление оказалось коротким, даже заключительное слово, где давалась партийная оценка всем и вся, длилось только 50 минут.

Тем не менее, он ни о чём не забыл: «Нынешний уровень строительства отстаёт от требований времени, Главная задача состоит в претворении в жизнь решений постановлений. Ответственность ложиться на всех. Освоение территории Западной Сибири и Заполярья. Семьдесят процентов проектов не используют новшества. Где Госстрой СССР? Госстрою занять наступательную политику, он не только исполнитель, но организатор работы министерств, контролёр. Заведующие отделами недостаточно уделяют внимание проектно-сметному делу, надо поднять партийную ответственность». Это замечание на свой счёт я не принял, в зале были заведующие отделами всех республик и областей Союза.

«Удешевление строительства. Повышение эффективности капитальных вложений. Роскошная отделка применяется на метрополитенах страны, что является излишеством. Доля реконструкции не растёт. Средства идут не на замену оборудования, а на увеличение станочного парка. Слабы связи с институтами. Бесконечное внесение изменение в проекты. В прошлом одноэтажный дом имел 60 листов документации, сейчас в 3-4 раза больше. Дом усадебного типа - 1400 листов. Не используются резервы мощностей. Широкополочный прокат Нижне Тагильского металлургического комбината не закладывается в проекты.

Главзападуралстрой, Главсредуралстрой с заданиями по вводу важнейших мощностей справляются хорошо. Провести региональные отраслевые совещания. Главных инженеров проектов ввести в номенклатуру обкомов. Совещанием дело не должно закончится". Такими были основные моменты заключения.

Дымшиц выступал с основным докладом, который изобиловал цифровой информацией, примерами для подражания, а также отрицательными.

***

     Я на трибуне был десятым и произнёс следующее: «Областной комитет партии уделяет большое внимание капитальному строительству. Положительные результаты даёт проводимая работа по мобилизации коллективов на выполнение стоящих задач, развитию социалистического соревнования, распространению инициатив. В их числе и одобренные Центральным Комитетом партии инициативы свердловчан: «Пятилетнее задание бригады - меньшим составом», «Увеличение выпуска продукции за счёт реконструкции действующих предприятий с минимальными капитальными вложениями».

В  области традиционно вводятся  в эксплуатацию все производственные объекты, контролируемые ЦК КПСС. В прошедшем году их было 20. На год раньше срока  выполнен пятилетний план по сдаче детских дошкольных учреждений, школ, больниц. К 7 ноября текущего года область выполнит пятилетний план по вводу жилых домов, всего за пятилетие будет сдано  10 миллионов квадратных метров жилья. Успешно реализуется задание партии и правительства по развитию Нечерноземья. В среднем строится более 20 благоустроенных квартир на одно хозяйство в год.

Вместе с тем в работе отрасли имеются недостатки: не выполняются планы по объёму работ, медленно растёт производительность труда, снижается численность работающих. Для исправления положения требуются дополнительные меры.

Обком партии, коммунисты отрасли работники строительно-монтажных, проектных организаций в этой обстановке исключительно заинтересованно, с горячим одобрением, с чувством глубокого удовлетворения восприняли вышедшие постановления о совершенствовании капитального строительства, проектно-сметного дела.

Принятые постановлениями решения, конкретно определённые меры расцениваются как свидетельство огромного внимания и заботы партии и правительства о трудящихся отрасли, во многом определяющей развитие народного хозяйства. Постановления окажут большую помощь областной партийной организации по руководству капитальным строительством, мобилизации коллективов на решение новых сложных задач.

Обком КПСС, понимая, что эффективность капитального строительства находится в прямой зависимости от уровня проектирования, придаёт особое значение деятельности проектных и научно-исследовательских организаций, выработал определённую систему организационно-партийной работы с ними. Регулярно проводятся областные совещания проектных и научно-исследовательских институтов, ведётся обсуждение вопросов на бюро обкома и горкомов партии.

Ежемесячно члены бюро обкома совместно с архитектурной общественностью, проектировщиками рассматривают генеральные планы городов, проекты уникальных комплексов, жилых районов. Обсуждались, например, проекты строительства метрополитена в Свердловске, художественно-декоративного оформления посёлков Кувыкта и Хорогочи на БАМе, досрочно сданных областью в эксплуатацию.

Уделяется внимание улучшению жилищно-бытовым условий проектировщиков и учёных, укреплению производственно-технических баз. Только в этой пятилетке новые корпуса получили десять институтов. При обкоме партии создан областной научно-технический совет по проектированию и строительству.

На его заседаниях рассматривались вопросы индустриализации сельскохозяйственных объектов, развития производства материалов и конструкций на пятилетку, совершенствования объёмно-планировочных и конструктивных решений производственных зданий, применения комплектных металлических конструкций, блок-боксов.

Обком партии нацеливает коллективы на поиск резервов, внедрение опыта передовых организаций страны. Получила распространение инициатива института «Гидропроект». Среди проектировщиков и учёных развёрнуто социалистическое соревнование под девизом: «Каждому проекту - внедренные научные разработки и прогрессивные решения». Стало системой заключение договоров о творческом содружестве, в том числе долгосрочных, между коллективами проектировщиков, заказчиков, подрядчиков.

Примером плодотворного сотрудничества научной и проектной частей института "Уральский ПромстройНИИпроект» с Главсредуралстроем является разработка проекта нулевого цикла здания без применения традиционных фундаментов. Впервые в отечественной практике был применён, так называемый, геотехнический массив. При этом исключаются, кроме планировочных, земляные работы, обратные засыпки, опалубка. Анкерные болты под колонны ставятся с чистых полов цеха.

От момента обсуждения идеи до внедрения этого метода на строительстве Ивдельской газокомпрессорной станции, прошло менее года. Геотехнический массив на одну четверть снижает стоимость нулевого цикла, трудовые затраты. С 1982 г. новый метод использован на возведении десяти крупных комплексов. Геомассив в сочетании с другими решениями по повышению сборности надземной части здания позволил в два раза сократить нормативную продолжительность строительства компрессорных станций.

Обком партии внимательно относится к укреплению кадров проектных организаций, увеличению прослойки коммунистов, которая в силу ряда причин (и лимитности в том числе) недостаточна. В ряде институтов коммунисты составляют 5,5 процентов от числа сотрудников, средний возраст коммунистов 49 лет и имеет тенденцию к росту. Это негативное явление необходимо преодолевать.

В целом же проектные институты области работают устойчиво, ряд из них и в этой пятилетке отмечены правительственными наградами, а творческие работы Государственными премиями, премиями Совета Министров СССР. Однако в работе институтов, системе их взаимоотношений с заказчиками, подрядчиками, Стройбанком имеется много проблем, трудностей. Хватает упущений и недостатков. Отделу часто приходится рассматривать случаи формальных взаимоотношений, возникающие разногласия между проектными и подрядными организациями.

Следует сразу оговориться, что большой круг вопросов объективного характера с выходом постановлений по совершенствованию проектно-сметного дела, мерах по закреплению кадров в проектных организациях нашли благополучное разрешение. Но поскольку в постановлениях сделаны поручения соответствующим подразделениям по разработке положений, регламентирующих принятые решения, то хотелось высказать несколько пожеланий, которые по нашему мнению было бы целесообразно учесть.

Если систематизировать возникающие трения во взаимоотношениях проектировщиков и строителей, то можно выделить одну главную причину. Она сводится к архи залимитированности проектного процесса. Лимиты исчерпывают до самого дна возможности институтов по разработке документации. А без лимитов даже при желании сторон работа не будет оплачена.

Обычный случай. Возводится объект по проекту, выполненному несколько лет назад. Требуется откорректировать документацию в связи с заменой оборудования, изменившимися исходными данными, применить вновь освоенные эффективные конструкции, вести авторский надзор. Или на техническом совете при обкоме партии принимается решение о внедрении того же геотехнического массива. Все за внедрение, а на выделение лимитов в установленном порядке потребуется год.

Эти проблемы легко решаются, если в распоряжении институтов оставлять незалимитированный резерв в энном объёме с правом заключения в пределах резерва прямых договоров. Другой вопрос. Переход на новые цены в строительстве выпятил слабые стороны сметных служб, недостаточный квалификационный уровень работников. В постановлении №96 поручено устанавливать в проектно-сметной документации нормативную трудоёмкость строительства объектов. Это решение особой ценности осуществлять будут сметчики. Надо их укреплять.

В тоже время специально сметчиков никто не готовит. Инженеры, которые в институте направляются в сметные отделы, отказываются работать, мотивируя тем, что это не по их специальности. Был случай, когда дело дошло до разбирательства в суде, и суд подтвердил правильность позиции молодого специалиста.

Сметные отделы в основном укомплектованы техниками, есть среди них и не имеющие отношения к строительному профилю. Процент инженеров доходит до 15. В итоге масса ошибок, снижается достоверность сметной документации. А роль смет возрастает.

Аналогичная обстановка сложилась с комплектацией конструкторов, специалистов по автоматике, энергетике, связи. И, наконец, одним из основных показателей строителей является производительность труда. Очевидно, что в значительной мере она зависит от проекта. Однако проектировщик конкретно не ориентирован на снижение трудоёмкости.

Нормативная трудоёмкость в строительстве теперь будет определяться в проектах. Надо только, чтобы она ещё сравнивалась с объектами аналогами, надо чтобы по её снижению имел задание, и это был бы один из главных конкретных показателей в оценке деятельности разработчиков документации. Союз проектировщика и строителя сразу окрепнет, а отрасль только выиграет.

В заключение хотелось сказать, что постановления о совершенствовании строительного, проектно-сметного дела являются программными документами исключительной важности, которые будут способствовать улучшению дел в капитальном строительстве. Областной комитет партии примет все меры по проведению их в жизнь".

 После выступления вернулся на место. Министр Минтяжстроя СССР Николай Васильевич Голдин, сидевший рядом со мной в зале, пожал мне руку и сказал:

- Молодец!

Его мнением я дорожил.

Выступали на этом совещании и те, с кем потом сведёт меня судьба близко по работе: Розанов Евгений Григорьевич - директор института имени Мезенцева Госгражданстроя СССР, Бабенко Александр Александрович - министр строительства на Дальнем Востоке. Выступал и прекрасно известный мне председатель Госстроя СССР Башилов Сергей Васильевич.

***

     Работа в областном комитете партии подошла к концу, миновало четыре года. 19 июля 1986 года постановлением Совета Министров СССР я был назначен заместителем министра Минтяжстроя СССР. Накануне, 18 июля Президиум Верховного Совета СССР своим указом наградил меня орденом «Дружбы народов». Совершилось удивительное совпадение дат, хотя каждое из событий, столь важных для человека в советское время, имело свою предысторию.

Они не были связаны друг с другом. Ранее я рассказывал о том, как непросто шли переговоры с министром Минтяжстроя СССР Башиловым С.В. по поводу моего перевода в Москву, поскольку покидать Свердловск мне не хотелось. Что же касается награждения, то это решение и оформление документов занимало не один день. Завершилась очередная пятилетка 1981 - 1985 годов. Свердловская область в целом имела хорошие трудовые достижения по выполнению основных плановых заданий.

Произошло это не без участия обкома, которому при разнарядке были выделены «знаки», так назывались правительственные награды. В списке аппаратных работников, представляемых к награждению, безусловно, с одобрения первого секретаря обкома Ю.В. Петрова, оказался я.

Значит, на меня готовилась персональная характеристика с перечислением конкретных трудовых заслуг, как того требовала форма. Получение ордена обосновывалось обстоятельно, но обкомовских составителей учить было не надо. Я не ведаю, что именно в представлении ставилось мне в заслугу, могу лишь догадываться о содержании. Не знал я и о том, что оказался в списках на получение правительственной награды.

Если вернуться к периоду работы в обкоме, описанному выше, то, даже прочитав их второй раз, чего делать не предлагаю, всё равно не понять, за что же я был удостоен высокого поощрения. Ну, в силу многолетней привычки, сформировавшейся ещё раньше, добросовестно вёл записи в блокнотах, фиксируя, иногда дословно, сказанное руководителями.

Ездил в дальние командировки, участвовал во всевозможных совещаниях и заседаниях, летал и перемещался другими видами транспорта по городам области, но и этого не достаточно. Не рассказал, что именно мною сделано, каким путём, с каким напряжением душевных и физических сил, как часто посещали озарения.

Повествование на самом деле оказалось таким, но я и не собирался писать на себя производственную характеристику. Их у меня и без того много накопилось за жизнь, и во всех пусть стандартными фразами, но отмечаются мои трудовые заслуги и деловые качества.

Я рассказал об ушедшем времени, об особенностях работы, о руководителях и коллегах. Наверное, можно сделать вывод о том, что если мне долгие годы довелось работать рядом с Ельциным, Петровым, Лобовым, Башиловым, а они в ту пору были известными людьми в стране, и быть неоднократно востребованным ими, то значит, я оправдывал их доверие. При этом сам никогда не напрашивался на повышение по службе, что меня не интересовало, а наоборот отказывался от делаемых мне предложений, и не выпрашивал себе наград.

Вспоминается такой случай очередного отказа. При ЦК КПСС существовала двухгодичная академия народного хозяйства. Направляли туда специалистов различных отраслей народного хозяйства не достигших 45 лет. Селекцией занимались отделы ЦК. Завершение курсов давало возможность переступить несколько ступенек служебной лестницы, так как выпускники, проявившие себя, распределялись на высокие должности в столичные организации. Некоторым слушателям академии удавалось за годы учёбы ещё и защитить диссертации.

Каким-то образом я оказался в поле зрения отдела строительства ЦК. Меня пригласили на собеседование к заместителю заведующего Дятлову, а потом к самому Дмитриеву И.Н. Я обоих знал до этого, так как по вызовам приходилось приезжать с отчётами. По телосложению руководители ничего общего между собой не имели. Заместитель, естественно, уступал в росте и весе шефу, который был очень крупным человеком.

Похожими их делала зацикленность на технических новшествах. В них они видели главный путь повышения производительности труда в строительной отрасли. Встречи поэтому сводились к подробным рассказам о том, что есть интересное у нас в стране и за рубежом, что следует внедрять у себя. Приходилось и отчитываться перед ними, и выступать на совещаниях в ЦК, докладывая о передовом опыте на стройках Среднего Урала.

Переговоры в ЦК с руководителями отдела ничего не дали, я отбивался от академии, как только мог, и меня, выразив недоумение, оставили в покое. Мне не нужна была академия для движения по служебным ступенькам, и без её помощи продвигался вверх достаточно быстро.

Работа в обкоме партии обогатила меня, была отличной школой. Многое дали мне неполных четыре года в должности заведующего отделом строительства: государственный подход к делам любой важности, широкий горизонт, возможность посмотреть на происходящее в строительстве со стороны, контакты с новыми людьми.

При этом меня не увлекла власть, занимаемое положение не сказалось, как мне представляется, на характере и поведении. Она не пробудила карьеризм, желание ловчить и кривить душой, не сделала из меня человека, готового сложить голову за партийную идею.

Я просто ответственно относился к работе, мало отличавшейся от той, которой до этого занимался в главке. Считаю, что без тех лет, которые были отданы обкому, моя производственная жизнь оказалась бы не столь полной. Несмотря на высочайший авторитет моих партийных руководителей, я никогда не был просто винтиком, выполняющим поручения и команды. Так я работать не умел, это было не в моём характере.

Кстати, партийная должность позволяла мне только передавать поручения, оставаясь в стороне от того, как они будут исполняться, и не переживать за исход, ведь ответственность несут другие. Я старался и в получаемые поручения вносить инициативные коррективы, казавшиеся мне правильными. Главное же было вместе с исполнителями найти решения, ведущие к достижению поставленных задач, сопереживать.

И второе, я никогда не занимался тем, чтобы ждать новых заданий, доложив о сделанном, искал сам себе работу, соответствующую должностным обязанностям, и приходил к шефам с предложениями, не подчёркивая, что это моя идея. Не это было для меня главным - лишь бы шло общее дело.

Не расталкивал других локтями, не пытался вырваться вперед, чтобы стать замеченным. Пусть не всегда сразу, но меня примечали и потом не упускали из вида. В разговоре с самим с собой я ещё мог упрекнуть себя за излишнюю застенчивость и скромность, но такие беседы наедине ничего в моём поведении не меняли, оставаясь без последствий. Авторитет организации, которую представлял, значил для меня многое. 

***

     В Минтяжстрое СССР, где я оказался после Свердловского обкома, освобождённый секретарь партийной организации Челноков Александр Иванович исправно нёс службу. Учёба, регулярные собрания, мероприятия по поводу пленумов и съездов партии, партийное руководство производственной деятельностью в точности повторяли те обязанности, которые послушно исполнял секретарь парторганизации СУ-1 треста «Уралтяжтрубстрой» ещё двадцать лет назад.

Разница была лишь в том, что в партийную ячейку стройуправления входили инженерно-технические работники и рабочие, а в министерстве члены партии имели в основном высшее образование. Говорили они по этой причине более складно и намного длиннее, что отражалось на продолжительности собраний.

В протокол коммунистам-товарищам писались поручения, начинавшиеся со слов усилить, активизировать, поднять, снизить, ускорить, повысить. Богатство русского языка позволяло не повторяться, но на него не особенно обращалось внимание, решения изобиловали повторами стандартных слов, наводивших тоску и отвращение однообразием.

Я не любил вечерние посиделки и так как срок их проведения объявлялся заранее, то старался планировать на это время командировки. Секретарь был сообразительным малым, и при всей своей добродушности добился распоряжения министра, запрещавшего выезды из Москвы на день проведения объявленных партсобраний.

Приходилось иногда присутствовать и даже отчитываться перед членами партии о своей деятельности, если она оказывалась в сфере внимания. При обсуждении других тем никогда не выступал. Не понимал, зачем это нужно. Таких «умников» было мало, и за право поговорить шла борьба. В присутствии министра, что иногда случалось, и заместителей министра, рядовые сотрудники рвались в бой. Другой возможности договорить до конца они не имели.

На заседании коллегии или в кабинете замминистра долго рассуждать не дадут. Остановят моментально, поставят на место, озадачат и выпроводят исполнять поручения. На партсобрании выступающего мог прервать только регламент. Возможность показать, какой я толковый работник, но меня не оценивают должным образом, предоставлялась. Звучала на собраниях и критика в адрес вышестоящих персон, бывала она резковатой, но в допустимых пределах.

Случались задиристые, остроумные, артистичные выступления, но жизнь доказывала, что, как правило, говорили хорошо те, кто не умел работать. Их надежды на выдвижение по службе и после ярких выступлений были обречены на провал. Секретарю рядовые члены партии доверяли, и тот был постоянным носителем огромной информации о личной жизни сотрудников и всевозможных проблемах.

Партком не мешал работе, не ввязывался в мелочи и, чтобы не иметь осложнений, самое лучшее с ним было не связываться, не вступать в конфликты. Мне это удавалось, молчаливое согласие с решениями, которые в основе своей были правильными, устраивало и партком. Так и уживались мы в мире и согласии четыре года.

***

     Моя работа министром пришлась на начало 90-тых годов. Партия потеряла ориентиры, отлаженная машина управления массами на удивление быстро разладилась. О собраниях, политической учёбе забыли, так как удовольствия они не доставляли. То, что делается под нажимом и контролем, является докучливой обязанностью, то оставляется при первой возможности. Перестали собирать членские взносы, а к этому мало кто добровольно стремился. Бурлившая партийная жизнь, лишившись аппарата искусственного дыхания в лице ЦК КПСС, пришла к быстрой остановке.

Последний раз я оплатил взносы в размере двух процентов за июль 1991 года, что составило 18 рублей, а мой партийный стаж к этому времени превысил 22 года. Я самостоятельно под влиянием впечатления, произведённого на меня ЭКСПО-67, принял решение о вступлении в ряды партии и сам в силу иных обстоятельств их оставил. По поводу того и другого шага не сожалел.

После роспуска по указу президента России Коммунистической партии Советского Союза, началось формирование Коммунистической партии Российской Федерации. В зале одного из зданий ЦК КПСС, в которое попадаешь через подъезд №6 с улицы Ильинка, проходил большой сбор. Я получил телефонное приглашение от нескольких знакомых коллег. Пришёл без определённой цели, выслушал доклад до боли знакомого содержания по прошлым временам, затем несколько выступлений в прениях.

Новизна отсутствовала, окунаться в старое не хотелось, политика не увлекла и на этот раз. Дождался первого перерыва и, ни с кем не попрощавшись, ушёл. Больше в сборах не участвовал, меня оставили в покое, возможно, помянув недобрым словом. Принадлежности к организационным структурам партии с меня хватило. Беспрекословное выполнение чьей-то воли не в моей натуре, в этом я похожу на отца. Одно дело участвовать в производственном осмысленном процессе созидания и совсем другое - в политическом.

У меня своя позиция по жизненным вопросам, и я не нуждаюсь в том, чтобы она кем-то подправлялась или я занимался переубеждениями, подстраивая кого-то под себя. Если припомнить даже молодые годы, то я не примыкал ни к каким группировкам, держался обособленно. Мне больше нравилось, когда сам оказывался в центре.