Моя предыстория

     В 1954 году на первом курсе строительного факультета Уральского политехнического института им. С.М. Кирова в Свердловске я стал членом СНО, попав под обаяние заведующего кафедрой геодезии Мазурова Николая Николаевича.

До преподавания в институте он несколько лет работал в Сибири в составе геодезической партии. Таёжные скитания и лишения формировали и характер Мазурова, и методы обучения знаниям. Когда Ник Ник, как звали его за глаза студенты, оказался в преподавательской среде, то она не изменила его манеру поведения и приёмы, используемые им на лекциях и практических занятиях.

Он требовательно, а порой жёстко относился к нерадивым студентам, хотя побаивались его все.

Когда выпускники сами столкнулись с производственными отношениями, то стали лучше понимать своего строгого наставника. Их уважение к Мазурову с годами росло.

Ник Ник при кафедре геодезии организовал кружок, ставший частичкой студенческого научного общества (СНО) института. В числе нескольких добровольцев членом этого кружка оказался и я.

Мне было поручено изготовить насадку к нивелиру, которая повышала бы точность отсчёта, берущегося по нивелировочной рейке. Рейка имела тогда, как имеет и сейчас, сантиметровые деления.

Насадка же в виде поворачивающейся плоскопараллельной пластинки из толстого прозрачного стекла за счёт преломления луча позволяла получать на дополнительной шкале отсчёт в миллиметрах.

Сразу оговорюсь, что идея новшества мне не принадлежала. Я лишь усвоил то, что от меня хотел руководитель кафедры, и оказался добросовестным исполнителем задания.

Строительному производству, которое вполне обходилось измерением отметок в сантиметрах, повышение точности отсчёта не требовалось. Практической целесообразности такая насадка не имела, но в научном мире это не всегда является важным.

После подготовительных работ, находясь под присмотром грозы первокурсников, я смастерил действующий образец «пластинки». Насадка попала на выставку работ членов СНО института, проводившуюся ежегодно, и была там замечена экспертной комиссией.

На выставке я не был, поэтому не знал, из какого количества экспонатов отбирались наиболее достойные работы. Возможно, конкуренция вообще отсутствовала.

Однако к моему удивлению, так как для пущей важности мне приписали ещё и авторство идеи, я был награждён за «пластинку» грамотой. В ней с использованием добрых слов, втиснутых в короткие стандартные фразы, описывался мой вклад в работу настолько уважительно, что эту грамоту я долго хранил.

Также долго на одном из стеллажей кафедры геодезии, когда я был уже старшекурсником, то видел это, пылилась и моя «работа», напоминавшая мне о творческих «муках», а Мазурову - о его реализованной идее.

Приступая к рассказу о Российском НТО строителей, я не мог, конечно, не упомянуть с гордостью о том, что какое-то время был членом студенческого научного общества. Правда, сам этот факт абсолютно никакой ценности для Российского научно-технического общества представлять не может в силу его никчемности.

Что же касается меня лично, то, размышляя сейчас на эту тему, я отмечаю, что вступление в ряды СНО предсказывало мою тесную связь в будущем с Российским НТО строителей. Только тогда этот факт ничего мне не подсказал.

Разве можно было предположить, что, спустя три с лишним десятилетия, я стану президентом Российского НТО строителей, и отработаю в этом качестве на общественных началах полных двадцать лет?

Кроме первой, спустя небольшой срок, случилась и вторая «подсказка» по поводу моего неизбежного в будущем сближения с РНТО строителей. Но и она осталась незамеченной, так как расшифровать её мне было не дано.

Упомянув о второй «подсказке», не могу не рассказать о ней подробнее.

Миновала студенческая пора, которая сейчас вспоминается прекрасным временем, хотя в те годы таким уж прекрасным она не воспринималось. Началась работа мастером на строительстве Хромпикового завода в Первоуральске Свердловской области.

Работа с ненормированным рабочим днём, с ответственностью не только за свои действия, но и за действия вверенного производственного коллектива, за выполнение вместе с ним государственных плановых заданий по объёмам освоения капитальных вложений и вводу объектов.

При работе непосредственно на строительной площадке, которую почему-то называли работой «на линии», упуская добавление слова «фронта», чтобы получалось «на линии фронта», что соответствовало бы истинному положению дел, так как без валенок зимой и сапог во все остальные месяцы года, делать там было нечего. Так вот, при работе «на линии» научно – исследовательские мысли предпочитали держаться в тени.

Останься я ещё на несколько лет на передовой строительного фронта, очерствело бы восприятие, и затянула бы текучка с её однообразными и тяжёлыми обязанностями.

Но задержки не случилась. Меня перевели на работу старшим инженером проектно-сметной группы технического отдела треста «Уралтяжтрубстрой», где я стал уверенно подниматься вверх по первым ступенькам служебной лестницы.

В анкете, которую заполнил для отдела кадров треста при переходе в контору, ни о какой «плоско-параллельной пластинке» упоминания, естественно, не было. Более того, я вообще ни с кем не говорил на эту тему, она просто не заслуживала внимания нового коллектива. Не заслуживала даже моего внимания, поэтому не случайно я вообще крепко-накрепко забыл о ней.

Работы в техническом управлении были крупными и важными, они носили конкретный характер и не сводились к миллиметрам. К тому же теперь результаты усилий не пылились на полках технического отдела, а шли сразу в дело.

Тем не менее, спустя квартал, по рекомендации руководителей меня избирают председателем правления НТО стройиндустрии треста. Хотя «пластинка» и была «плоской», но какими-то частями она, видимо, выпирала из меня, и проницательные кадровики её присутствие во мне заметили.

Пришлось исполнять эту общественную нагрузку два года. Начал её «тянуть», будучи ещё молодым специалистом. Так раньше называли выпускника института, пока его стаж работы на производстве не дотягивал до трёх лет.

Если говорить откровенно, то какой из меня был председатель правления НТО треста? Ни опыта, ни понятия, но с минимальными обязанностями я справлялся. Справлялся, возможно, потому, что «минимум» сводился к сбору членских взносов.

Конечно, не следует думать, что собрать даже один раз в году членские взносы было просто. Совсем не так. Я собирал взносы у работников аппарата треста, что всё же было легче, чем другим «выборным» делать это в строительных управлениях и на предприятиях. Интеллигентнее всё-таки были конторские работники, они без напряжения расшифровывали аббревиатуру НТО, как научно-техническое общество.

В «минимум» обязанностей входило и задание собирать взносы в отчётном году в большем количестве, чем в предыдущем, что говорило бы о пополнении рядов общества в первичной ячейке. Вообще-то, задача увеличения «охвата членством», как тогда выражались, была первостепенной важности.

В аппарате треста, численность которого ежегодно сокращалась по приказу министерства, да и текучесть кадров была небольшой, добиться наращивания «охвата членством» казалось задачей невероятной сложности.  

Однако я справлялся и с ней. Помогала элементарная забывчивость некоторых сотрудников того, что год назад они уже вступали в общество, поэтому их вхождение «в ряды» оформлялось заново.

События развивались таким образом, что мой вклад в развитие НТО стал известен за пределами треста «Уралтяжтрубстрой».

В 1969 году, спустя шесть лет после того, как я лишился поста председателя совета НТО, и работал уже не в Первоуральске, а заместителем начальника технического управления Главсредуралстроя в Свердловске, мне потребовалась характеристика-рекомендация для поездки на Всемирную выставку 1970 года в Японии.

Важный документ тогда от Главка, в котором работало более ста тысяч строителей, подписали начальник, а также секретарь партийного бюро, председатель месткома и секретарь комитета ВЛКСМ аппарата управления.

Затем характеристику заверили подписями секретари Октябрьского райкома ВЛКСМ и КПСС города Свердловска. Подписи скрепляли две печати, одна из которых (печать главка) была гербовой. Таким был порядок оформления характеристики, представляемой для выезда за рубеж.

В этом документе после слов «Тов. Фурманов Б.А. много внимания уделяет повышению идейного и технического уровня и выполнению общественных поручений, - сразу же следовало. - Он был председателем совета НТО треста, членом построечного комитета строительного управления, агитатором». Вот так-то!

К сожалению, добротного содержания характеристика мне на этот раз не помогла. Областной комитет партии отказал в выезде за рубеж без указания причины. Возможно, было учтено, что в 1967 году я посетил Всемирную выставку в Канаде, и через короткий промежуток времени настраивался на новый вояж за кордон.

Разве это было справедливо по отношению к другим трудящимся главка, да и к жителям всей области, которые не побывали ни в одной из этих стран? Возможно, обкому партии стало известно, что моё председательство в совете НТО треста сводилось только к сбору членских взносов. Ведь партийный орган располагал обширной и самой разнообразной информацией.

А может быть, кто-то довёл до сведения руководящего органа, что черновик характеристики, по указанию вечно занятого делами начальства, я, хотя и упирался, но писал сам на себя. И, занимаясь саморекламой, допустил переоценку своего вклада в развитие НТО треста.

Такой была вторая «подсказка», на которую я вновь не обратил внимания.